Шли годы. Над Москвой, как облака в небе, проходили большие и малые события. А доктор социальных наук, мракобес и обскурант Максим Руднев все воевал со своей нечистой силой. Его засекреченный 13-й отдел НКВД и столь же засекреченный Научно-исследовательский институт НКВД разрастались все больше и больше. Там решались специальные проблемы добра и зла, ума и безумия, жизни и смерти. Те проблемы, которые когда-то называли Богом и дьяволом.
Одного только не хватало Максиму – простой человеческой радости. Его мрачное занятие наложило на него свой отпечаток. Он как-то высох, вытянулся, держался подчеркнуто прямо, между бровей залегла суровая складка, на висках рано появилась первая седина. Это был уже не прежний левша Максим, любивший беззаботно шевелить ушами, а беспощадный фанатик-инквизитор, одержимый своей навязчивой идеей ликвидировать дьявола как классового врага.
Глава 8
Дело о семи печатях
И никто не мог, ни на небе, ни на земле, ни под землей, раскрыть сию книгу, ни посмотреть в нее.
Откровение святого Иоанна Богослова. 5-3
О судебной практике НКВД говорят так: был бы человек, а статья найдется. Подтверждением этому служила чернокнижная библиотека Максима, где он смешивал в кучу всякую псевдонаучную чушь, а потом пытался пристегнуть эту алхимию к современности.
Внешне он пытался придать своей коллекции видимость хронологической последовательности. Так, один из отделов начинался исследованием Мережковского об Атлантиде. Что мог знать писатель средней руки Мережковский о легендарной Атлантиде, о которой даже Платон упоминает только мельком и которая, по преданиям, погрузилась на дно Атлантического океана в результате всемирного потопа за много тысяч лет до нашего летосчисления якобы в наказание за какие-то грехи? А Максим видел в этом какую-то параллель с гибелью царской России.
В комнате Максима сидели двое его ближайших сотрудников из 13-го отдела НКВД. Один из них был полковник медицинской службы НКВД Иван Васильевич Быков, по совместительству профессор психопатологии, худощавый человек в роговых очках и с насмешливой искоркой в глазах, на петлицах которого поблескивала змейка, обвивавшаяся вокруг чаши с ядом, – символ мудрости медицинского сословия. Второй был полковник технической службы НКВД Питирим Федорович Добронравов, по совместительству профессор истории религиозных культов, молодой, цветущий мужчина с румяными щеками и пышной окладистой бородой, огромного роста и с таким же громадным пистолетом у пояса. На петлицах у него поблескивали значки техслужбы НКВД – скрещенные топорики, напоминавшие не то пожарников, не то средневековую инквизицию.
– Послушайте, – сказал Борис, – какое отношение имеет Атлантида к работе НКВД?
– Очень даже какое, – ответил полковник Добронравов, поглаживая свою окладистую бороду. – В данном случае не столько Атлантида, как сам Мережковский. Типичный богоискатель. А под видом поисков Бога они славословят дьявола. Богоискаки, сожительствующие с ведьмами.
– Позвольте, но ведь Мережковский был женат на поэтессе Зинаиде Гиппиус.
– Вот, вот. Она даже когда писала, то путала где «он» и где «она».
– Ну и что такого?
– Когда человек начинает путать, где «он» и где «она», – полковник предостерегающе поднял палец, – там дело пахнет дьяволами инкубом и суккубом. А это уж, извините, по линии НКВД.
Рядом стоял французский фантастический роман Пьера Бенуа «Атлантида», где загадочная царица атлантов по утрам посылает своих любовников на казнь. Типичная макулатура для скучающих дамочек. Даже обложка желтая. А профессора 13-го отдела НКВД делают из этой бульварной литературы какие-то политические выводы.
Взявшись за богиню Диану, которая в римской мифологии считалась покровительницей охоты, луны и девственности, 13-й отдел НКВД пришил богине целое дело о демонических культах. Прежде всего к этому делу припутали амазонок, которые, оказывается, назывались так вовсе не потому, что они жили на берегах Амазонки, как думает большинство, а потому, что по-гречески амазонка означает «безгрудая», поскольку ради удобства стрельбы из лука амазонки: выжигали себе правую грудь. Обитали же эти воинственные красавицы в скифских степях на берегу Черного моря.
– Под каждым мифом есть доля правды, – заметил полковник медслужбы Быков. – Выжигание груди – это, конечно, миф. Но если вы разденете сто женщин, то всегда найдете, что у нескольких правая и левая грудь разной величины. Иногда одна грудь нормальная, а второй совершенно нет. Вот вам и современные амазонки.
– А зачем это нужно НКВД?
– Иногда это внешняя примета той категории женщин, которых мой уважаемый коллега Питирим Федорович величает ведьмами, – усмехнулся доктор.
– Но это категория очень расплывчатая, и здесь рекомендуется осторожность.
Вслед за амазонками шло несколько солидных трудов по антропологии с описанием культа матриархата, как в некоторых племенах женщины командовали мужчинами и что из этого получалось. Вывод такой: если в какой семье матриархат, то, по мнению 13-го отдела, это дурная примета и таких чудаков нужно брать на заметку.
Соблюдая видимость науки, от целого Максим переходил к частностям. Так, комиссару госбезопасности СССР почему-то не нравилась библейская Саломея, веселая девица, которая, развлекая царя Ирода, изобрела танец семи покрывал, то есть американский стриптиз. Поскольку энкавэдэшников часто называют иродами, Максим не имел ничего против царя Ирода. Но поскольку по правилам 13-го отдела дети отвечают за своих родителей и наоборот, то Максим заинтересовался матерью Саломеи, старушкой Иродиадой, которая учила свою дочь всяким гадостям.
Как доказательство своей власти над мужчинами Саломее захотелось соблазнить святого Иоанна Крестителя, а когда это не удалось, под влиянием матери и с помощью всяких женских интрижек она выпросила у Ирода голову святого. Как настоящий ханжа, Максим сочувствовал Иоанну Крестителю и взял Саломею на заметку как библейскую вредительницу.
Затем он завел дело на Мессалину, любвеобильную жену римского императора Клавдия, которому так надоело слушать доклады, что у его жены любовников больше, чем волос на голове, что в конце концов он попросту приказал отрубить ей голову. Конечно, и здесь Максим был на стороне императора и считал, что во всем виновата бедная Мессалина.
В средние века считалось, что раз в году – в вальпургиеву ночь, то есть в ночь на 1 мая, все нечистая сила со всех стран Европы собирается на горе Броккенберг и устраивает там грандиозный шабаш ведьм. Так вот, начитавшись всякой ереси, профессора 13-го отдела утверждали, будто советский праздник 1 Мая, праздник международной солидарности трудящихся, когда люди поют и пляшут на площадях Москвы, с точки зрения высшей социологии есть не что иное, как пережиток вальпургиевой ночи, когда ведьмы, празднуя свою солидарность, пели и плясали на горе Броккенберг, что, в свою очередь, является пережитком языческого праздника весны к плодородия, который во времена Древнего Рима сопровождался всеобщей пьянкой в честь бога Вакха и потому назывался вакханалией.
