В том, как она, будучи никем, пытается спорить и противостоять мне.
В том, с какой смелостью и бесцеремонностью бросает мне вызов. В омерзительно грязных ботинках, что она закинула на дорогущий стол фешенебельного ресторана в сердце Манхэттена.
В том, как горделиво вздергивает подбородок, нарываясь на крупные неприятности.
Весь мой офис ходит по струнке.
Наемные работники дышать забывают, когда пересекают порог моего кабинета.
Все члены компании давно вышколены и настроены служить мне, словно верные псы. Конечно, до тех пор, пока я плачу им огромные бабки.
А эта потрепанная жизнью сука смеет совать мне свои разбитые и пыльные ботинки едва ли не в нос. Если бы я не был так сильно брезглив, ее тощей заднице пришлось бы сейчас очень несладко. Мое наказание было бы долгим и мучительным…и навсегда приучило бы ее к чистоте и опрятности.
Но должен признать, Ри неподражаема в своих защитных реакциях. Она выпускает шипы, притворяясь диким, колючим и непривлекательным дикобразом. Все внутри нее отчаянно пытается больше никогда не повторить ошибок прошлого — она потеряла свою привлекательность не только из-за тестируемого на ней препарата, но и потому что все ее нутро жаждет быть не аппетитной, невкусной, омерзительной и неинтересной мужчинам. Едва ли она хочет притянуть к себе второго мучителя и тирана в лице Роберта Кинга или ему подобного.
Но я знаю, какая она на самом деле.
Хитрая, как лиса, способная обдурить стаю волков. Опасная, словно дикая кошка. При этом она бывает чертовски милой, нежной, ласковой, доброй, веселой, легкой, чертовски разной. Невероятной и живой, эмоциональной.
Я всегда читал ее, видел насквозь с первого взгляда.
Почувствовал, что мы сотканы из одного теста, как только мой больной отец с замашками педофила познакомил меня с совсем юной Эридой.
Это было мощно. Мгновенное узнавание. Потрясающе искристая химия.
И бесконечное личное «табу», отожествленное в ее красивых чертах лица. Принадлежащее моему отцу.
Меньше всего в этой жизни я хотел бы заглядываться на его «объедки». Но не все всегда случается так, как мы планируем. Даже мои финансовые прогнозы иногда терпят крах, а в них я профессионал. Иначе бы никогда не построил компанию, разрывающую финансовый рынок.
Анализируя, вспоминая, возвращаясь назад, позволяю себе на мгновение раствориться в глубоких синих глазах девушки.
Она помнит? Как я трахал ее. Брал, не отдавая отчет своим действиям.
Полное погружение в грязь, похоть, знакомство с каждым из своих и ее демонов…сладковато-соленый вкус на языке, полнота ее губ, мой член в ее влажных и горячих тисках.
Это было наваждением, греховным ядом. Я хотел пригубить его, но в итоге едва не убился им.
Трахнуть Эриду — было все равно, что искупаться в грязи. И окунуться в прозрение. Это как достичь дна и познать всех чудовищ, что там обитают. И у меня, блядь, стоит прямо сейчас, стоит лишь вспомнить какой чувственной, принимающей и отдающей, может быть эта женщина. Живой, яркой, плавной, сладкой, мягкой, тесной, колючей…разной. И она все еще там, внутри этой потерянной бунтарки, что еще не знает, что ее ждет.
Мне бы хотелось разбудить ее, встряхнуть, вернуть к жизни.
И мне бы хотелось ее уничтожить.
Игра на повышение будет интересной, но в конечном итоге я делаю ставку на второй исход.
Уничтожить. Не моргнув глазом. Без всяких сомнений.
— Я никогда не сомневаюсь в том, что уже произнес или сделал. Сомнения — неуместны, когда осознаешь, что жизнь — всего лишь игра. И в ней нужна интуиция, чуйка, умение видеть дальше своего носа, — вкрадчиво произношу я, мягко обхватив девушку за подбородок.
Слегка сдавливаю челюсть Ри, замечая, как дрожат ее персикового цвета полные губы. Кожа тонкая, фарфоровая. Если не осознавать, что болезненная, то даже кажется привлекательной.
Кости у Эры настолько маленькие и хрупкие, что кажется, я мог бы сломать ее, сдавив чуть сильнее. Прямо сейчас. Впалая область под нижними веками напоминает лабиринт из голубых вен, по которым блуждает мой личный радар.
Несмотря на все это, меня берет в плен своевольный взор Эриды.
Воинственный, полный силы, взгляд. Одновременно невинный, взволнованный, томный. Она даже не представляет, насколько он сногсшибателен, пока в нем еще теплится та самая жизнь и настоящие эмоции.
— У нас с тобой общий враг, Эри. И его зовут Роберт Кинг, — небрежно напоминаю ей. — Ты хочешь отомстить тому, кто отнял у тебя все? — мой палец, надежно защищенный кожаной черной перчаткой, настойчиво скользит по ее губам.
Я могу представить их мягкость, не вынуждая себя марать о нее руки. Могу представить и вспомнить, как кусал их в беспамятстве. Могу…попробовать, и убедиться, что все давно в прошлом. Она была первой и глупой влюбленностью.
Мне просто понравилась куколка, которую купил для себя мой отец.
— Сейчас же убери от меня свои огромные клешни, — ощетинившись, шипит бестия, оскалив точеные зубки.
— Отвечай на вопрос, — отрезаю тоном, сообщающим упрямой детке о том, что игры, блядь, закончились.
— Больше всего на свете, — неистово сжав кулаки, наконец, признается девушка.
В ее взгляде отражается адское пламя, в котором она с радостью спалила бы тело и душу, принадлежащее моему отцу.
Вот это огонь, девочка. Продолжай, мне нравится. Партия интересна, лишь в том случае, когда все стороны бьются до последней капли крови.
— Ты должна быть в моей команде. Между мной и отцом намечается схватка в несколько таймов. Игра на другой стороне поля, не принесет тебе ничего кроме новых потерь, Ри. Тебе не справиться одной.
Ты зависима от меня, признай это, — монотонно внушаю отчаявшейся девушке я, заглядываясь на звезды, сверкающие в глубоких глазах-блюдцах. — Как только срок судебного запрета спадет, Роб не даст тебе покоя. И на этот раз, он будет действовать аккуратно, чтобы не получить новый. Тем хуже для тебя. Не успеешь оглянуться — и ты по горло в его дьявольских силках.
— Нет. Для него я тоже осталась в прошлом…я уверена, — с плохо скрываемым негодованием и с наивной надеждой противоречит мне девушка.
— Не пытайся себя обмануть. Он одержим тобой, — усмехаюсь я, вновь лаская чувственные губы Эриды, ощущая, как болезненно напрягается член в тесных боксерах.
У каждого из нас есть свое личное табу. Так называемое «порочное удовольствие». И если обычно я полностью контролирую свое тело и эмоции, то здесь это не работает. С «порочным удовольствием» никакие правила в принципе не работают. Это могут быть наркотики, сигареты, алкоголь, сахар, извращенный секс…но иногда, «порочное удовольствие» — это чья-то жизнь.
Или лицо.
— Какого черта ты лапаешь меня в этих дурацких перчатках? — перепрыгивает с тему на тему разбесившаяся кобра. — Гребанный чистоплюй! Тебе и сосут через презик? Кайфово тебе так, Дэнни? — с шумом втянув воздух сквозь зубы, хватаю ее за подбородок грубее и рывком поднимаю со стула. Для едва живой дряни у нее весьма острый язычок.
