Кинг заранее все просчитал. Мне остается лишь верить в то, что этот безумный гений, не способен на просчеты и фейлы.
— Проглоти это, девочка, — кто-то силком открывает мой рот, и запихивает в меня долгожданную дозу знакомой сладости. — Тебе станет лучше. Ты заслужила немножко допинга, — мужской шепот заставляет поежиться, но любые ощущения реальности быстро сходят на нет, как только в кровь попадает ударная концентрация любимой зависимости.
Я узнаю вкус «sins» сразу.
Тепло разливается по всему телу, каждую клеточку бьёт невыносимая и сладкая дрожь. Эйфория мягко покачивает меня на своих волнах.
Я снова пребываю в космическом пространстве. Мне приходят образы лучших моментов из детства, нежные объятия мамы. Безусловная любовь накрывает меня с головой, пока под веками разворачивается целый фильм, который я проживаю снова и снова, не в силах расстаться с ним. Хочу остаться в своем сне, не хочу возвращаться в реальность…я больше не хочу боли.
А потом все резко заканчивается. Обрывается, словно кто-то за мгновение растворяет препарат в моей крови.
Так странно.
Раньше, «sins» давал немного другие ощущения. Более долгие, более яркие. Они воспринимались как целые путешествия в другие галактики и сказочные миры. Теперь, я чувствую, насколько мои реакции постоянно меняются, становятся более приглушенными. Может, это последствия привыкания и мне уже недостаточно одной таблетки?
А может, Дэниел травит меня чем-то другим?
Понятия не имею, через какое время я прихожу в себя. По ощущениям — проходят годы, сжатые в считанные секунды. Голова болит так, словно мозг раскололся внутри на миллиарды крошечных осколков, что врезаются в изнанку кожи и заставляют меня беспомощно стонать и всхлипывать.
Я прихожу в себя в своем личном аду. В комнате, где оживают все мои страхи, превращаясь в огромных волосатых чудовищ, вплотную окруживших мое беспомощное тело. Я упираюсь носом в ворс того самого ковра, на котором частенько оставались капли моей крови.
Я столько раз падала на него ничком, что навсегда запомнила его мерзкий и тошнотворный запах. Желудок скручивает в тугой узел. Но я приберегу содержимое своего желудка для морды Роберта.
Я покажу тебе, насколько глубока кроличья нора.
И, кажется, я продвигаюсь все дальше и дальше по ней, погружаясь в свое темное прошлое. В свои страхи, что калейдоскопом оживают перед внутренним взором.
Когда-то это комната была для меня той самой кроличьей норой. Спальня молодой жены психа-миллиардера.
Здесь я часами плакала, после его жестоких побоев. Ненавидела и проклинала себя за то, что когда-то сказала ему «да». Замазывала кровоподтеки слоями тональника, чтобы пройти очередной кастинг.
Здесь он засыпал мою кровать белыми лилиями. Лично зажигал свечи и устраивал мне свидания. Здесь он жестоко трахал меня и занимался со мной любовью, дарил нежные слова и обещания. Между нами никогда не было гармонии и стабильности. Сплошные эмоциональные качели. Порой, Роб относился ко мне, как к самому бесценному сокровищу в своей жизни. В другие дни, он вытирал об меня свои чертовы ботинки, представляя, что я коврик с очистительным ворсом.
Мне казалось, что я влюблена в Роберта. Но по прошествии лет, я понимаю, что просто хотела красивой жизни. Я болела даже не им, а своей мечтой о легких и быстрых возможностях, скоротечному восхождению на модный Олимп. Глупо, ужасно, стремно — признаваться в этом всем даже самой себе. Я хотела настоящей жизни, а не жалкого существования.
Режима «выживания» итак было достаточно в моем детстве. На мое внутреннее и тайное желание найти спонсора, точнее «волшебника», который взмахом кредитной карты сделает меня счастливый, притянулся Роберт Кинг. Воспользовавшись моей глупостью, наивностью, и пустотой внутри, которая черной дырой зияла во мне с детства, он применил на мне тонкие манипулятивные техники и получил свое.
Можно бесконечно рыться в причинах, почему я тогда выбрала его, но на самом деле, корневая из них, одна — для своего отца я никогда не была достаточно хороша. Мне с детства не хватало его любви, а свои чувства к маме он также проявлял проверенным методом чередования «кнута и пряника».
Когда я собрала чемодан в Гонконг, он наотмашь ударил меня прямо в коридоре. Меня отшвырнуло на пол. Я помню, как отец плюнул в мою сторону, и отмахнулся, бросив на прощание фразу: «езжай, куда хочешь, тупая шлюха» и просто ушел.
Сейчас, я вспоминаю об этом без грамма слез и с ледяным равнодушием. Но для пятнадцатилетнего подростка, каждый из таких эпизодов был мощнейшим и травмирующим ударом.
Я мечтала жить где угодно, с кем угодно — только не с родителями.
Не получив от отца той самой любви, о которой мечтает каждая девочка, я очень быстро нашла ее во взрослом мужчине… да только одержимость Роберта оказалась еще мрачнее, чем «сухая» любовь моего папы.
Что ж, это спальня хранит в себе много воспоминаний, и я вновь погрузилась в них.
Будто в омут памяти окунулась.
Здесь я собиралась с ним на самые роскошные свидания, в путешествия. Здесь я отбивалась от его кулаков, умоляла, проклинала, ненавидела, кричала…и здесь я видела его в последний раз. Да, это был тот самый день, когда Дэниел спас меня, натравив на Роберта одну из своих прекрасных шипящих зверушек.
Но я не должна придавать прошлому так много значения сейчас. Жизнь там — это путь в пропасть. Я могу сделать в настоящем все, чтобы мне больше никогда не пришлось вспоминать о нем.
Сжать руки в кулаки, несмотря на то, что чувствую себя так, словно у меня жуткое похмелье. Голова раскалывается, едкая сухость раздирает горло и рот. Копоть скатывается на коже, ощущается комками меж пальцев, волосы спутаны в воронье гнездо.
«Помни, что все идет по плану, Эрида. Ты — больше не его жертва. Только ты ответственна за свою жизнь. Забери у него право управлять ею. На все сто процентов. Только ты сама можешь это сделать, никто другой», — гипнотизирующий голос Дэниела настойчиво стучит в голове, повторяя строки из его письма.
— Такая красивая, — абсолютная тишина нарушается вкрадчивым тоном Роберта Кинга. Он поддевает мой подбородок краешком своего лакированного ботинка, призывая посмотреть на него. — Когда я впервые увидел тебя, я ослеп. Не мог осознать, что ты действительно существуешь, — отвешивает мне комплимент Кинг.
Поднимая взор, я встречаюсь взглядом с его чудовищными глазами. Такие пустые и прозрачные. Как холодный пластик, смотря сквозь который, проживаешь свои самые жуткие страхи. Внутри все переворачивается, прокручивает ветряной мельницей, пропускает через мясорубку. В горле застревает густой, тошнотворный ком, вызывающий в груди неприятные спазмы. Стоит лишь обвести взглядом черты его лица…лица, на котором знаю, каждую родинку и морщинку, как я действительно чувствую, что могу излить содержимое желудка на его ботинки в любую секунду.
