– Что, за одну ночь все идеи исчерпал? – неожиданно окрысился на эту невинную фразу тай Леонарду. – Могу подсказать идейку-другую.
– Ты, наверное, всю ночь не спал, идейки придумывал? – сыто подколол приятеля Эльиньо, подавая мне руку и помогая встать.
– Первую половину ночи я не то что придумывать – лежать не мог, так больно было. Где уж тут уснуть, – глядя в глаза сюзерену, заявил Лео. – А вторую, казалось бы, спи – не хочу. Так тут идейки хлынули…
Мне кажется, или он ревнует?
Это что выходит? Я влезла в «крепкую мужскую дружбу»? Поэтому Лео на меня так морозится? За то, что я заняла его место в королевской кровати?
…Чисто за генофонд обидно. Теряем лучших членов королевства!
– Женится вам нужно… – я сняла с языка привычное мне, но незнакомое местным слово «барин», заменив на почтительное: – Ваше Величество.
Королева-то быстро порядок в спальне наведет.
Радостная улыбка покинула лицо короля. Лео тоже смотрел на меня напряженно, как ягуар на замершую дичь, готовый в любой момент прыгнуть, стоит ей пошевелиться.
– Впрочем, зачем вам королева, когда у вас такой ферзь, – протараторила я, пока меня не прикопали в саду, рядом с обедом.
– «Ферзь»? – переспросил король.
– Такая фигура в шахматах. – Под перекрестным взглядом я снова села.
Готова спорить, это надолго.
– Шахматы – это такая настольная стратегическая игра… – Я попросила чернильницу с пером и кое-как расчертила на бумаге доску. – У каждого игрока есть фигуры. Один игрок играет черными, другой – белыми. Самая главная фигура – король, – я нарисовала в клеточке фигурку. – Игрок проигрывает, если его король оказывается под ударом вражеской фигуры и никуда не может от него уйти. Это самая важная фигура, – Эльиньо вроде комплексами не должен был страдать, но плечи расправил и хвост распушил. – Но самая слабая, поэтому все его защищают. Король может ходить всего на одну клеточку, но в любую сторону. У второй по значимости и первой по силе фигуры в нашем мире есть два названия: «королева» и «ферзь». «Ферзь» переводится как «полководец», так именовалась эта фигура изначально. Ферзь может двигаться по прямой куда угодно и на любое количество клеток, если на его пути не стоит другая фигура.
Я рассказывала про другие фигуры: слона, коня, ладью. Дошла очередь и до пешек.
– Пешка может идти только вперед и только на одну клетку, а рубит на одну клетку и наискосок. Каждая пешка имеет свое название. Та, которая стоит рядом с королем, называется «королевской», рядом с ферзем – ферзевая, рядом со слоном – слоновая, и так далее.
– А зачем им отдельные имена? – хмыкнул Лео. – «Пешка» означает «пеший воин»? – предположил он, и я пожала плечами. – Это же почти бесполезная фигура, по сравнению с другими. Польза пешек только в том, что их много, – показал он на ряд нарисованных пешек.
– В принципе, да, – согласилась я. – Но в шахматах есть одно интересное правило. Если пешка дойдет до противоположного края доски, она может превратиться в любую другую фигуру.
– Совсем любую? – уточнил король.
– Нет, любую, кроме короля. Король у игрока всегда остается один.
– Хоть это радует, – расцвел Его Величество, оглядывая криво нарисованную доску.
Лео провел рукой над рисунком, заискрились его волосы и пальцы, и на месте моих калякуль появилась доска с клеточками. Одна за другой из ничего возникали фигурки, отдаленно напоминающие земные шахматы.
– Благодарю, – Эльиньо возбужденно потер руки, придвигая доску-иллюзию. – Я – белыми.
– Обычно это решается случайным образом, – уведомила я.
– У нас – необычный случай, – возразил Их Величество, и я не поняла: то ли он про всех нас, то ли про себя.
Реальность №2. Обед седьмой. Черно-белый... и немножечко золотой
Через полчаса мальчики перестали меня дергать по правилам. Через два часа почти подрались. Через три я проголодалась и чуть не зубами оторвала их от доски. Перед очередной партией Его Величество вызвал какого-то незнакомого мне, умеренно богато одетого человека, и пока верховных дуэт мочил друг друга на черно-белом поле, тот что-то зарисовывал. Думаю, фигуры.
Одно можно сказать наверняка: шахматы только что начали уверенную экспансию в новый мир. Правда, после трусов-бикини. Но – уверенное второе место. Мне кажется, неплохой показатель.
Несмотря на то, что мы опоздали к обеду на три часа, все блюда были горячими. Есть свои плюсы в магическом мире, где в королевском дворце хватает полезных артефактов, несмотря на современный дефицит артефакторов.
Всю дорогу к беседке и первые полчаса обеда новоявленные леденские гроссмейстеры обсуждали актуальную во всех мирах тему: «А вот если бы я пошел с…» Потом, забив сытной едой адреналиновый всплеск, они утихомирились.
– Так чем закончилась беседа с уважаемым таем Риченца? – задала я вопрос о результатах акции, ради которой меня из постели выдернули среди бела дня.
– Отлично! Он сдал Нам с потрохами дорогого Амори и родонскую шпионку в придачу, – похвастался король. Теперь, после обеда, его короне стало значительного лучше. Или свежий воздух так на нее подействовал, но она снова царапала небо острыми зубцами.
– И что теперь? – уточнила я.
– А теперь кто-нибудь из благородных тай посплетничает при герцогине та Куасталла о визитах герцога к ней. С пикантными подробностями. Лео, обеспечь, пожалуйста. У тебя, вроде, много идей ночью появилось. Вот и реализуешь заодно, – позволил Эльиньо.
Верховный маг послушно склонил голову.
Всё же не голубой. Максимум – с голубыми разводами.
– А потом ее нужно будет схватить, но так, чтобы было известно, что ее сдала герцогиня. Желательно подгадать к выяснению отношений между ними, – отдавал распоряжения Его Величество, накладывая себе фруктовый десерт из общего блюда. Собственноручно, поскольку слуг попросили отойти подальше, и теперь они с трепетом наблюдали, как Эльиньо Третий потянулся за моей пустой тарелкой. Не каждый день видишь чудо. Даже в магическом мире. Я их понимаю. Я тоже подумала, что сейчас небо на беседку рухнет.
Но нет, Его Величество всего лишь нечаянно смахнули с края стола свой бокал, полный красного вина. Словно в замедленной съемке, вино выплеснулось в сторону кляксами-брызгами, и тонкая ножка, казалось, позванивала от страха встречи с полом.
Напрасно.
Волосы Его Мажества, который почти не отвлекался от еды, замерцали, и мягкое облачко искр метнулось в сторону аварии. Но спасло бокал не оно. Лицо одного из вышколенных слуг, что стояли на краю полянки, испуганно вытянулось, его рука неуловимо дернулась, и именно его искровый шарик поймал бокал в свои объятия. Точнее, испугались на полянке практически все. Кроме ихнего величества и ихнего мажества, чего еще от мажоров ожидать? Но рукой дернул только он.
