Император. Самый сильный и могущественный человек во Фрегии. Его слово – закон и не подлежит обсуждению. Именно по воле Неймара Сирха Адриан лишился поста, но тот же Неймар Сирх мог все исправить. Нечего надеяться на небесную справедливость. Гарем – не лучше тюрьмы, выбраться из него непросто. Может пройти год, а то и два, что за это время станет с Адрианом? А тут выпала возможность оказаться наедине с вершителем судеб. И никакой виконт Рос не сможет заткнуть мне рот.
Именно эта мысль, внезапная, яркая, заставила взглянуть на приготовления по-другому. Теперь я принимала в них деятельное участие, распекая служанок то за слишком приторное, то за слишком банальное ароматное масло. Недавняя ночь на время забылась, я готовилась к следующим испытания. Даже не к испытаниям – к бою. Я уже не девочка, а женщина, в меру опытная в любовных утехах. Притворство – тоже знакомая наука. Применю совет Подарка, изображаю, будто рада ублажить императора. Сумею очаровать, заманить на ложе – полдела сделано. После любви мужчины расслаблены, наступает время женщин.
На правах фаворитки наряды мне принесли в спальню. И не какие остались, а все имевшие в кладовых. До меня тканями шелестели лишь Киара и Гузель. Остальные гаремные девушки дулись, ворчали, но ничего не могли поделать – таковы правила. Даже отмеченным хозяином дважды или трижды пришлось подождать. Я прошла мимо них по пути из купальни в свои покои. Дерзкие взгляды на мгновение сменялись благолепием, стоило поравняться с ними. Зато за спиной меня активно обсуждали. И фигура не та, и не первой свежести. Про Милену не поминали. К слову, блондинки среди стайки девиц я не заметила. Видимо, еще не залечила раны.
Я долго придирчиво перебирала наряды, пытаясь отыскать тот самый, единственный. В итоге пошла по пути Милены. Она умела одним видом соблазнять мужчин, это мне и нужно. Не брак, не отношения, а страсть, похоть. Чтобы член императора не оставил выбора разуму.
На мою грудь нанесли мельчайшую перламутровую пудру. Соски украсили цветками из жемчужин. Тончайшая паутина кружева сплела трусики, одновременно прятавшие самое сокровенное и будоражившие фантазию. Полупрозрачная изумрудная ткань платья свободно спадала полумесяцем, пряча в складках два женственных полукружия. На талии она перехватывалась тяжелым поясом, спускавшимся до пола. Тут я одновременно играла на контрасте фактур и направляла взгляд к образованному бедрами треугольнику. Несмотря на то, что платье скрывало даже щиколотки, оно четко обрисовывало контуры тела, а при движении позволяло увидеть кожу. Руки я оставила открытыми, нанизав на каждую по паре браслетов, на ноги надела открытые туфли на тоненьких ремешках. Последние подчеркивали изящность стопы.
Капелька духов стекла между грудей. Я сама растерла ее, понимая, в подобных вещах служанкам доверять нельзя. Еще одну нанесла на линию роста волос и на пульсирующую жилку на шее. Хватит, переборщить тоже нельзя.
Сама удивлялась: откуда что взялось! Я действовала как заправская любовница, опытная наложница.
– На месте императора я бы выбрала вас, – абсолютно искренне восхитилась делавшая мне прическу служанка.
На то и рассчитывала.
Разумеется, никто не разрешил нам покинуть гарем и встретить высокого гостя. Мы смиренно дожидались императора за привычными занятиями во внутреннем садике, вздрагивая от каждого шороха. То одна, то другая девушка просила служанку взглянуть, не идет ли кто. Увы, пока виконт развлекал повелителя собственными силами, то есть едой, питьем, разговорами и приглашенными танцовщицами.
Мы, фаворитки, устроились отдельно от других на складных креслах. Возле каждой – столик с фруктами и охлажденным лимонадом. Удивительно спокойная Киара читала, Гузель изображала статую, а я кусала губы. Если прежде мое превосходство казалось неоспоримым, теперь в голову закрался червячок сомнения. Не предпочтет ли император молодость? Та девушка в нежно-розовом из общего гарема, но свежа, с невинным выражением лица и года на два младше меня. Формы другой вызывали зависть. Ей и делать-то ничего не надо, только максимально обнажить грудь. Что красавица и сделала, перешив платье так, чтобы оно открывало почти все, целомудренно скрыв остальное тело. А та же Гузель? Да, фигурой она не вышла, зато искусна в постели и согласна исполнить любое желание. Если Альбус по этой причине сделал ее фавориткой, не логично ли положить темнокожую в постель императора? Другая может взбрыкнуть, вызвать неудовольствие, Гузель надежна.
Единственная, кого я исключала из соперниц, – Киара. Сначала мне, наоборот, показалось, будто шатенка выбрана заранее, поэтому особо не наряжалась, но потом я осознала свою ошибку. Киара станет матерью будущего виконта, поэтому заведомо выпала из борьбы. Именно этим объяснялось ее спокойствие.
А вдруг император пожелает одну из танцовщиц или вовсе привез с собой любовницу?
Меня прошиб холодный пот.
Нет, я должна остаться с ним наедине, поговорить об Адриане!
Но вот запыхавшаяся служанка крикнула: «Идут!», и все пришло в движение. Девушки вскочили, активно работая локтями, пытались занять место в первом ряду. Те, кто повыше, нагло отпихивали более низких и субтильных. Последние норовили пролезть бочком, а то и вовсе между ног товарок, подставляли подножки. Наложницы щипались, едва не хватали друг друга за волосы. Служанкам с трудом удалось навести порядок и предотвратить драку. Кое-как они выстроили обитательниц гарема в две шеренги. Фаворитки замыкали строй. Гузель и я по одну сторону, одинокая Киара по другую. Главная ханун держась как госпожа, даже вышла вперед, обратившись лицом к дверям, словно подчеркивая, она особенная. А ведь действительно особенная.
На Киаре поблескивали сапфиры – не мелкая россыпь, а крупные грушевидные камни. Заказанный у ювелира комплект, не выбранный по случаю из сундучка. Она единственная облачилась в темную одежду – раздельный лиф и юбку, оставлявшие открытым живот. На него служанки хной нанесли затейливый рисунок, удачно сплетавшийся с пряжкой пояса, украшенного все теми же сапфирами.
Первой в гареме появилась домоправительница. Она чиркнула по девушкам орлиным взглядом и задвинула парочку назад. Протесты отмела двумя словами:
– Не доросли!
Остальные подвинулись, так, чтобы все наложницы, кроме наказанных, предстали перед очами императора в равной доступности.
Я в число забракованных не попала, хотя сердце упало, когда глаза домоправительницы ненадолго задержались на мне.
– Кланяться и молчать! – наставляла женщина. – Ни единого смешка или вздоха! Глаза поднимать, если прикажут. Те, кого выберут, без промедления отправляются в гостевую спальню. Никак капризов, никаких «не буду»! Церемониться не станут, задушат и пошлют за новой девочкой.
Догадываюсь, домоправительница специально запугивала, но стало не по себе. Краем уха я слышала о неких особых потребностях императора, о том, что к нему доставляли особых девушек.
– Зато если император спустится к завтраку в хорошем расположении духа, о вас не забудут, – подсластила пилюлю домоправительница. – Вы искупаетесь в золоте и почете. Может, и вовсе попадете в императорский гарем, если произведете столь сильное впечатление. А там недалеко до статуса матери внебрачных наследников престола.
