– А мы к тебе! – жизнерадостно оповестила она и дернула его за рукав. – Взяли лимонные кексы и конфетки птичье молоко. Две пачки, Карл! Специально для тебя! А потом давай рубится в Мортал!? Марааат! Я скучала! Почему ты так редко заходишь к нам в последнее время? – она состроила показательно-обиженное выражение лица, но тут же сменила его на подозрительное, повернув голову в мою сторону. – А ты кто? Капец, конечно, мрачная! – беззлобно вынесла вердикт и без смущения окинула меня взглядом с ног до головы.
– Софа! – предупредительно окликнула девушку женщина.
– Че? Я же правду говорю, ну? – она снова глянула на меня, а потом на Марата, который продолжал молчать, и прищурилась, делая смешное движение головой вперед, как будто хотела пробуравить ответ на свой вопрос невидимым рогом. – Это твоя девушка что ли, братик?
Мои глаза округлились, а «братик» хмыкнул и, к моему еще большему изумлению потрепал ее по макушке.
– Малявка!
– Че? Мне уже, к твоему сведению, почти тринадцать лет!
– А ума так и нет, – добродушно съязвил Северский, и улыбнулся негромко и как-то одобрительно хохотнувшей женщине, игнорируя возмущенное и грозное «Ээээ!». – Привет, мам. Могли бы предупредить, что зайдете.
– У нас спонтанно получилось. Пошли по магазинам, а в итоге кто-то слишком докучливый уболтал меня заглянуть к тебе, – кинула она взгляд на Софу, которая ничуть не прониклась укором и продолжила, как ни в чем не бывало, виснуть на Северском.
– Ну а че он? Мы сто лет не виделись!
– Я заходил на прошлой неделе.
– На пять минут?! И даже не зашел заценить мои новые обои! А еще обещал со мной «Ходячих мертвецов» запарить! И покатать на машине! Брааатик, – обиженно потянула она, заглядывая ему в глаза, – ну давай сегодня, а? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! – она смешно скривила брови и надула губы.
– Сегодня не могу. У нас с Зиной дела, и мы торопимся.
– Мааам, ну скажи ему! – повернулась она за поддержкой к женщине.
Та лишь развела руками и бросила на меня быстрый заинтересованный взгляд.
– Валерия Дмитриевна, – протянула она мне руку.
– Зина, – ответила я и коснулась ее ладошки.
– Какая ты холодная, Зина! – нахмурилась мама Северского и не успела я сообразить, что происходит, как она расстегнула свой длинный вязаный кардиган горчичного оттенка и накинула мне на плечи. Я удивленно замерла.
– Не нужно, мне совсем не холодно! – попыталась я возразить, но вмешался Северский, положив руку мне на плечо.
– Оставь, ты и правда дрожишь, Шелест.
– Но как же вы? – ситуация выходила крайне смущающая.
– Я не мерзлая, – улыбнулась она, – к тому же мы на машине.
– Эй! Вы же не собираетесь уйти? – вмешалась Софа и вдруг подергала меня за руку. – Зииина, ну попроси братика остаться! – не знаю, почему она решила сделать меня слабым звеном в обороне Северского, но я и близко не обладала возможностями управлять его желаниями. Иначе, он бы вообще меня сейчас не сопровождал. – К тому же мы с тобой не познакомились даже! Если ты из-за моих слов про мрачность обиделась, то извини, я правда не хотела! Ну останьтесь!
– Софа, не канючь! – оттащил Северский от меня свою сестру. – В другой раз познакомитесь.
Интересно, а вопрос про девушку был сознательно проигнорирован или просто затерялся в гуще разговора?
– Как насчет ужина в следующие выходные? – внезапно вмешалась Валерия Дмитриевна. – Соберемся семьей... И ты, Зина, приходи, конечно, заодно и познакомимся!
Кажется, родственники Северского были не в курсе реальной обстановки дел в его личной жизни. В этом было мало удивительного, учитывая не особо открытый характер парня, но много плачевного для меня – слишком много нужно было объяснять и опровергать.
– Я не…, – начала было я, но меня банально прервали, игнорируя желание защитить правду.
– Но до следующей недели капец как долго! – снова запричитала Софа. – Давайте сегодня?!
Однако же разговор обещал затянуться, а время поджимало. Я посмотрела на Северского, и он без слов понял мою тревогу.
– Нам пора, мелочь!
– Ну блин! А можно с вами?
– Нет.
– Мааам!
– Софа, тебе же сказали, – неожиданно строго прервала ее женщина, – в другой раз!
– Капеееец! Ну хоть пообещайте, что будете на ужине? Эй, дайте слово!
– Ладно, мелкая.
– Слово! – тыкнула в Марата пальцем сестра.
– Обещаю, – кивнул он.
– И ты тоже, – повернулась она ко мне с грозным выражением.
– Но я…
– Лучше соглашайся, – улыбнулась мама Северского, – а то же не отстанет, – в подтверждение ее слов девочка усердно закивала головой.
– Но…
– Шелест, ты вроде опаздывала? – полюбопытствовал парень, кидая на меня уже привычный непроницаемый взгляд. Что мне было делать, когда слишком много оппонентов выстроили непробиваемую стену, на таран которой требовалось больше времени, чем было у меня в запасе?
– Ладно, – послушно выдохнула я.
Софа озарилась победоносной улыбкой.
– Пошли, – потянул меня Северский. – Пока, – кинул сухо на прощание родственникам и пошел в сторону машины.
– До свидания! – бросила я, торопясь за парнем.
– Пока, Зина! – помахала мне Софа. – До встречи!
9
Шелест напряжена и недовольна – это видно по ее сцепленным тонким рукам и напряженному рту. Она то и дело мельком кидает на меня взгляд, явно желая прояснить ситуацию. И совсем не рада тому, что находится со мной рядом – неожиданно неприятное открытие, которое очень хочется связать с привычкой к иному отношению со стороны девушек, но что-то мне подсказывает, что тут другое, глубоко засевшее и не до конца ясное. Потому что я мог спокойно осадить Софию, и не дать им с матерью завлечь Зину на ужин. Но ничего не сделал. А теперь испытывал на себе тяжелый взгляд темных глаз сидящей рядом девушки.
– Марат, – решается наконец-то она, и я замираю, в ожидании упреков, – прости, я не хотела ставить тебя в неловкое положение.
Удивленно поднимаю бровь и даже не сразу нахожусь с ответом.
– Чушь, Шелест! Ты здесь не причем. Сестра может быть очень настойчивой, когда ей что-то нужно. То есть почти всегда, – хмыкаю я.
– И все же глупо вышло, – поджимает она губы и смотрит на свои длинные пальцы, несуетливый перебор которых, по-видимому, умиротворяет ее. У Шелест красивые руки, Ромашко был гораздо проницательнее меня, первым обратив на это внимание. Широкие ладошки с сетью синих вен, длинные пальцы с аккуратно подстриженными ноготками, лишенными маникюра. Руки художника, гибкие, изящные и молочно-белые. Бесценный инструмент данный кем-то очень щедрым. – Я опять создаю тебе проблемы.
