Лука приготовился закрыть покрышку: тратить и дальше время на шмакодявку не хотелось — юлить будет до последнего. Марк был уже на подходе, и впереди светила разборка с тремя вставшими. Трое — это серьезно даже для полной группы. Да еще невесть сколько второй формы по здешним ямам шатается.
— Торопишься? Думаешь, я — это проблема? Вот ты сейчас вдаришь — и нет меня. Все сроки вышли, — неожиданно серьезно проговорила клиентка и с усилием вздернула голову вверх. — Я не проблема. Нет, дядя. Но будет тебе проблема. Уж я-то чую. Идет...
Когтистая лапка вытянулась, указав куда-то ему за спину. На детские фокусы с «обернись» покупаться было глупо, и Лука сначала закрыл покрышку, наблюдая, как болтливая клиентка оседает мусорной кучей, и лишь потом поднялся на ноги.
Со стороны ворот приближались лучи фонарей. Пожалуй, стоило пойти Марку навстречу. Переть на троих вставших в одиночку — сумасшедших нет.
Лука обогнул ангела, который сослужил ему такую полезную службу, и только тогда увидел, о чем говорила клиентка.
Холерный ров действительно существовал, но был не перед, а за памятником. Узкий как кишка котлован начинался почти у самого постамента и тянулся еще метров семьдесят по центру аллеи, как раз между двумя рядами толстенных лип.
Сейчас ров, отсвечивая бледно-зеленым, медленно проваливался сам в себя. На дне клубилось, трещало и ворочалось. Луч фонарика выхватывал только детали, но и их хватало для того, чтобы ощутить жгучее желание взять ноги в руки и дать ходу. Но Лука застыл, как кобра перед заклинателем. На его глазах рождалась из земли и праха легенда, датированная аж шестым веком, если не подводила память.
Тогда встала чумная яма, в которую скинули двадцать три тела, умерших якобы от мора. Через три дня весь город был в курсе, что мор тут был ни при чем. Летописец из Византии старался подбирать правильные слова и благодарил Господа через строку, но все послание отчетливо пропиталось пережитой жутью. Тогда победа над бедой стоила империи пяти некромантов и пары кварталов. Вместе с жителями.
А тут — на тебе! Современность, смартфоны, планшеты — и такой раритет из земли прет. Жаль, Насти рядом нет — у нее весь стол рабочий завален статьями про всякую мифическую клиентуру. Полюбовалась бы живьем.
Здесь и сейчас холерные останки вставали очень медленно и нехотя. Смерть от болезни была хоть и ненасильственной, но мучительной. Однако, вопреки всем законам, этого хватило, чтобы проскочить вторую форму и сразу трансформироваться в третью.
Прямо на глазах два обломка кости соединились, крепко спаявшись в единое, подернулись маревом и через миг скреблись уже полноценной лапой, которая ощупывала все вокруг в поисках, куда бы присоединиться. Нашарила тонкие кости и будто втянула в себя, выращивая чуть ниже запястья нечто, напоминающее сегментарный хвост. Через минуту хвостов было уже двенадцать, каждый двоился на конце, а основа растолстела до полуметра в поперечнике. Тварь продолжала притягивать к себе новые и новые кости, превращаясь в жуткое подобие многоножки.
Хруст и треск стоял, как от горящего шифера. Земляные волны мягко перемещались по дну, выбрасывая на поверхность все новые останки. Костяной пазл собирался с небывалой скоростью. Разрозненные хрупкие черепа объединились в единый гладкий коричневый панцирь, краем задели многоножку и тут же прилепились, давая мощную защиту толстенному хребту.
Лука, не отходя от края, потянулся к разгрузке за печатями. Холерное умертвие еще вставало, и можно было рискнуть — накинуть на него сетку, замедлить процесс.
С противоположной стороны рва помигали фонарем.
Подоспел Марк с бригадой. Привлек внимание и, направив на себя луч, просигналил отойти подальше от края.
Лука на всякий случай достал пробирки, приготовил сеть, закрутив не только крестом, но и положив еще пару поверх, и только тогда медленно стал отступать. Хватит ли сил у его печати на холерного Червя — понятия не имел, но полицейскую команду нужно было поддержать.
Марка он знал больше по слухам, и за работой еще не видел. Слухи были разные. Противоречивые. На что способен этот тощий упокойник с обманчивой внешностью вечного студента, Лука предполагал, но точно не знал. Хотя возможная вторая категория, конечно, обязывала.
Бригада оперативно рассосалась вокруг рва, готовясь то ли блокировать, то ли атаковать. Один из младших упокойников, детина размером не меньше пропавшего Чистикова, обернулся и поманил к себе.
Получилось, что встали они аккурат напротив Марка по короткой стороне могильника.
— Марк просит страховать, — клацая зубами то ли от холода, то ли от нервов, пробормотал детина. — Это чего за херня прется?
— Хреново вас учат. Это Великий мертвый червь. Vermis mortuis. Есть еще малый, из двух-трех покойников, но это не наш случай, — Лука поборол желание сфотографировать лезущий из земли раритет.
Впрочем, про такое и в его время в учебке лекций не читали — уж больно редкая тварь. Почти как честный политик. Вроде все про него говорят, а никто не встречал.
— У нас стажировка. Пятый курс. Бригаду Марка в область по тревоге сорвали. Мы на подмене. Не хватает людей.
Новости были так себе. Но на фоне происходящего вполне смотрелись. То есть опытных упокойников тут насчитывалось двое, остальные — хор мальчиков-зайчиков. Плохо. Каин не сказал, что бригада настолько урезанная. Только б стажеры не побежали…
— Твою ж мать под плиту! — Лука всунул здоровяку в лапы готовые покрышки с уже накинутыми сетями. — Рисунок сетки прочитаешь?
Работать по чужим печатям на пятом курсе уже должны уметь.
Габаритный стажер благодарно кивнул, ощупал покрышку и сосредоточился, расшифровывая. Ну, хоть толковый попался.
Лука наскоро слепил еще пару и теперь уже не пожалел для печатей энергии. Вынул из кобуры ругер, проверил обойму.
Марк явно задумал что-то свое: сосредоточенно лепил из темной глины. А как тут не задумать, когда всех активов — стажеры да потрепанный СППшник, хоть и третьего разряда.
Жаль, Марк стоит далеко, не докричишься, а шуметь рядом с растущим червем желания не возникало.
Червь практически собрался и теперь наводил марафет: как магнитом притягивал к себе совсем уж мелочь — кости фаланг, осколки и зубы. В длину он стал метров десять и высотой взрослому мужику по грудь. Четыре основных сегмента прикрывали прочные многослойные щитки, загибающиеся под брюхо. Ног было против ожидания немного — по девять с каждой стороны. Тонкие, каждая заканчивалась когтем. Служили они явно не для перемещения, скорее работали гарпунами. Совсем внизу, по центральной оси, наверное, прятались основные ноги.
Где башка, где хвост — пока не разберешь. Мелочевка, притягиваясь к панцирю, выкладывалась в спиральные маскирующие узоры. С каждой прожитой секундой червь становился все светлее, словно его в чистящую смесь макнули, коричневый цвет на нем вылинял, истончился и перешел в бледно-голубой с прожилками, вызывая в памяти парадный императорский фарфор. Потом стал насыщеннее и перекрасился по бокам в морскую волну.
