— Господи.
— В бутылочке было двадцать таблеток, — рассказывала Марико. — Джоанна приняла четырнадцать прежде, чем поняла, что самоубийство — это не выход. Она попросила меня вызвать неотложку.
— Почему она не в больнице?
— Скорая помощь прибыла со всем необходимым, — сказала Марико. — Они заставили ее глотать трубку... Прочистили ей желудок прямо здесь. — Она закрыла глаза и поморщилась.
— Понимаю, — сказал Алекс, — это неприятно.
— Я не могла смотреть, но я держала ее за руку. К тому времени, как все закончилось, прибыл доктор Мифуни. Он поговорил с Джоанной и осмотрел ее, и решил, что в госпитализации не было необходимости.
Алекс взглянул на дверь спальни. Что там происходит? Возникли какие-нибудь осложнения?
Он снова посмотрел на Марико и сказал:
— Она впервые попыталась убить себя?
— Конечно!
— У некоторых людей это входит в привычку.
— Да что вы?
— Да.
— Ну, не у Джоанны.
— Вы думаете, она действительно хотела убить себя? — спросил Алекс.
— Сначала, да.
— А что заставило ее изменить решение?
— Она поняла, что оно не верное.
— Некоторые люди только симулируют самоубийство.
— Что вы говорите?
— Они хотят сочувствия и...
Марико прервала его. Ее голос был, как холодный пар, поднимающийся от сухого льда.
— Если вы думаете, что Джоанна дойдет до такого, то вы совсем не знаете ее. — Тело Марико было напряженным от гнева, ее маленькие ручки сжались в кулачки. Она возмущенно взглянула на Алекса.
Немного подумав, он сказал:
— Вы правы, Джоанна не эгоистка и не ограниченная натура.
Некоторое время Марико внимательно смотрела на него, пока не поняла, что он имел в виду, говоря так, затем ее напряженность немного ослабла.
— Но я также не думаю, что она принадлежит к типу людей, кто серьезно замышляет самоубийство, — сказал Алекс.
— Она была в глубокой депрессии перед тем, как встретила вас. После того, как она... отвергла вас... ей стало еще хуже. По крайней мере, на минуту она настолько ослабела, что была способна на самоубийство. Но она сильная. Даже сильнее, чем моя мама-сан, которая по характеру железная леди. В последнюю минуту Джоанна нашла силы побороть депрессию.
Дверь спальни открылась, и доктор Мифуни вошел в гостиную.
Марико и Алекс встали.
Мифуни был невысокий мужчина с круглым лицом и густыми черными волосами. Встречая кого-нибудь незнакомого, японцы обычно улыбаются. Мифуни был хмур.
— Что-нибудь не так? — мысленно поинтересовался Алекс. Во рту вдруг стало сухо, как будто там припудрили.
Даже при этих менее чем благоприятных обстоятельствах Марико нашла время, чтобы по этикету представить мужчин друг другу, сказав о каждом несколько добрых слов. И вот теперь появилась любезная улыбка.
Алексу хотелось крикнуть им, чтобы они перестали, схватить доктора за грудки и трясти, трясти его, пока тот не расскажет им все о Джоанне. И в то же время его удивляло, почему он так глубоко и искренне беспокоился о женщине, с которой был знаком так недолго.
Он взял себя в руки и поклонился доктору.
Мифуни тоже поклонился:
— Сочту за честь познакомиться с вами, мистер Хантер.
— Джоанна чувствует себя лучше? — спросила Марико.
— Я дал лекарство, чтобы успокоить ее и помочь уснуть, — сказал Мифуни, — но есть еще немного времени, чтобы мистер Хантер мог поговорить с ней, до того как успокоительное подействует. — Он улыбнулся Алексу. — Она настаивает на встрече с вами.
Испуганный неразберихой чувств, нахлынувших на него, Алекс медленно пошел через гостиную, вошел в спальню и плотно закрыл за собой дверь.
Глава 21
Алекс ожидал увидеть Джоанну изможденной, осунувшейся, отмеченной суровым испытанием, но она была красива. Джоанна сидела в кровати, поддерживаемая подушками. На ней была одета синяя шелковая пижама, под которой вырисовывались ее полные груди. Ему были видны дразнящие очертания сосков, выделяющихся под тонкой материей. Хотя ее волосы были влажные и невьющиеся, все-таки они были достаточно мягкими, густыми и золотистыми, чтобы снова навести его на мысль расчесать их пальцами. Конечно, она была бледна. На висках голубели вены. Она казалась полупрозрачной. Огромные круги усталости очерчивали ее глаза, но они могли сойти за искусно наложенные тени грима. Только в ее аметистово-синих глазах было видно страдание, и, увидев эту боль, Алекс почувствовал слабость.
Джоанна похлопала по краю кровати, и он сел рядом с ней.
— Что случилось с вашей рукой? — спросила она.
— Порезался. Ничего серьезного.
— Вы обращались к доктору?
— Там даже не надо накладывать швы.
Они немного помолчали.
Наконец, Джоанна произнесла:
— Что вы должны думать обо мне?
— Я думаю, что вы выглядите очень милой.
— Я в беспорядке.
— Ну, если вы знаете такое средство, чтобы, приняв его, женщина могла выглядеть так же хорошо, как и вы, когда вы в беспорядке, то вы сделаете переворот в мире косметики и сколотите состояние в миллионы долларов.
— Мой Бог, — сказала Джоанна, — я думала, только Кэри Грант мог бы быть так очарователен. Не удивительно, если женщины бросаются вам на шею.
— А они это делают?
— А разве нет?
— Прямо на шею? В самом деле?
— Не скромничайте.
— Вы бросились мне на шею?
С удивляющей застенчивостью Джоанна произнесла:
— Вы заставляете меня краснеть, а я уже много лет не делала этого.
— Мне хотелось увидеть румянец на вашем лице.
— Послушайте, — сказала она, — доктор дал мне успокоительное, но перед тем, как я усну, мне надо сказать вам что-то важное.
— Я слушаю.
— Вы все еще думаете, что я не знаю, кто я?
— Если вы спрашиваете меня, верю ли я все еще, что вы — Лиза Шелгрин, то да.
— Как вы можете быть так уверены?
— Со времени нашего обеда произошли некоторые события.
— Какие события? — спросила она.
— За мной следили всюду, куда бы я ни шел.
— Кто?
— Этого так сразу не объяснишь.
— Я никуда не спешу.
— Ваши глаза закрываются.
