— Ты такой красивый, — вдруг просто признаюсь ему я, взяв Алекса за руку. Несмотря на волны холода, исходящие от него. Несмотря на то, что он даже не смотрит на меня. Его ладонь горячая, сильная, мощная. Его тепло проникает в меня, бежит по венам.
Тягучая, плотная, объемная энергия. Душа словно разворачивается в области сердца.
Никогда не испытывала ничего подобного. И это странно…ведь тогда, в лифте, когда я увидела Хоупа в первый раз — Алекс не вызвал во мне подобных чувств.
— И сильный, — ласково шепчу я, и касаюсь линии челюсти Хоупа кончиками пальцев — это всего лишь нежная и немая просьба, взглянуть на меня. И он ее не выполняет, отказываясь играть в мои детские игры.
В ответ, Алекс лишь усмехается, продолжая смотреть в потолок, в одну точку.
— Поверь, внешность волнует меня меньше всего, — нейтральным голосом отзывается Хоуп. В глубине души, я все равно дико радуюсь, что кислота не попала на его лицо.
— А что…что волнует больше всего? — мои пальцы до сих пор нежно скользят по его подбородку.
Иногда, я не умею выражать чувства словами. Мне куда проще разбить всю посуду в доме, или просто прикасаться к человеку — ласково, медленно, трепетно. Я глажу Алекса, и ежесекундно мысленно извиняюсь за то, что по глупости унизила и задела его.
— Мне очень жаль…
— Уходи, Эрида, — резко помрачнев, бросает Алекс. Отталкивает меня, одергивая ладонь от моей. — Просто уходи. Я не хочу тебя видеть, — почему-то в этих словах звучит столько болезненного отчаяния, что у меня все мышцы свинцом наливаются.
Мне не хочется никуда уходить.
Ловлю себя на краткой мысли, что мне чертовски хорошо с Алексом. Тепло так, уютно. И мне хочется…быть рядом, позаботиться о нем сейчас.
И мне больно от того, что я не могу этого сделать. Не уверена, что Дэниелу это понравится и он не выкинет очередной «финт мести» в мою сторону. Наплевав на все, я снова беру Алекса за руку, наслаждаясь теплыми и едва осязаемыми горячими волнами между нашими пальцами.
— Прости меня, Алекс. Ты, правда…удивительный. И…спасибо тебе. Пусть слов будет мало, но я должна сказать. Я была сама не своя, когда плела тебе эту чушь. Я сумасшедшая. Я давно потерялась в жизни. Это не оправдание, и мне очень стыдно…, — я едва сдерживаю слезы, что рвутся из глаз, но чувствую, как сильно сжимается от немых рыданий сердце. — Должно быть, я просто отталкиваю таких потрясающих мужчин, как ты. Как только вижу. Боюсь разочарований, боюсь быть отвергнутой или брошенной. Но если бы я когда-либо решилась по-настоящему открыть свое сердце, то это был бы ты. Без масок и игр. Прости меня, — я не знаю почему, но именно эти слова беспрерывным потоком вылетают из моих губ.
А потом я просто наклоняюсь к лицу Алекса. Выражение черт его — каменное, застывшее, равнодушное. Я сама беру его ладонь в свою, заставляю раскрыть у своей щеки. Медленно веду скулой против его пальцев, прикрывая глаза. Ощущая, погружаясь в немые ощущения, что летают, между нами. Он не убирает руку, и это дает мне надежду на то, что от не отвергнет меня…не знаю, чем я думаю.
Я делаю это совершенно не из мести Дэниелу, а просто потому, что хочу ощутить его сейчас.
Наклоняюсь к Хоупу и дотрагиваюсь до мужских пухлых губ своими. Дыхание у него мятное, с привкусом невкусных лекарств, но мне все равно хорошо и приятно ласкать его нежно, не торопясь. Я лишь на секунду отрываюсь от Хоупа…черные зрачки его расширяются и занимают теперь почти всю светлую радужку. Красивые черты лица отражают отчаяние и выражение сладкой боли. Обхватывая меня за шею, он уже сам тянется ко мне и глубоко целует, раскрывая языком мои губы. Пробует мой язык на вкус, играя с ним в теплой глубине. Черт, это слишком горячо. И в то же время, так чувственно и трепетно, что по сердцу царапает каждое его действие.
Отстраняясь от него, будто испугавшись нашего совместного порыва, я нервно туплю взгляд. Резко разворачиваюсь и убегаю, ощущая, как гулко рвет сердце грудную клетку.
Что я наделала? Что делаю? А если узнает Дэниел?
Скажу, что это моя месть. И мы квиты. Да только ложь это, меня ведь правда трясет от одного лишь поцелуя с Алексом. И самые сильные волны этого тремора вибрируют почему-то не где-то в районе бедер, а именно в области груди и сердца.
Он не просто возбуждает меня. Хоуп будто пытается залезть мне под кожу, причем сразу через область грудной клетки. Мне хочется сбежать от этих нахлынувших эмоций и ощущений…обесценить.
По плану у меня сегодня шопинг с Ребеккой, что определённо поможет мне в этом. После прогулки по рафинированным бутикам на пятой авеню, мы с Бекс останавливаемся поужинать в нашем любимом японском ресторане в Сохо. Люблю его за то, что он на все сто процентов переносит нас в Киото. Азиатская атмосфера сквозит из каждой мелочи: начиная от дизайна интерьера, заканчивая милыми официантками-японками, что не отличить от древних гейш. На крыше ресторана расположен целый сад, с искусственными деревьями, имитирующие реальную сакуру в период ее цветения. Столы в той области бронируются заранее, поэтому нам с Бекс достается милый и уютный столик в закрытом пространстве помещения, прямо возле фонтана, на котором выгравированы японские иероглифы, что в переводе на английский гласят: «И ад, и рай — в душе человека».
— Ты сегодня какая-то грустная, — комментирует мое задумчивое состояние Ребекка. — Что за кислое выражение лица?
— Коронка позавчера треснула, — пытаюсь объяснить свое состояние я, никак не связывая его с визитом в больницу к Алексу Хоупу. — Еле попала в клинику на прием. Толком не знаю, что врач со мной делал, но больно до сих пор, картинно хватаюсь за щеку, изображая зубную боль.
Вчера было действительно неприятно, но сегодня я уже и забыла о выпавшей коронке. Что ж, это когда-то должно было случиться, ведь ей уже около десяти лет.
— Да уж, приятного мало. Ненавижу визиты к дантисту. Куда приятнее шопинг, но сегодня, даже очередная сумка от Chanel не принесла мне счастья, — возведя взгляд к потолку, выдыхает Ребекка. Я заметила это еще в магазине, но не стала отговаривать ее от дорогой покупки.
Вижу, что она тоже чем-то взволнована целый день, но прекрасно знаю, что из Бекс ничего интересного не вытянешь, если она не захочет поделиться своими секретами самостоятельно.
— Черт, даже еда в рот не лезет, — хаотично ерзая на стуле, Бекс поправляет свое облегающее черное платье. Она вечно одевается в духе Ким Кардашьян, постоянно подчеркивая откровенными платьями свою великолепную фигуру, близкую к аппетитным «песочным часам». — Боюсь поправиться.
— Брось. Ты же каждый день занимаешься спортом. Ты просто встала не с той ноги. Что случилось, колись, — уплетая роллы, заговариваю подругу я.
В отличие от нее, я нуждаюсь в огромных порциях, когда нервничаю. Кажется, что этим сетом риса и рыбы можно накормить слона, а не хрупкую модель вроде меня. Если кто-то из подписчиков сфотографирует меня прямо сейчас, они снова будут негодовать на тему того, как мне удается оставаться такой худой с подобными порциями. Предполагаю, что это все последствия «sins» — мой вес по-прежнему падает вниз, как только я перестаю питаться нормально и мне это не нравится. Словно что-то постоянно пожирает меня изнутри.
