Алекс перевел: "От человека, который говорит очень смешно". (Обычно кто-нибудь с оксфордским акцентом, хотя и не всегда).
— Это не много говорит мне, — сказал Алекс.
— Geezer wif а double of white barnet.
Алекс расшифровал: "Человек с седыми волосами". "Barnet Fair" была знаменитой ярмаркой в окрестностях Лондона. А так как "Barnet Fair" рифмовалось с "hair", то одно слово "barnet" означало "hair".
— Wot's 'ее call 'imself?
— Nofink.
— Gotta call 'imself somfink.
— Этот парень дал мне "пони", чтобы я отнес тебе важное сообщение. ("Пони" — банкнота в двадцать пять фунтов.) — Что за сообщение?
— Он — в Чечиле на Портманской площади и говорит, что хочет видеть вас.
Тот, кто ждал в отеле Чечил, был сенатор Томас Шелгрин и никто иной.
— Чево еще? — спросил Алекс.
Незнакомец почесал подбородок и сказал:
— Се че было.
— Не много сообщения.
— Се, че я получил, парень. — Незнакомец повернулся, чтобы уйти, затем остановился, оглянулся, облизнул губы, казалось, он о чем-то раздумывал. Наконец, он произнес:
— Ще одно.
— Чево? — спросил Алекс.
— Осторожней с'им.
— Знаю, 'н плут, — сказал Алекс. ("Я знаю, что он нехороший".) — Хуже, 'ем 'то. 'ее's shnide. ("Хуже того, он скользкий".) — Я буду осторожен, — сказал Алекс. — 'пасибо.
Незнакомец надвинул кепи на глаза.
— If it was me, I wouldn't touch 'im less 'ее was wearin' a durex from 'ead ter foot of 'imself.
Алекс перевел и засмеялся. ("Я не дотронулся бы до него, пока он не был бы обтянут презервативом с головы до ног".) Он придерживался того же мнения насчет сенатора из Иллинойса.
Человек в полупальто поспешил прочь от ассирийских древностей и исчез за углом.
— Что он говорил? — спросила Джоанна.
Алекс передал ей весь разговор, включая и последнее замечание.
Она слабо засмеялась.
— К несчастью, он будет не в презервативе.
"И верно, как дважды два, — подумал Алекс уныло, — этот проклятый Богом, напыщенный ублюдок несет беду".
Глава 50
Воспользовавшись общественным телефоном музея, Алекс позвонил в отель "Чечил" на Портманской площади.
Джоанна, стоя рядом с ним, нервно прислушивалась к разговору. Она была напугана. Не стоило и ожидать, что перспектива встречи с отцом наполнит ее радостью.
Алекс попросил телефониста отеля соединить с номером мистера Шелгрина. Сенатор сразу же снял трубку.
— Алло?
— Это Алекс Хантер.
— Она... она с вами?
— Конечно.
— Не могу дождаться встречи с ней. Поднимайтесь скорее сюда.
— Мы не в отеле, — сказал Алекс.
— Тогда где же вы?
— Все еще в музее.
— Мне нужно, как можно скорее, увидеться с вами. Я не знаю, сколько времени в моем распоряжении.
— Думаю, нам надо, прежде чем встретимся, мило поболтать по телефону.
— Это крайне срочно! Я...
— Нам надо выяснить кое-какие вопросы. А именно: что произошло на Ямайке и почему Лиза стала Джоанной.
— Это слишком важная информация, чтобы обсуждать ее по телефону, — сказал Шелгрин. — Намного более важная, чем вы, возможно, думаете.
Алекс поколебался, бросил взгляд на Джоанну и, наконец, произнес:
— Ладно. Давайте встретимся через полчаса в Национальной галерее, у входа.
— О, нет. Нет. Это невозможно.
— Почему?
— Встреча должна произойти здесь. В моем номере в "Чечил".
— Мне это не нравится. Слишком рискованно для нас.
— Я здесь не для того, чтобы навредить вам.
— Надеюсь, что это правда.
— Я хочу вам помочь.
— Я бы предпочел, чтобы мы встретились на нейтральной территории.
— Но я не осмеливаюсь выйти, — сказал Шелгрин. В его голосе звучали нотки панического страха, а это было совершенно не в его характере. — Если меня увидят с вами, ...если меня даже просто увидят здесь, в Лондоне... тогда я — мертвец.
— Кто убьет вас?
Шелгрин начал говорить быстро и возбужденно, как будто боялся, что Алекс может повесить трубку.
— Они. Они убьют меня. Без сомнения. Если они увидят меня с вами, то поймут, что я переметнулся на другую сторону. — Его паника становилась все более и более явной. — Я принял меры предосторожности, чтобы скрыть эту поездку. В моем офисе всем говорят, что я уехал в Иллинойс, чтобы встретиться с несколькими важными избирателями. Я не вылетел сюда из Вашингтона, потому что боялся, что меня слишком легко выследили бы... — Он говорил сбивчиво, быстрее и быстрее. — Поэтому я доехал до Нью-Йорка, оттуда вылетел в Торонто, затем — полет в Монреаль, и третий полет — из Монреаля в Лондон. Я измотан. Истощен. Я на грани нервного срыва. — И с каждой минутой он становился все более нервным. — Я остановился в "Чечил", потому что это не тот отель, где я обычно останавливаюсь... Обычно я останавливаюсь "У Клариджа". Но если они выяснят, что я не в Иллинойсе, то поймут, куда я уехал, и начнут искать меня. Рано или поздно они найдут меня. Черт возьми, Хантер, я рискую жизнью! Я порвал с ними! Я хочу помочь вам и моей дочери. Если она позволит мне называть ее дочерью после всего того, что я сделал. Вместе мы сможем выдержать все. Пройти через всю эту чертову мельницу. С ними покончено.
— Кто они? — спросил Алекс.
— Русские.
— Какое отношение имеют русские к этому делу?
— Я просто не могу говорить об этом по телефону. Это слишком важно. Вам надо приехать ко мне. Я не могу рисковать, показывая свое лицо.
Алекс думал.
— Хантер?
— Я все еще здесь.
— Мой номер 416.
Алекс ничего не сказал.
— Пожалуйста, поспешите. Прежде, чем они найдут меня.
Алекс молчал.
— Хантер?
— Да.
— Вам надо приехать.
Алекс вздохнул.
— Ладно.
Глава 51
На такси они доехали до Гарродса. Даже так рано днем этот огромный всемирно известный магазин кишел покупателями, среди которых было удивительно много смуглолицых, крючконосых людей арабской наружности.
