- Хорошо.
Кивнув, Эдвард меня отпустил. Я зябко поёжилась - вероятно, остаточные воспоминания, - но удивилась этому не меньше Эдвард. Темно янтарные глаза сузились, пристально разглядывая меня, я же смутилась.
Снова.
Мы всё ещё стояли близко друг к другу, поэтому я опустила взгляд. В ту же секунду его пальцы метнулись к моему подбородку, чтобы мягким жестом его приподнять.
- Я счастлив, что ты здесь. Вопреки всему и безо всяких если.
Счастлив. Не рад, а счастлив. Счастлив – это нечто более тёплое. И глаза его тёплые, и голос. А прикосновение теперь обжигает. Согревает лёд в душе и холод к груди. И так хочется подольше задержаться в этом состоянии, что лучше молчать. Молчать и смотреть на него всё то время, пока он смотрит на меня.
В голове ни единой мысли, лишь отстукиваются секунды этой украденной близости. Раз. Два. Три. Я начинаю понимать, что и Эдвард тянет, не хочет прерывать эти мгновения. Четыре. Пять. Это наше. Кое-что давнее. Не совсем забытое. Шесть. Семь. Восемь. И совсем не отпущенное. Его пальцы двигаются выше, проводят по щеке и убирают с лица волосы. Моя рука обхватывает его руку, и это едва ли ни первый раз, когда я чувствую его кожу. Девять. Десять.
- Расскажи мне, - говорит он тихо.
Я смотрю ему в глаза, хмурюсь, а потом начинаю говорить…
Удивительное дело, но если отбросить всё лишнее, то рассказ о почти веке жизни можно уложить в три минуты. Я никогда не была зациклена на себе, но подобный дайджест даже мне показался довольно скупым. Впрочем, Эдвард с лихвой компенсировал это, сразу после окончания моего рассказа начав задавать вопросы.
Его интересовало всё: от первых мгновений в новой ипостаси, до последних тренировок с щитом; от вкусовых предпочтений, до эмоционального срыва, связанного с событиями в Сиэтле. Он подталкивал меня, и я говорила о путешествиях, о городах и людях, которых встречала. О других вампирах. Заговорив и Вольтерре, я увидела, как Эдвард напрягся, а при упоминании имени Элис его лицо снова приняло каменное выражение.
Он не жалел меня. То есть, я не видела на его лице жалости и сострадания. Если Эдвард и чувствовал свою вину за произошедшее, то великолепно это скрывал. В самом деле, я была ему за это благодарна: очередных приступов самоуничижения и самобичевания от него я бы не выдержала.
Мы сидели друг напротив друга в гостиной Розали. И будто и не было прошедших ста лет. Смущение так же ушло, хотя я и чувствовала отсутствие той лёгкости, что была меж нами раньше. Хотя, может, я обманываю себя – не было между нами никакой лёгкости. Будучи человеком, я всегда боялась, что каждая наша встреча может оказаться последней. Что Эдвард придёт в себя, с его глаз спадут шоры, и он поймёт, что я ничего из себя не представляю…
Сейчас же мы были на равных. Я очень радовалась, когда это чувство то и дело возникало во мне. Эдвард это тоже понимал, потому что даже не пытался выглядеть снисходительным, чем довольно часто занимался раньше. Он слушал меня внимательно, серьёзно, почти как на собеседовании. Сдержанность изменила ему при упоминании Сиэтла. Я видела в его глазах сочувствие Эмили Клируотер и её родственникам, которое после сменилось на удивление от известия о том, что Джейкоб Блэк жив.
- Значит, он теперь вожак стаи. Что ж, в этом парне всегда чувствовались задатки лидера.
- Эмили – его внучка.
Эдвард на мгновение замер, а после покачал головой.
- Как интересно переплелись ваши судьбы.
- Джейк был рядом со мной, когда ты ушёл.
Что это мелькнуло в его глазах? Неужели, неудовольствие? Или ревность?
- Но он не спас тебя. Не научил, что бродить по лесу одной опасно.
- Всё, что могло случиться опасного для меня на тот момент, случилось. Больше мне нечего было страшиться.
Эдвард прекрасно понял, что я говорю о нашем расставании, и не стал развивать эту тему.
Моя идея о помощи стаи в войне с Вольтури вызвала его интерес. Мы оба решили, что есть смысл поговорить с Джейком вместе с Карлайлом и Елеазаром, обрисовать всю ситуацию. В прямое противостояние волков впутывать не хотелось. Это не их война, но тот факт, что волчьи зубы и когти являются эффективным против вампиров, нельзя игнорировать. В любом случае, стаю можно призвать для защиты Форкса и ближайших территорий. В том числе и Ла-Пуш.
Но за всё время нашего разговора, меня не отпускала мысль, что мы оба малодушничаем. Боимся заговорить о главном. Эдвард дал понять, что не намерен отпускать меня из своей жизни. Но в качестве кого я буду присутствовать в ней? Как вновь обретённая родственница? Ещё одна сестра, как Элис и Розали?
Подумав об этом, я не смогла удержаться и фыркнула.
Эдвард нахмурился:
- Что?
За мной стояли долгие годы, прожитые в одиночестве и без оглядки на кого-либо. Опыт, мудрость, целостность. Эмоциональный альтруизм и самодостаточность.
- Мне жаль, что так получилось в Сиэтле.
Эдвард долго смотрел на меня, прежде чем произнести:
- А мне нет. Иначе, ты бы нам не открылась, ведь так?
Вот оно!
- Так.
Эдвард тяжело вздохнул и, опираясь на локти, склонился к коленям. Он долго молчал, глядя на свои переплетённые пальцы.
- Я не могу просто уйти от неё, – сказал он, наконец.
- А я тебя об это и не прошу.
- Мне нечего пока предложить тебе, Белла.
- Ты сам сказал, что мы пара, - улыбнулась я. – Так что, твоё «пока» довольно относительно.
- Ты получишь от меня любую помощь, любую поддержку.
- Ты сам знаешь, что пока я не буду обращаться к тебе за помощью. – Я сознательно выделила слово «пока». - Что касается поддержки, она понадобиться всем твоим близким.
На моих последних словах Эдвард окончательно сник.
- Ты права.
Он покачал головой и закрыл глаза руками. Из его груди вырвался тяжёлый вздох.
Несколько раз с силой потерев лицо руками, Эдвард неожиданно резко поднялся.
- Идём. Я провожу тебя домой.
Он не протянул мне руку, не помог встать. Он вообще не прикасался ко мне больше. И не заговаривал. В абсолютной тишине мы шли по лесу. Именно шли, а не бежали. Слишком медленно даже для человека. По шагу в вечность. Но что стоила бы вечность без этих шагов?
Часть 21
Soundtrack - No Milk Today by Joshua James and The Forest Rangers
Это был один долгий день, в течение которого я, помимо прочего, заново училась существовать в социуме. Слишком долго длилось моё одиночество, чтобы без раздражения воспринимать отсутствие личного пространства.
Почти всё время я отдавала тренировкам. Растягивала щит, прислушивалась к ощущениям. Я рассказала Елеазару и доктору Калену, что произошло в хижине, когда Эдвард «вошёл» в меня. По мере объяснений, ожидание на их красивых лицах переросло в восхищение.
