Одно из самых удивительных открытий в Копане, непосредственно связанное с положением писцов в обществе майя, было сделано под руководством Уильяма Сандерса из университета штата Пенсильвания. В большой жилой группе, известной как «Сепультурас», расположенной к северо-востоку от центра города [45], фасад главного здания (9N-82) был украшен скульптурами писцов, держащими в руке чернильницы, изготовленные из раковин, а статуя одного из моих обезьян-писцов была найдена погребенной под этим зданием, опять же с чернильницей и кистью. Внутри сооружения находилась каменная скамья, на ножках которой были вырезаны изображения богов-павахтунов, а на торце – великолепный иероглифический текст, выполненный полнофигурными иероглифами. Это был поистине величественный дворец писцов, и его обитатель был явно патриархом всего комплекса.
Рис. 64. Чтение аффиксов эмблемного иероглифа Копана как ch’ul ajaw (ч’уль ахав) «священный владыка».
Как читать основной знак, согласия пока нет.
Кто этот писец? Вскоре эпиграфисты выяснили, что звали его Мак-Чааналь и преуспевал он во времена последнего подъёма Копана, когда в правление Йаш-Пасаха произошла децентрализация и власть перешла в руки местных вельмож. Статус Мак-Чааналя был настолько высок, что ему было позволено вырезать посвящение в честь его собственных предков, включая имена матери и отца [46].
Таким же высокопоставленным был и живший ранее писец, местом последнего упокоения которого была гробница, сооруженная глубоко под Храмом Иероглифической лестницы. Погребение было обнаружено в 1989 году, и поначалу археологи подумали, что отыскали царское захоронение. Но когда рядом с головой покойника нашли безнадежно сгнивший кодекс, десять сосудов с краской у ног и чашу с изображением писца, стало ясно, что это был ах-ц’иб, только очень высокого ранга, потому что его сопровождал в Шибальбу принесенный в жертву ребенок [47]. Никто пока не знает, кем именно был этот человек, но жил он примерно за полтора столетия до Мак-Чааналя, в VII веке. Билл Фэш предположил, что он был братом 12-го правителя, именной иероглиф которого условно читался как «Огонь-Имиш-Бог К»
[172]. Линда Шили считала более вероятным, что он был не правившим отцом 12-го правителя и младшим братом предыдущего владыки. К концу 1990-х годов общим мнением стало, что это был сам царь.
В 1980-х годах дешифровки происходили с головокружительной быстротой. Часто сразу несколько представителей нового поколения майянистов наталкивались на одно и то же чтение совершенно независимо друг от друга. Это было вызвано тем, как думала Линда, что исследования «достигли критической массы». Правота ее слов подтвердилась, когда речь зашла об одном загадочном сочетании иероглифов и свет пролился на целую новую область верований и практик.
Основным знаком этого сочетания был иероглиф, похожий на иероглиф Ajaw (Ахав), правая половина которого была скрыта шкурой ягуара. Некоторые эпиграфисты, в том числе Линда, предлагали читать его как balam ajaw (балам-ахав) с приблизительным значением «скрытый владыка» [48]. Этот иероглиф часто появляется во вспомогательных текстах на изящных расписных вазах, а тексты описывают сверхъестественных существ, изображенных в сценах. Имена существ идут первыми, затем следует непрочитанный пока иероглиф («скрытый владыка» Линды Шили), а эмблемный иероглиф завершает фразу.
Где-то в конце октября 1989 года Линда Шили получила два письма, написанные в один и тот же день. Одно было от Николая Грюбе из Гамбурга, другое от Стива Хаустона из Нэшвилля (штат Теннесси), где он преподавал в университете Вандербильта. Они независимо друг от друга поняли, что аффиксы, надежно прочитанные как wa и ya, были фонетическими подтверждениями к основному логографическому знаку, и оба предположили, что этот знак должен читаться как wa-y(a). В своем письме Николай говорит:
«Я более чем уверен в прочтении титула “балам-ахав” как WAY. Это великая вещь! Ведь way (вай) означает “нагуаль” во всех языках низменностей и “трансформация в животных”… Идея этого чтения пришла ко мне, когда я разговаривал с разными майя в Кинтана-Роо, которые рассказали мне о колдуне, способном превратиться в кошку или паучью обезьяну. Они называли животных, в которых превращался колдун, u way (у-вай) “его нагуаль”».
Со своей стороны, Стив отмечает, что в юкатекском языке way (вай) – это «трансформация колдовством», а в некоторых других языках майя он может иметь значение «спать» и «видеть сны».
Каково значение этих новых прочтений?
Во всех коренных культурах тропического пояса Нового Света широко распространены поверья, что шаманы могут по своему желанию превращаться в опасных животных, обычно в ягуаров, и антрополог Питер Фёрст смог проследить бытование этой идеи вплоть до древнейшей в Мезоамерике ольмекской цивилизации [49]. Более того, этнологи обнаружили очень похожие верования у современных майя-цоциль высокогорного Чьяпаса. Они верят, что у каждого человека есть животное-двойник, называемый вайхель или чануль, в облике ягуара, койота, оцелота, совы, оленя, колибри и т. д. По словам моего старого гарвардского учителя Эвона Фогта, который всю жизнь изучал цоцилей, эти существа живут в мифическом загоне внутри большой вулканической горы. Тип животного аналога зависит от статуса человека: у высокопоставленного цоциля это может быть ягуар, у простого – мышь. Как говорил Фогт, «жизнь человека зависит от жизни его животного, который должен быть защищен от зла или вреда, чтобы сохранить свою жизнь. Весь вред, причиняемый вайхелю, испытывает и человеческое тело. Смерть тела и его вайхеля происходят одновременно» [50]. И когда Николай использовал слово «нагуаль» для описания концепции «другого я», он взял термин из языка науатль (астекского), поскольку эта концепция впервые была описана в антропологической литературе для народов, которые были подданными астеков; но при всем при том в основе своей концепция вай является общемезоамериканской.
Рис. 65. Иероглиф way. Деталь вазы в стиле кодексов, на которой изображен «Водяной Ягуар», плавающий в море; текст идентифицирует его как вайя царя Сейбаля.
В классические времена, как отмечали Стив Хаустон и Дэвид Стюарт в своем исследовании этой темы в 1989 году [51], концепция вай особенно ярко отражается на расписных вазах, особенно в стиле кодексов. На богато украшенных поверхностях ваз вайи могут принимать форму «Водного Ягуара», или различных ягуароподобных животных, таких как ягуар-собака, или мифологических зверей (чудовищная жаба, обезьяна и олень-обезьяна), или драконоподобных змей с оленьими рогами, в иероглифических текстах называемых chih-chan (чих-чан).
