Нежно-персиковые стены моей узкой длинной комнаты давили на плечи, подушка чуть-чуть пахла пылью и влажностью. Этим вечером я, как никогда раньше понимала, что в этой компании никогда не стану своей. Игорь не посмотрит на меня. Для них я просто ребенок.
Захлебываясь слезами и мыслями о неразделенной любви, провалилась в тяжелый сон.
***
Шаги. Скрип дверных петель. Осознала, что мне это не снится и открыла глаза. Испуганно уставилась на парня в дверях, вместе с ним в комнату вошел запах сигарет, алкоголя и шашлыка.
– Катюха, я пришел! – пьяно произнес Игорь и пошатнулся. – Заждалась меня?
Ой, кажется, меня только что по пьяни перепутали с совсем другой девушкой. Блин, что же делать? Закрыла глаза и притворилась, что сплю. Мало ли, может, уйдет. До него дойдет, что пришел не туда. Ему дальше по коридору, в следующую деревянную дверь.
Глупая была идея, очень глупая. Поняла я, когда услышала шорох снимаемой одежды, а в следующую секунду меня накрыло горячее мужское тело. Только бы… только бы не абсолютно голое. Сжалась и попыталась оттолкнуть его, ворча: "Игорь, отстань. Это не Катя!"
– Обманщица. Я знаю, что это ты, моя сладкая. Хочешь поиграть в недоступность? – и он понюхал мою шею. Вдохнул глубоко и шумно. – Как-то ты особенно притягательно пахнешь сегодня, очень вкусно.
Нет, это нужно прекратить. Сейчас же прекратить. Мысли одно, а тело совсем другое. Я уже пылала, чувствуя его губы на своей шее, тугой узел собрался внизу живота. Нет, не так. Не хочу так... или хочу?
Открыла глаза и оттолкнула распоясавшегося парня.
– Игорь, это Юля. Слышишь? – поймала его замутненный малахитовый взгляд своим, коснулась ладонями лица. – Юля. Сестра Димы. Не Катя.
– Врешь, – прошептал он. – Юля не может быть такой привлекательной, такой моей женщиной. А ты можешь.
Больше не было слов. Игорь вжал мое хрупкое тело в матрас и поцеловал, удерживая руками плечи. Я пыталась увернуться, как-то воспротивиться. Но силы не равны или желание отказать ему недостаточно сильно? Он каким-то чудом умудрился поймать мои губы.
Это был конец сопротивления. Я просто чувствовала его губы на своих и почти не шевелилась, позволяя целовать их, спускаться ниже, развязывая летний халатик покрывать поцелуями небольшую, но, как оказалось, ужасно чувствительную грудь. Плакала. Понимая, что надо закричать и оказать сопротивление, хоть какое-то. Так будет правильно. Но мне не хотелось как правильно. Мне хотелось немного для себя, для своих желаний. Это ужасно, это глупо.
Я плакала сначала от противоречий внутри себя, а потом от резкой боли. Закусила губы, чтобы не закричать. Игорь вошел без церемоний. Грубо. Жестко. Болезненно. Двигался быстро, кусал и целовал мое податливое тело, как голодный зверь. Но сорвать с губ стонов наслаждения так и не смог. Я только тихо попискивала от боли в унисон с пружинами на старой продавленной кровати.
После боли стало приятно. Совсем немного. Я даже ответила на поцелуй. Один раз, всего один раз. Не для него, для себя. Мне хотелось распробовать его губы и, да, вот это было настоящее удовольствие, пусть и с привкусом алкоголя. Он вбивался раз за разом, растягивая меня. Чувство заполненности и какая-то странная отстраненность от собственного тела.
Поцелуй затянулся. Я поняла, что ему нравится меня целовать, переплетать наши языки и делить воздух на двоих. Одна мысль и легкий приступ удовольствия прошел по телу, невесомый, но такой приятный.
Еще одно движение, слишком глубоко и снова боль вместо едва-едва появившегося удовольствия. Я выгнулась под ним, коснулась на секунду своим животом его.
В тот момент, когда Игорь вышел из меня, тело впервые в жизни почувствовало себя одиноким. Да, было больно, но эта боль была необходима мне сейчас. Смелости попросить еще не хватило, ноющий них живота и влага на простыни были с этим согласны.
Парень рухнул на кровать рядом со мной, обхватил рукой за талию и притянул к себе. Горячее дыхание запуталось в волосах. В тот момент я поняла странное, именно этот момент в сексе лучший. Тот, когда вспыхнувшие гормоны успокаиваются, а любимые руки прижимают тебя к своему липкому от пота телу и мужчина вдыхает твой запах. Настоящий запах, без примеси дезодоранта и духов. Дышит тобой. Вы оба настоящие. Природные. Искренние.
...вот только Игорь безбожно пьян. Это портило всю картину. Но не для наивной меня, только что почувствовавшей себя женщиной. Желанной, пусть и по ошибке.
***
Три часа спустя
Я проснулась от холода. Меня больше не прижимали к теплому телу. Открыла глаза и увидела Игоря. Он сидел на полу в одних джинсах, обхватив руками голову. Смотрел своим малахитовым взглядом в пустоту.
– Как я мог, как я мог... – шептал едва слышно, – больной придурок. Идиот. Кретин.
Грызет себя. Протрезвел. Разглядел. Вот это была боль. Его боль, которую я чувствовала сейчас. Так легко отвернуться, закрыть глаза и позволить ему грызть себя дальше. Но я не могла так с ним поступить.
– Игорь...
– Юля, я, – извинения так и не прозвучали. Взгляд же сказал все за него. Растерян, подавлен и в панике. – Как я мог? Почему ты не закричала? Я сделал тебе больно? Конечно, сделал, – сам ответил на свой вопрос. Резко поднялся, схватил небрежно брошенную на пол рубашку. Новый уровень осознания накрыл его внезапно. – Вот мудак. Так глупо потерять всё. Несовершеннолетняя.
– Я никому ничего не скажу, – шепчу на выдохе. – Игорь, послушай...
– Нет. Ты должна сказать. Расскажи Диме всё. А я уеду. Уеду и вы больше никогда меня не увидите. Подай на меня в суд за изнасилование, уничтожь меня пожалуйста. Я урод, Юля. Я заслуживаю этого. Прощай. И прости, если сможешь.
Быстро вышел.
***
ОНА
Я лежала на кровати в своей комнате, изучала взглядом стену, как той ночью. Разумеется, брат ничего не узнал. Игорь принял мое решение, через несколько недель они с Димкой снова начали общаться, как раньше. Но в наш дом Игорь больше не приходил. Я видела в социальных сетях фотографии с совместных гулянок, с открытия офиса, искренне радуясь тому, что брат не потерял друга. Считала, что сделала все правильно.
Но скрыть тоску не могла. Я хотела видел Игоря снова, хотя бы мельком. Наверное, поэтому скандалила тогда с родителями, участвовала в олимпиадах по правоведению и рвалась на юрфак, как безумная.
Так мужчина, который изнасиловал меня в юности, определил мою жизнь.
Глупая. Глупая Бемби, которая глотает слезы и продолжает его любить. Так больше нельзя, я должна начать жить своей жизнью. Хватит быть стрелкой компаса, которая указывает лишь на него.
