Как он протаскивал все почести через хозяина конторы — Лука не знал. Но в результате рядовые работали, старшие смены контролировали, Лука отбирал, кого, где и почем поднимать.
И пока еще ни разу не ошибся.
Заполненный третий бланк с заявлением ждал своей очереди в ящике стола. Не дождался — Павел оказался хитрей: добавил свободный график последним кирпичиком. Просто сладкий сон некроманта третьего разряда. От такого не отказываются. Пришлось остаться.
— Говорю ж, не знаю. Предчувствие. Вроде все по мелочам. Тут сплетня, там шепот, — Павел по въевшейся столичной привычке тянул гласные, отчего речь становилась обманчиво ласковой.
Красноречиво забулькало.
Лука от предложенного стакана отмахнулся, откинулся в кресле и прикрыл глаза. Пить с утра — хуже не придумаешь. Но у Павла были свои привычки и особенности. К примеру, долго и нудно излагать горы пустяков и выдать тайну вечного двигателя в последнем предложении. Навострился на совещаниях в штирлицев играть. И Луку втянул. Удобно тренироваться: усадил зама в кабинете и полируй навыки.
— Мне недавно Полинка рассказала… — тут директор замялся, а Лука насторожился.
Кому Полинка, а кому — Полина Семеновна, видная женщина средних лет, весом в сто двадцать кило. Под ее килограммами стонал, но работал как атомные часы весь упокойный секретариат МВД. Ее собственный начальник — Каин, полицейский некромант первого разряда — Полины Семеновны откровенно побаивался, как капитан Флинт корабельного кока Сильвера. К ее пухлым цепким ручкам прилипали все сплетни, витавшие в родной структуре. Кто, где, с кем и зачем, почем купили и когда развод, будет ли приказ на повышение и премия — Полина знала все, но делилась картой зарытых сокровищ только с избранными. К Павлу она благоволила, почему — тот не рассказывал. И правильно делал: секрет хорошего отношения «Полинки» на черном рынке мог по цене составить конкуренцию чертежам новейшей боеголовки.
— Говорит, статистику перекосило за последние два месяца. Не парадную, сам понимаешь. Реальную. Выворот в третью форму. Несанкционированный, разумеется. И город, и область. Динамика прет по кривой и не останавливается.
Лука поморщился от казенной формулировки «несанкционированный выворот в третью форму». Будто клиент, прежде чем вывернуться, разрешения спрашивает! Потом прикинул отчеты по отделам и заметил:
— На нас не отразилось. Покрышки ребята стабильно приносят. Можно в учетник глянуть, хотя я тебе и без него скажу: две несданных покрышки за это время. Самоубийца, которому приятель помог, но по воле покойного. Тут скорее эвтаназией пахнет: у мужика рак в четвертой стадии нашли. Заказ на подъем был как раз от приятеля — чтобы невиновность доказать. И второй случай — действительно криминал: муж супругу порешил и в бега подался. Скорая след от инъекции не заметила, решила — сердце. Родственники что-то заподозрили, к нам пришли за день до похорон. Я заказ взял, потому что платили по-царски, да и бабка надвое сказала — криминал или нет. Чистиков клиента поднимал, я страховал, при свидетельстве патологоанатома. Тот мужик опытный, оформил как надо. Законсервировали, аверс в прокуратуру, все чин-чинарем. Дальше парни Каина работали — если там клиентка и встала, то я не слышал. У нас чисто. Может, напутали девочки из отдела статистики? Там не сильно умненькие цыпочки работают. Пятым размером на клавиатуру легли — цифры и скакнули.
— Осторожнее надо. Нас пока не коснулось, потому что на отрубленную топором голову СПП не позовут. Мы ж коммерческий сектор: наследство, страшные семейные тайны, богатые, но мертвые идиоты и толпы жадных родственников. А там все случаи прямые: огнестрелы, ножевые, имитация самоубийств. Начинают с клиентами работать — а они в третью. Каин забеспокоился.
— Может, просто увеличение общего количества, вот и по третьей статистика скакнула? Типа больше зерен — больше плевел? Районы кто-то делит, а это эхо.
Лука не понимал, к чему клонит Павел. То, что покойники с насильственной смертью в анамнезе сами встают во вторую форму — знают даже дети. То, что вторая без контроля выворачивается в третью — тоже всем известно. А рост статистики означает одно: некроментов в училище стали учить совсем плохо, если у них вторая форма без контроля болтается.
— Лука, вот ты тут живешь чуть ли не с десяти лет, а все как чужой. Если бы бандиты войны устроили — Каин бы первый знал. К нему бы все конкурирующие стороны по очереди бегали, тряслись в приемной и ботинки целовали. А те, кто до Каина не успевал — у нас бы на пороге торчали с чемоданом денег. И катался бы ты на работу на феррари, прямо по купюрам. Тут уже двадцать лет тихо, как в лесу. Кому надо, чтобы во время разборок свежий покойник вдруг встал — ну хотя б костяным валетом? И порешал бы все территориальные споры одним махом. Это на твоей исторической родине такое нормально. Горячая южная кровь — крестные отцы, виноградники, и у каждого клана свой упокойник первой категории на прикорме на всякий случай. А у нас СПП только в девяностых появились, до этого одна некроментура и была.
— Ну ты-то у нас свой, везде был, все знаешь и послать тебя некуда, — Лука не любил, когда ему тыкали в «неместность». Это пахло последним доводом гопника. Родной южный город он помнил смутно: вернуться сначала не позволяли обстоятельства, теперь к обстоятельствам прибавилась работа и печать о невыезде, как у всех некромантов. Но все чаще мечталось рвануть туда, где солнца и моря поровну, а воздух такой прозрачный, что аж звенит. — Так объясни мне, собаке иностранной, с чего народ друг дружку режет в таких количествах, что полиция не успевает под контроль брать?
— Без понятия. Мое дело — предупредить. Кстати, если б не Полинка, я б про это не знал. За чутких женщин надо выпить, — Павел отсалютовал стаканом, приложился и продолжил. — Лука, ты старый кобель третьего разряда. В некроментах походить успел, в частниках тоже. У тебя опыт, связи, знакомства. На каждом кладбище в три могилы тебя если не сторож, то бабка-плакальщица привечает и пирожков дает. Поспрашивай. Мне меньше всего хочется, чтобы наши офисные незабудки под раздачу попали. Им на всех одного клиента в третьей форме хватит — сразу контору прикрывать можно... Пить-то будешь?
— Нет. Мне еще разнарядки давать. Хочу перетасовать. А то девочки засиделись — когти на рабочем месте мажут, не продохнуть от вони. Пусть в область едут.
— Они тебе этими когтями глаза и выцарапают. Область… Ладно, я в твою кухню не лезу. На мне решение вечных задач — буду думать, куда ушли мамонты, — Павел потер шрамованную переносицу — память об армейской службе — и махнул рукой. — Иди, правь народом железной рукой, товарищ диктатор.
— А ты будешь мыслить?
— Пить я буду. А потом документы готовить — ежегодный отчет.
— Кстати, а кривая раскрываемости тоже вверх ползет? — спросил Лука, вставая.
— Нет, глухари — птички певчие. Еще немного такого хорового пения, и нашего Каина дернут в столицу на пару с Авелем. Будут учить сольфеджио.
Лука с сомнением покачал головой и отправился раздавать задачи.
