В изучении иероглифики майя лингвисты играют сейчас даже бо́льшую роль, чем в прошлом, так как чтения корректируются и мы приступаем к анализу целых текстов вместо отдельных иероглифов или фраз. Эпиграфистам майя придется более тесно сотрудничать с современными сказителями, шаманами и носителями традиционных знаний майя, чтобы лучше понять древние надписи. Дэвид Стюарт, безусловно, был прав, когда отметил, что еще дюжину лет назад никто не мог предсказать, что письменность настолько фонетична – и была фонетична в самых ранних надписях. «Сейчас мы на переходной стадии, – говорит Дэвид, – но думаю, что вскоре сможем читать такие вещи, какие нельзя было и представить!»
В 1998 году скончались три современных гиганта дешифровки письменности майя: Юрий Валентинович Кнорозов
[181], Линда Шили и Флойд Лаунсбери. Теперь мы понимаем, что Юрий Валентинович был своего рода Шампольоном нашего времени, но ни одна американская газета, даже «New York Times», не сочла нужным посвятить ему некролог, хотя он был одним из величайших ученых ХХ века.
Флойд Лаунсбери дал нам методологию дешифровки: связь с реальным языком, технику перекрестного чтения и основные правила для доказательства того, что предлагаемое чтение является истинным. Его близкая подруга Линда была совсем другим человеком – скорее харизматичным творцом и художником, чем осторожным ученым. Величайшим же достижением Линды Шили, по моей оценке, было обнаружение в классических надписях и иконографии фактов, свидетельствующих о том, что космологические события, связанные с творением мира 13 августа 3114 года до н. э., отозвались в древней культуре майя. В последнее десятилетие своей жизни Линда погрузилась в древнюю астрономию: после ее смерти я обнаружил, что ее компьютер заполнен сложными астрономическими программами. В своей книге 1993 года «Космос майя», написанной вместе с Дэвидом Фрейделем и Джой Паркер, она увязала звездные небеса с глубочайшими уровнями мировоззрения майя.
Вместе с Дэвидом Стюартом Линда сыграла важную роль в установлении династической последовательности правителей Копана, основанной на чтении резных монументальных надписей. В более поздних копанских текстах говорится об основателе династии Йаш-К’ук’-Мо, который умер около 435 года. Не был ли он персонажем мифическим, плодом воображения эпиграфистов, как думали некоторые полевые археологи? Но в 1996 и 1997 годах Роберт Шерер и Дэвид Седат из Пенсильванского университета, проложившие глубокие туннели под храмом 16 в Копане, обнаружили останки могилы Йаш-К’ук’-Мо, который, вероятно, пришел из огромного центральномексиканского города Теотиуакана или из другого города под его контролем. Уточненные прочтения надписей Стюарта, занимающего ныне пост профессора истории искусства имени Линды Шили в Техасском университете, показывают, что основателями могущества Тикаля и Вашактуна в классическую эпоху были, по всей видимости, также теотиуаканцы.
Большим шагом вперед для настоящего и будущего дешифровки стало то, что эпиграфика майя превратилась в поистине международную дисциплину. Помимо США крупные ученые (некоторые совсем молодые) работают сегодня в Канаде, Англии, Испании, скандинавских странах, Нидерландах, Германии, Польше, России (наследники великого Кнорозова!), Украине, Австралии, Гватемале, а теперь даже в Мексике, наконец-то отказавшейся от своего давнего пренебрежения изучением письменности майя. Без сомнения, связующим звеном между этими исследователями, которых я шутя называю «(иеро)глиферами», является Интернет: новые чтения, новые гипотезы и свежие интерпретации старых материалов мгновенно разлетаются по всему миру, а сканеры снабжают изображениями и PDF-файлами текстов. Объем данных огромен, взять хоть тысячи развернутых изображений расписных и резных ваз майя, созданных Джастином Керром. Ничего подобного никогда не существовало в прошлом. Поэтому я с оптимизмом смотрю в будущее.
А в чем состоит это будущее?
Четыре кодекса майя, которые дошли до нас, чрезвычайно ограничены по своей тематике и в большей степени связаны с религиозными ритуалами и астрономией. А что насчет обширных библиотек, которые должны были существовать в классических городах? Что на самом деле писали писцы, расписывавшие глиняные вазы? Существовала ли литературная традиция, включающая нарративные тексты? И Деннис Тедлок, и Алан Кристенсен, современные ученые, которые изучили и перевели великий эпос киче «Пополь-Вух», убеждены, что в XVI веке он был переписан алфавитной письменностью с давно утерянного иероглифического оригинала. Есть какие-либо доказательства того, что писцы майя фиксировали подлинные речи или диалоги людей, либо богов, либо богов и людей?
Теперь мы знаем, что керамические тексты составляют отдельный класс текстов. «Основной стандарт», хотя о нем предстоит еще многое узнать, является формулой посвящения сосуда, в котором указываются его форма, содержимое и владелец, как «именные ярлыки» маркируют другие предметы – от стел до личных украшений. И я думаю, изучение вспомогательных текстов, непосредственно связанных со сценами на керамике, однажды откроет целый мир, который, возможно, содержался в давно утраченных ритуальных кодексах классического периода. Одно только чтение иероглифа way, описанное в предыдущей главе, дало эпиграфистам майя, историкам искусства и религиоведам немало новых тем для размышления.
Давно замечено: многие из вспомогательных текстов соединены изогнутой или прямой линией со ртом либо лицом богов или сверхъестественных существ. Теперь же мы понимаем, что таким образом передана речь персонажей, подобно тому, как художники комиксов обозначают диалог текстовыми выносками. Николай Грюбе был одним из первых, кто указал [11], что на некоторых вазах речь от 1-го и 2-го лица можно идентифицировать, опираясь на классический майяский (чоланский) глагол a’al (а’аль) «говорить». Особенно показательным примером этого является красивая маленькая полихромная ваза, найденная в погребении 196 в Тикале, на которой изображены два эпизода одной и той же истории. Перед восседающим на троне изображением Ицамнаха, верховного божества, стоит антропоморфный колибри. Несмотря на то, что мы не видим «воздушной линии», каждый вспомогательный текст заканчивается фразой y-alahi tz’unun ti itzamnaaj (й-алахи ц’унун ти ицамнаах) «так сказал колибри Ицамнаху».
Затем Грюбе расшифровал еще один важный иероглиф майя, который прочел как chehen (чехен) «сказано» или «он/она/оно это говорит». Этот иероглиф следует за письменной речью на расписных вазах, где используются местоимения как 1-го («я»), так и 2-го лица («ты»). Некоторые из диалогов до сих пор неясны – нам не на что опереться, поскольку мы мало что знаем о повествованиях, которые должны были быть записаны в классических книгах. Но что еще интереснее в иероглифе chehen, так это его использование даже на некоторых скульптурных монументах – эти монументы «говорили». Например, в какие-то годы V века четвертый правитель Копана Тун-К’аб-Хиш построил новый храм над могилой своего предка К’инич-Йаш-К’ук’-Мо. В надписи на резной ступени храма, сильно разрушенной во время более поздних посвятительных ритуалов, Тун-К’аб-Хиш напрямую обращается к основателю династии, используя 2-е лицо. Николай смог прочесть слова a ch’uhul (а-ч’ухуль) «твой бог…» и a kab- (а-каб) «твоя земля (или место)». Эта фраза завершается выражением chehen (чехен) «он говорит».
