— Мне не за что тебя прощать. Я просто не хочу больше общаться с такими, как ты. Раньше, я не дотягивала до твоего уровня. Теперь ты — не осилишь высоту, на которую я взлетела, — жестко выплевываю я, выплескивая на Тесс всю боль и обиду за то, что она посмела однажды унизить меня.
В раскосых и карих глазах Тесс блестят слезы. Но мне не жаль ее. Как-нибудь выкарабкается из своих проблем, которые наверняка хотела свалить на меня. Я же смогла.
— Клэр была нашей общей подругой, не забывай, Рида. И я знаю, что ты — последняя, кто ее видел, — бросает Тесс напоследок.
Она резко разворачивается и убегает прочь, вихляя округлыми бедрами в телесном нижнем белье. Меня всю трясет. Не могу поверить, что храню в себе столько боли и злобы, но улыбаться и обмениваться любезностями с той, что когда-то пренебрегла мной — не собираюсь.
Прокручивая в голове ее последние слова, отчаянно задыхаюсь. Грудную клетку сводит невидимыми тисками. Руки потряхивает, бросаю хаотичный и дикий взгляд на дрожащие пальцы.
Так, нужно успокоиться. Вдох и выдох.
Осознанно я никогда бы не причинила вред другому живому существу. Черт возьми, я даже паука не убью никогда.
Клэр умерла в ту ночь. Нет, не умерла…ее убили.
И что творится с моей агрессивностью? Разве Тесс заслужила подобный отворот-поворот?
Дэниел предупреждал, что меня будут терзать перепады настроения, а не только внезапные кровоизлияния из носа.
— Ри, ты там готова? — Бекка врывается в общую гримерную со всеми моделями и тут же подбегает ко мне. Я не могу толком даже взглянуть на нее, поскольку мне в это время усиленно накладывают макияж и терзают волосы горячей плойкой. — Все ждут только тебя. Я имею в виду, мои самые дорогие платья коллекции, — мечтательно выдыхая, поет Ребекка.
— Какая честь, миссис Стоунэм, — хихикаю я, испытывая в глубине души небольшое волнение.
Показ проходит волшебно.
Я растворяюсь в любимых и долгожданных ощущениях. Признание, внимание, слава — то, что дарит мне крылья. Восхищение во взглядах, бесконечный и неподдельный интерес. Я рождена сиять…и когда-то, я зажглась так сильно, что вспыхнула и сгорела.
Все, как говорил Алекс.
После показа, меня терзают долгими интервью, где я должна делиться с репортерами закулисьем модельной и блогерской жизни. Все это бесконечно льстит мне и повышает мою значимость, но я не уверена…что чувствую себя до конца, полноценно счастливой. У меня снова есть все, но нет чего-то главного, незаменимого…где-то там, глубоко внутри. Там ничего, кроме пустоты.
Дэниел обещал, что будет сидеть в первом ряду и наблюдать за каждым моим шагом. Я немного смутилась, когда не нашла его беглым взглядом…в любом случае, после всех интервью и ковровой дорожки, нас ждет вечеринка в резиденции Стоунэмов, где и проходит показ.
Бекка организовала шоу в огромном саду, на открытом воздухе: вся атмосфера вокруг претендует на Эдемский сад, не меньше. Я сбилась со счету, когда пыталась понять, сколько видов роз представлено здесь. Черных не нашла, и слава Богу.
— Ты выглядела потрясающе, — знакомый голос заставляет сердце слегка екнуть. С первых нот глубокого баритона я узнаю Алекса, и оборачиваюсь на его зов, прощаясь с очередным интервьюером и фотографом.
Он выглядит…как всегда, сногсшибательно. Классический представитель арийской красоты, нордический красавец. Цивилизованный викинг, затерявшийся в большом мегаполисе. Усилием воли, я подавляю все мысли о нем и его внешних и внутренних характеристиках, что начинают крутиться в моей голове со скоростью роя голодных пчел.
Мне нельзя быть с Алексом. Это не имеет никакого смысла. Его нежность, внимание и забота пугает меня куда сильнее, чем жестокость, хладнокровие и безэмоциональность Дэниела.
Алекс не для меня. Я просто…не хотела бы быть с таким мужчиной. Никогда. И знаете, почему? Потому что, быть брошенной ублюдком, вроде Дэниела — это нормально, классика. Быть оставленной благородным рыцарем, вроде Алекса, или быть недостаточно хорошей для него — вот что, по-настоящему больно.
— Спасибо, — слегка поджимая губы, благодарю его я. Почти не глядя в глаза, отводя взор вдаль.
— Давно не виделись, — пытается развить довольно скупой разговор Хоуп.
— И не стоит, — безразличным тоном отрезаю я.
Мужчина вдруг берет меня за руку. Меня обдает жаром его мощной энергетики. Пытаюсь одернуть ладонь, но Хоуп удерживает запястье, заставляя взглянуть на него.
— Почему он? — просто спрашивает Алекс, имея в виду Дэниела.
— Мне просто хорошо с ним и знаешь…мы стоим друг друга.
Две половинки одного дерьмового пазла с кучей дефектов.
— Каждый ищет в партнере себя, — многозначительно тянет Алекс, приподнимая брови. — Но он играет с тобой, Эрида. А ты хочешь быть ведомой его игрой. Как долго? Ты не устала?
— А ты пришел сюда, чтобы посмотреть на коллекцию одежды или осудить меня? — вспыхиваю я, воинственно скрестив руки на груди. Но Хоуп снова вытягивает меня за запястье. — Хочу заметить, что мы не виделись два месяца. Инициативы от тебя я не чувствовала. А бегать за таким, как ты, не собираюсь. Думаю, очередь и без меня велика.
— Я пришел сюда ради тебя, женская одежда меня не интересует. И у меня были причины отойти в тень, — все также туманно отзывается Алекс.
Я прекрасно знаю мужчин. Говорить можно все, что угодно. Имеют значение только мужские поступки.
А их не было.
— Прекрасно. Отлично! Я в любом случае, всегда буду выбирать его, Алекс. Поэтому, можешь и не пытаться искать со мной новых встреч, — откровенно отталкиваю Хоупа я с его идеальностью и искренним интересом.
— Почему? Что тебя в нем так цепляет? То, что он относится к тебе, как к своему питомцу?
— Он выбрал меня, когда я была худшей версией себя.
И он принимает меня такой, какая я есть.
— Чтобы поиздеваться и самоутвердиться за твой счет. Ты совсем глупая или притворяешься? Почему ты вечно унижаешься перед Кингами и варишься в этой семейке тиранов, что измываются над своими женщинами? Роберт старший довел свою первую жену до смерти…
— Где гарантия, что ты у нас белый и пушистый, Хоуп? Думаешь, я верю внешности и поверхностному впечатлению? Где гарантия, что ты, или любой-другой мужчина вдруг не станет таким, как Роберт?
— Гарантий нет, Ри. В жизни вообще нет гарантий, Эрида! — едва ли не кричит Алекс, сжимая кулаки. — Но я бы хотел показать тебе, что бывает иначе, — не разрывая зрительного контакта со мной, делает сильное заявление Хоуп. Дернув меня на себя, он заставляет наши тела столкнуться, обменяться циркулирующим напряжением, бурлящим в крови.
— Не подходи ко мне, — упираясь руками в широкую грудную клетку, я протестую, всячески отвергая близость Хоупа.
