– Так вот, малышка, никто ничего не докажет. Тебе и вовсе не дадут слова: обитательницы гарема по судам не ходят.
– Адриан, – напомнила о главной помехе виконта на пути к славе. – Вам не удастся просто так от него избавиться. Или надеетесь запугать его, добиться молчания на допросах? Он-то не рабыня, а маркиз, фрегиец, а не рьянка.
– Сколько раз тебе повторять, – устало протянул Альбус, – никаких показаний Адриан не даст, потому как будет далеко отсюда, может, даже на дне морском.
– Но он в руках правосудия. Солдаты вам не подчиняются.
– Солдаты любят золото, а их командиры – привилегии. Они схватили беглого преступника, но по дороге на них напали. В ходе завязавшейся драки маркиз сбежал, а после погиб, не поладив с подельниками. Мы даже тело предъявим, если потребуется. Твоего бывшего хозяина скинули в реку, нашли через пару недель, поэтому он сильно опух, изменился. Видишь, как славно складывается?
Да уж, слишком складно. Виконт мастерски плел кружева интриг.
– Но это все потом, а пока мы с Адрианом побеседуем. На прощанье, так сказать, для сентиментальных воспоминаний. Не удивляйся, его тоже привезли сюда, но с меньшими удобствами, в сундуке. Что поделать, – театрально вздохнул Альбус, – для всех маркиз Джак сбежал, его никто не должен видеть. Знаешь, – он задумчиво почесал подбородок, – а не сделать ли мне кузену подарок? Пусть любуется, как последняя его вещь стала моей.
Виконт потянулся к колокольчику для вызова слуг. В сопровождении солдата – в комнате ведь арестантка – в кабинет зашел незнакомый мужчина. Присвоив себе дом и коллекцию хозяина, новый советник императора привез свою челядь.
– Проводи новенькую наложницу в гарем и прикажи хорошенько отмыть. На все даю четверть часа, не больше, пусть поторопятся. Затем приведи ее обратно. В каком же виде? – Альбус вновь почесал подбородок. – Пожалуй, в первозданном, сверху только накидка, чтобы посторонние не любовались ее прелестями.
Слуга кивнул и шагнул ко мне. Дернувшись, отскочила и завела руки за спину.
– Я не позволю!
В отчаянном протесте отступила к окну.
– Ты рабыня, – нахмурившись, напомнил виконт, – и сделаешь все, что я прикажу. Захочу, прямо сейчас опустишься на колени и расстегнешь мне брюки.
Лучше смерть!
И я потянулась к шпингалету, чтобы закончить жизнь свободной. Не успела. Меня скрутили в четыре руки и поволокли к выходу. Напрасно я кусалась и изрыгала проклятия, они стекали с Альбуса как с гуся вода. Да и слышал ли он их? Виконт невозмутимо обмакнул перо в чернила и вывел на бумаге первую строчку, когда двери за мной захлопнулись.
– Ну, не надо так бесноваться! – пожурил слуга, которому я едва не прокусила руку. – Радоваться надо: такой человек!
Именно потому, что я знала, какой это человек, хотелось удавиться.
Гарем практически не изменился, только сменил обитательниц. Все шестнадцать кроватей в общей зале оказались заняты. Их хозяйки выстроились вдоль прохода, провожая меня жадными, любопытными глазами. Несмотря на позднее время, наложницы не спали: кто-то разнес слух о моем появлении. Глупая, тебе приготовили покои, тут не обойдется без вопросов.
Виконт предпочитал однотипных девочек: рыженьких и шатенок среднего роста. Зато в размере груди наблюдалось разнообразие. У кое-кого соски лишь слегка вздымали ночные рубашки, а кто-то с гордостью демонстрировал четко обозначенные тонкой тканью формы. Исходя из увиденного я в гарем вписывалась, а вот Милена нет. Хотя я еще не видела фавориток.
– У господина двадцать наложниц, – мельком обронила присоединившаяся к нам у дверей гарема домоправительница. – И две фаворитки. Одна – подарок самого императора.
Двадцать? Но коек в общем гареме только шестнадцать. Оказалось, для еще четырех девушек переделали комнату служанок. Туда поместили наложниц, занимавших промежуточное положение между однодневками и фаворитками. Господин периодически звал их на ложе, но милостями в виде повышения статуса не одаривал. Милена оказалась одной из них. Как же тяжело, наверное, красавице-блондинке после личных покоев!
Итак, я третья фаворитка. Интересно, каковы мои соседки? Они, по известным причинам, не снизошли до новенькой, которую в шесть рук готовили к последнему акту мести виконта, подослали служанок. Когда меня уведут, те в деталях распишут мои достоинства и недостатки.
– Рот прополощи! – удовлетворенно оценив проделанную работу, домоправительница протянула стакан. В нем оказался отвар мяты.
Обнаженная, беззащитная и униженная – неужели отныне это мой удел? Но я старалась не думать о своей скорбной участи, мыслями обратившись к хозяину. Сейчас я увижу его в последний раз (не плачь, не плачь, Джанет!), нужно попытаться проститься. Как же тяжело будет Адриану наблюдать за тем, как я… О нет, я откушу виконту член, не стану!.. Не при Адриане.
Однако Альбус и здесь переиграл меня. Он не собирался заниматься любовью и не жаждал моих ласк на глазах поверженного кузена. Виконт неплохо разбирался в людях и знал, как причинить боль без грубых уловок. Когда меня ввели в кабинет, с ног до головы закутанную в накидку наложницы, Адриан стоял посреди комнаты. Слева и справа солдаты, руки закованы в кандалы, ворот рубашки порван, на лице – ссадины. Альбус тоже не заседал как король, а стоял, опершись бедром о стол. Оба обернулись на стук, только отреагировали на мое появление по-разному: виконт – довольным оскалом, хозяин – досадой и сожалением. Понимаю, он надеялся увидеть меня в другом месте, даже в тюрьме, лишь бы не в руках вероломного кузена.
– Ну вот, все в сборе, – кивнул Альбус и поманил меня к себе. – Ты не против, спросил он, обращаясь к Адриану, – если я прямо здесь полюбуюсь на твой подарок?
– Я тебе ничего не дарил, – сквозь зубы процедил хозяин.
– Разве? – наигранно удивился виконт и стукнул себя рукой по лбу. – Ах да, я сам забрал ее! Ну-ка!
Одно движение, и накидка соскользнула с тела, оставив обнаженной. Альбус выиграл у меня борьбу за ткань и отшвырнул в угол.
Сгорбилась, прикрылась ладонями, ощущая на себе похотливые взгляды солдат.
– Вон! – мгновенно отреагировал на их поведение виконт. – Потребуется, позову.
Стражи порядка неохотно подчинились. Еще бы, их лишили притягательного зрелища!
Думала, Альбус станет щупать, трогать в разных местах, но мое тело его не интересовало. Взгляд виконта сосредоточился на кузене, напряженный, острый. Адриан, в свою очередь, до предела сжал зубы.
– Ну вот, все мое стало моим. Любуйся! Твоя помощница сгорает от стыда в твоем бывшем кабинете, а вскоре изобразит неукротимую страсть. Снова и снова, пока ты вслушиваешься в удары бича. Мне достанутся крики блаженства, тебе – боли. Каждому по заслугам, братец.
– Оставь ее в покое, животное!
Маркиз замахнулся, метя кандалами в лицо Альбусу. Тот увернулся и напомнил о солдатах:
