Сначала он изучал ее издали, прямо с порога. Ведь, по сути, это был первый раз, когда он мог всласть рассмотреть Мэри, не отвлекаясь на непреодолимое желание схватить на руки и зацеловать. Жаль, не смотрит она на него своими необычными фиалковыми глазами, ну да ладно — насмотрится он в них еще. Наокунается. Утонет, и долго не захочет всплывать на поверхность.
Какая же она красивая, его девочка. Жаль, что даже во сне нет ей покоя: чему-то хмурится, светлые брови сведены, на лбу небольшая складочка. Губы, которыми он еще ни разу не насытился, слегка поджаты. Не капризно, нет — озадачено. И фигурка ее, укрытая пенным облаком, вроде расслаблена — руки на бортах ванны, голова отклонена в сторону, открывая вид на красивую тонкую шею, обрамленную уже подсыхающими светлыми локонами — а отдыхающей Мэри не выглядит. С кем же ты борешься во сне, ягодка? Неужто, с ним?
А ведь он еще ни разу не видел Мэри улыбающейся, подумал Мэтт. Не слышал смех. Отчего так? Те, с которыми он был раньше, всегда были в хорошем настроении. Всегда улыбались. Всегда радовались при встрече с ним, предвкушая удовольствие, которое они друг другу подарят. А она? А Мэри? Радовалась ли? Вроде да. Предвкушала? Нет. Скорее, опасливо ожидала.
Не давал он ей повода для радости — вот, что важно. Срочно надо исправлять. Срочно!
Опустившись на корточки перед ванной, Мэтт медленно провел по обнаженной девичьей руке.
— Мэри, — позвал он. — Мэри, проснись.
Зрачки под закрытыми веками пришли в движение. Девушка мотнула головой, но не проснулась. Приподнявшись, Мэтт провел ладонью по прохладной щеке. Сквозь сон девушка потянула с ней и потерлась, как котенок — медленно и с удовольствием. И вот он — всего лишь намек на улыбку, слабый, но не менее захватывающий.
Медленно, нехотя, то открывая, но закрывая глаза, Мэри подняла на него сонный взгляд. Мэтт не мог не улыбнуться, когда она снова потерлась о его руку.
— Пойдем, положим тебя спать, ягодка.
— Спать? — спросила она сонно.
— Да. Спать.
— А ты?
— И я буду спать.
— Со мной?
— Конечно, с тобой.
— Я очень устала, Мэтт.
Девушка произнесла последние слова с такой горечью, что он моментально понял: речь здесь идет кое о чем большем. Своим признанием Мэри хотела ему что-то сказать, но это никак не касается ни его самого, ни того, что он с ней сделал. Что именно — он обязательно выяснит. Времени у него предостаточно — целых семь дней.
— Я прослежу, чтобы за эту неделю ты хорошо отдохнула.
— А ты?
— И я тоже. За этим проследишь ты, договорились?
— Да.
— Вот и порешили.
Поднявшись, Мэтт еще раз с улыбкой окинул лежащую в ванне девушку, прежде чем отправиться к решетчатому стеллажу с полотенцами. Именно поэтому он не заметил, какая смена эмоций произошла на лице Мэри.
Итак, у нее семь дней. Мэтт дает ей семь дней. Как мало, однако, если смотреть через призму всей ее жизни, очень даже достаточно. Была ли она безгранично счастлива в течение недели? Если только в детстве. Тогда для счастья и нужно было всего-ничего: лишняя порция творожной запеканки, политой тягучей патокой, согласие миссис Хьюс — заведующей библиотекой — на еще одну ночь с любимой книжкой, тачдаун Грегори Спота, который вывел их команду в лидеры детской футбольной лиги. Поход на бейсбол с папой, поездки с ним и Питом на озеро. Качели на старом дубе, в которых закручиваешься до того, что веревка прекращалась в крепкий узелок, а потом один толчок ногой, и ты вертишься как волчок и смеешься, смеешься, а солнце слепит сквозь раскидистые ветви с большими темно-зелеными листьями.
Нет, таких воспоминаний у нее давно нет. Экзамены, сданные на отлично, не в счет. Как и вовремя внесенные деньги за обучение. Или подготовленный отчет. Или фрикадельки сеньоры Софии. Или выведенное пятно от машинного масла на любимых джинсах. Или первая зарплата. Да — это маленькие радости, из которых состоит жизнь. Но разве они — счастье? Разве в них она видит отражение своих мечтаний? Впрочем, у нее и мечты-то большой не было. Так, по мелочи все. Желание — не мечты. А вот Мэтт — мечта. Что называется, ожившая. И она будет счастлива с ним. Она обязательно будет с ним счастлива.
Без всякой неловкости Мэри встала из воды навстречу Мэтту, позволила закутать себя в большое полотенце и унести в спальню. С легким сердцем она засыпала в его объятиях, думая лишь о том, что впереди у нее еще семь дней. Целых семь неповторимых и волшебных дней, воспоминания о которых она будет с нежностью хранить в своем сердце.
Конец первой книги
