Режиссер попросил меня взять из Москвы несколько моих платьев, чтобы не тратить время на примерку и шитье костюма. «Вы знаете, у меня очень скромный гардероб, не для кино», – говорю я. «Это то, что нам нужно, ваша героиня – весьма скромная в быту женщина. И да, не забудьте взять свадебное платье». Я усмехнулась, вспомнив, в чем выходила замуж. Вышла из положения, захватив с собой наряд, который мне подруга шила к премьере «Ричарда Львиное Сердце» – элегантное белое платье с жемчужными пуговками. Режиссер с радостью его утвердил.
С этим платьем смешно получилось. Надела я его, иду по лестнице, и вдруг мне в спину кричат: «Позор!» Думаю, господи, неужели все так плохо? Неужели оно настолько неказистое, что и на людях в нем нельзя появиться, сразу «Позор!» кричат. Оборачиваюсь. А женщина, которая мне это крикнула, на ломаном русском объясняет, что у этой лестницы крутые ступени. И смеется: «Вы первый раз в Чехии? Наше слово “Позор” на русский переводится как “Внимание”. Знаки на улицах увидите с таким словом – не пугайтесь, просто будьте внимательнее».
Девушка, которая меня сопровождала во время моего пребывания в Праге, еще в аэропорту предупредила: «Имейте в виду, тут не все люди радушно относятся к русским, особенно старшее поколение». Я пришла в некоторое замешательство. Почему? Мы же вроде всегда были друзьями? В школе мне, разумеется, никто никогда не рассказывал про Пражскую весну 1968 года, о том, что наши танки стояли в Чехии, и что чешское население выходило на протесты против них, что погибли люди. Ассистент по актерам в двух словах ввела меня в курс дела, я отреагировала как ребенок: «Но это же не я танки ввела!» – «И тем не менее, – мягко сказала девушка, – просто будьте милосердны к людям, которые, услышав русскую речь, иногда могут странно реагировать». Я учитывала это, проявляя максимум вежливости и обходительности к людям, не желавшим со мной общаться, и иногда они даже меняли гнев на милость, видя, что я отношусь к ним с симпатией и не желаю никакого зла.
О том, что «Коля» будет выдвигаться на «Оскар», я знала еще в процессе съемки. Поэтому не удивилась, когда узнала от Миры, что фильм номинирован американской академией как лучшая иностранная картина. С Мирой мы тогда плотно общались, она бывала у нас на даче, была знакома с родителями Игоря, мы ее кормили борщом и пирожками. И вот в один из дней она мне сообщила, что картина едет в Америку. По протоколу фильм обязаны были сопровождать оба Сверака с женами (поскольку один был режиссером, а другой сыграл главную мужскую роль) и Андрей Халимон, поскольку он сыграл центральную роль в картине – русского мальчика Колю. Андрея должен был сопровождать кто-то из взрослых. И продюсеры решили, что с этим вполне справлюсь я, это будет очень хорошо, потому что я киношная мама Андрея, и вместе мы на церемонии будем смотреться вполне органично. Но настоящая мама Андрея решила по-другому и не стала оформлять на своего сына отдельный заграничный паспорт, просто вписала его в свой. Таким образом получилось, что ехать без своей мамы мальчик не мог, а места, чтобы взять в эту важную поездку еще и меня, не нашлось. Ян Сверак сделал все возможное, чтобы я все-таки поехала с ними. Он сказал: «Я возьму на себя твое проживание в Штатах и питание, единственное, что тебе придется сделать – найти деньги на билет». Билет в Штаты тогда стоил 900 долларов. У меня и в помине не было таких денег. Вся наша семья жила на сто долларов в месяц, то есть мне пришлось бы потратить на поездку в Америку почти годовой бюджет семьи. Но с другой стороны – это же «Оскар»! Я понимала, что вряд ли мне когда-нибудь еще представится такая возможность – попасть в знаменитый зал, где раздают награды киноакадемиков, да еще не просто так, а имея шанс подняться на сцену за наградой. Я хотела где-то раздобыть эти деньги, занять, придумать что-то. Но ничего из этого не вышло.
О том, что «Коля» завоевал награду, я услышала по телевизору. Меня как будто на секунду выключили, а когда включили обратно, я обнаружила, что скачу по дивану и кричу от радости, как будто мне пять лет. Я была невероятно счастлива. И не сомневалась, что уж теперь, после того как фильм, в котором я сыграла, стал оскароносным, моя кинематографическая судьба изменится к лучшему. Я ждала предложений. Но ничего не произошло. Ничегошеньки. Страна ничего не узнала. Только Андрей Плахов в малюсенькой заметочке в «подвале» какой-то газеты упомянул, что, мол, состоялась церемония вручения «Оскара», жаль, что наш фильм с Олегом Меньшиковым («Кавказский пленник») не взял приз, а победил чешский «Коля», в котором снялась русская актриса Ирина Ливанова. Вот и вся моя слава.
Впрочем, один раз все же мне удалось приобщиться к оскароносной компании. В Россию на ММКФ приехали Харви Вайнштейн (тогда он еще был на коне, один из влиятельнейших кинопродюсеров) и Квентин Тарантино. Они представляли на Московском кинофестивале фильм «Убить Билла-2». Группа «Uma2rman» исполняла песню «Я так ждала тебя, Вова», зал хохотал, все поглядывали на Квентина, как, мол, он отреагирует, но никто не подходил к нему и заговорить не пытался. Более того, когда Тарантино и Вайнштейн проходили сквозь толпу – вокруг них вакуум образовывался. Они не могли взять в толк, что происходит. А происходило вот что. В те времена западные звезды не баловали нас своим присутствием. И наш бомонд еще не понимал, как к ним относиться. Все ревностно следили друг за другом, кто первый подойдет к звездам и начнет с ними разговаривать, лебезить, заискивать и прочее. И все хотели сохранить чувство собственного достоинства, мол, мы и сами с усами, не нужен нам ваш Голливуд, еще не хватало кланяться всяким западным звездам! Один Ярмольник сделал было шаг навстречу Тарантино, но, увидев ироничные взгляды коллег, отступил назад. В зале Квентин Тарантино сидел прямо за моей спиной, а переводил ему мой хороший знакомый Василий Горчаков. Василий, чувствуя напряжение Квентина, решил спасти положение и сделать так, чтобы хоть кто-то заговорил с голливудской звездой. Он обращается ко мне: «Ира, хочешь поговорить с Тарантино?» Вокруг все затихают, звенящая тишина, коллеги наблюдают, что я стану делать. Я думаю: «Почему нет?!» и говорю: «Да, с радостью!» Вася представляет меня: «Квентин, это Ирина – наша Николь Кидман». Я, конечно, так не считала, но была польщена, что он так меня повысил в статусе. «Как вам, – говорю, – Квентин, наша зима?» На дворе был июнь, но июнь в том году не удался – на улице было 13 градусов и проливной дождь, а «красную дорожку» в тот раз разрешили сделать зелёной, она как нельзя более выгодно подсвечивала нездоровым светом лица звезд, и без того продрогших до костей. На всех фото с того фестиваля гости выглядели как десант людей из преисподней. Квентин оценил мой сарказм, засмеялся и сказал, что ничуть не удивлен, у них в Калифорнии как раз всегда такая зима бывает. Потом я думаю, надо и Вайнштейна привлечь к беседе, тем более есть тема – его компания «Мирамакс» прокатывала фильм «Коля» по Штатам. Я говорю: «Вы меня, Харви, наверное, знаете». Он удивленно смотрит на меня, вглядывается, силясь вспомнить. «Помните фильм “Коля”, который вы недавно прокатывали? Он еще “Оскар” выиграл? Я там снималась». Харви кивнул, заверил, что прекрасно помнит фильм и меня, а Квентин, услышав слово «Оскар», навострил уши. И после того, как показ «Убить Билла» завершился, уже смело подошел ко мне – как же, мы, оскаровские лауреаты, должны держаться вместе – чтобы поинтересоваться моим мнением относительно его фильма. Я говорю: «Прекрасный, чудесный фильм!» Он вздыхает: «Что-то ваша публика его слишком спокойно встретила». Я чувствую, что надо снова спасать положение и как-то оправдаться перед мировой знаменитостью за вялую реакцию моих коллег во время просмотра: «Не переживайте, – говорю, – мы же Европа, мы более сдержанные».
