— Или от СПП, — сладко улыбнулась тетя Лида, отпила кофе из чашки и подмигнула Луке. — Из музея-то вроде ничего не пропадало, и тамошнего директора в кабинете не жгли. А по поводу визитеров… Ты поэтому этих двоих в дом отправил? Знал, что там ничего толкового не будет? А сам сунешься туда, где тебе голову отгрызут?
— Не отгрызут — подавятся. А так мне спокойней — один раз Егор из-за меня уже на тот свет отправился. Мне второго раза не надо, не выдержу — стар уже столько пить. Мы с ним потом сами разберемся, между собой — кто и каким порядком в гроб отправится. Настю я тоже сегодня ночью уже один раз похоронил. И хватит с нее. Похожу, посмотрю, что там наворотили. Если кто на огонек заглянет — на месте и разберемся. Не заглянет — у вашей соседки дом снимем и подождем.
— У нее печь худая, и не стенки, а вентиляция, — поджала губы тетя Лида. — Она поэтому в конце августа уже в город уезжает. У меня останетесь, если что. Только ждать — это время, голуба моя. А с Егором решать придется. И скоро. Полиция очухается, не быстро, но очухается, разгребет Раевское по камушку и найдет пустую могилу некроманта Подсыпанина...
— Не каркайте! — Лука затушил окурок, сглотнул горькую от дыма слюну и встал.
— Разве ж я каркаю? Я рассуждаю, — тетя Лида нахохлилась.
По всему ее виду было заметно — аферу Луки она не одобряет, но предложить взамен ничего не может. Да и если бы могла… Что с нее взять? Всю жизнь рядом с Рассохой на некромантов полуобморочных любовалась. Надоели ей, наверное, больше новостей по первому каналу. Если только не...
— Теть Лида, у меня к вам вопрос. Личный. Не ответите — огорчусь. Вы почему про свечение не сообщили куда обычно сообщаете? Почему вдруг церковь, батюшка?
— А я и сообщила куда обычно, — отпираться тетя Лида не стала.
Оно и понятно — вряд ли откачивать некромантов после Рассохи поручили бы левому человеку. Скорее всего, наняли давно, платили за труды, а заодно получали сведения — кому уж совсем хреново после поля, на кого особое внимание обратить. Вроде и ненавязчиво, а надежно.
— Позвонила. А там не до меня. Иди ты под плиту, говорят, тетка, у нас тут дел и без твоих светлячков выше крышки. Не, не такими словами, конечно, — там вежливая дама, но смысл верный. Проверяющий у вас был? Был. Все, сидите, пейте чай с сушками, копайте картошку и берегите нервы. Ну а потом в больницу попала, а дальше ты знаешь.
— Теть Лида, — Лука почти закончил заряжать разгрузку — масштаб проблемы постепенно вырисовывался, и запасаться следовало основательно. — А куда сообщали-то? Особистам?
— Нет, голуба моя, ты меня с пьедестала-то спусти. Какие особисты? Нужна им твоя Рассоха, как собаке боковой карман. Звонила как обычно — в полицию, в секретариат. Полине Семеновне. У меня там раньше отчеты принимали по… гостям.
Лука, уже шедший к дверям, остановился, словно на столб налетел.
— «Полинке», значит, звонили.
Происходящее опять порадовало совпадениями: живо вспомнился Павел, который, перебирая в огромных лопатоообразных руках четки из темных камешков, болтал про статистику и кривую насильственной смерти. Предупреждал, поганец, по-дружески… Или просто нервничал и нес чепуху, а принес информацию по Фрейду?
— Да. Там в секретариате квитки по отчетам делают. Потом уже они в бухгалтерию все отдают. Оплата сдельная: один некромант — один рубль, — шутканула тетя Лида. — С самой Полиной Семеновной я не знакома, мне договор привозил курьер, а в нем прописано, куда и как я отчитываться должна.
— Не знакомы, значит... А сестру этого ухажера вашего упокойно-покойного вы подробней описать сможете?
— Да я с ней один раз только и поговорила, — тетя Лида начала убирать со стола, составляя чашки, сахарницу, так и не тронутую вазочку с печеньем на поднос. — Она общаться не рвалась. Крупная женщина, весит больше сотни, в ее возрасте не очень полезно…
— А какой возраст-то?
— Около пятидесяти, может, чуть больше. Породистая такая. Волосы высветлены, вьются. До плеч. Брови рисует. Лицо расплывшееся, второй подбородок есть, глаза чуть навыкате, словно щитовидка не в порядке. Но двигается легко, несмотря на то, что крупная. Она при мне землю из тачки высыпала — одним движением. Сильная, может, каким-то спортом в прошлом занималась. Вот я вроде рассказываю, и по описанию она какая-то неприятная выходит, а на деле-то выглядит хорошо, ухоженная. И покраска дорогая, и маникюр. Со мной она не разговаривала почти — так, указала, куда пройти кусты смотреть.
— Тачку — одним движением. Спортом, значит, занималась. И сумку тяжелую тоже унести может. Клетчатую, — Лука кивнул сам себе и накинул куртку.
Все сходилось. У тети Лиды явно был талант — ей бы фотороботы для ориентировок составлять.
Одной тайной меньше, но как пристегнуть ее к происходящему вокруг — пока не ясно. За каким тленом Полине убивать сторожа с Раевского, прятать труп и снимать коттедж рядом с Рассохой, если по мановению ее мизинца весь секретариат МВД джангу спляшет, а Каин кофе сделает? Ради чего рисковать хлебной должностью, репутацией и прочим? Что за «интерес» у нее был на Раевском погосте?
В том, что это именно Полина, сомнений не осталось — описание сходилось. Полина снимала коттедж в Шушенках. Полина выносила тело сторожа. Полина, о которой вчера болтал предположительно мертвый Павел.
— Теть Лид, если что пойдет не так, вы за деревню уходите. Прятаться, сами знаете, бесполезно, учуют. Полиция пока доберется — вас уже из любого погреба сто раз достанут.
— Кого учишь-то? — хмыкнула тетя Лида, унесла поднос на кухню и уже оттуда крикнула: — Дверь захлопни сильнее — замок сработает.
Шушенский погост встретил Луку неприветливо. Уже на подходе стало ясно — здесь неспокойно. Тревожно, как в больничной палате в ожидании вызова на операцию. Сама язва-то была на Рассохе, а в деревенский могильник отдавало — как прострелом в здоровую ногу от больной спины.
Лука любил работать за городом. Летом тихо, спокойно, птицы поют. Осенью красотища — воздух аж звенит от прозрачности, комарья нет, вечерний туман и запах листвы. Зимой из птиц оставались одни сороки, но тишины и покоя при этом никто не отменял. Правда, добираться неудобно — особенно когда переметало дороги, — но внедорожник выручал.
Про шушенский погост можно было сказать только одно — птицы тут были. Какие-то истеричные галки, засевшие в облысевших кронах осин, истошно заорали и взмыли стаей, стоило приблизиться к воротам. На простых деревянных створках висела тонкая цепочка и старый замок с печатью. Лука пощупал — судя по неровности линий, закрывал кто-то из СПП, но почерк не опознавался.
Лука вскрыл печать и только потом сообразил: слабенький уровень вовсе не гарантировал, что тот, кто повесил замок, работал в Службе. В полиции теперь обучали, как выяснилось, всех поголовно, а значит, последним на кладбище мог побывать какой-нибудь сержант ППС или стажер. Или кто-то из коттеджа, типа покойного Георгия. Как-то фоном подумалось, что со жратвой для костяного короля, в которого вывернулся Егор, теперь нет проблем — хватай любого с корочками МВД и волоки вставшему на завтрак. А если Лука правильно понял систему, по которой вставшие подзаряжаются, — кормить придется скоро. И хорошо бы не собой и не Настей.
