— Всё это, конечно, прекр…ужасно, Татьяна Константиновна, — вздохнув произнес Воронцов, останавливаясь перед деревянной дверью с табличкой «Лаборатория», с которой слезала белая краска, нанесенная десятым слоем поверх старых девяти. — Но нам с…женой хотелось бы уже познакомиться с доктором Евгорским.
— Д-да, я понимаю, но…,- замялась главврач, которая рассчитывала на иной исход.
— Никаких «но» быть не может, — поддержала майора Вероника, отпуская мужчину. — Давайте я запишу Ваш номер телефона, мы созвонимся на этой неделе и обсудим сумму взноса, — предложила женщина, доставая из сумки мобильный.
— Хорошо, — согласилась Татьяна Константиновна и продиктовала свой номер телефона. Они спустились по лестнице на второй этаж и прошли до середины коридора, в котором не было ни души. Доктор Евгорский оказался не таким популярным и востребованным специалистом, по крайней мере, у простых граждан. — Леонид Данилович, к Вам пришли, — добродушно произнесла главврач, открывая дверь и заходя внутрь.
Небольшое квадратное помещение трудно было назвать кабинетом врача. Слева у двери располагалась небольшая раковина с зеркалом, что не протирали уже пару лет. Справа стояла небольшая ширма, на кушетке за которой дремал сам доктор Евгорский. Вероника и Олег переглянулись, оба были слегла удивлены. Они думали, что мужчину хотя бы предупредят об их приходе и он будет готов, но, видимо, Татьяна Константиновна так спешила очаровать очередной денежный мешок, что у них в больнице появляется крайне редко, что забыла оповестить коллегу.
— Леонид Данилович, — негромко позвала она и потрясла мужчину за плечо, но тот продолжил спать, положив сложенные в замок руки себе на грудь. — Леонид Данилович! — недовольно воскликнула главврач и Евгорский подскочил с кушетки, чуть не упав на пол.
— Татьяна Константиновна? — удивлено и растеряно произнес мужчина, потирая сонные глаза. — П-прошу прощения, я…
— Обед закончился еще двадцать минут назад, — сквозь зубы прошипела она, делая вид, будто Олега и Вероники рядом нет.
— Вы сказали, что позвоните перед своим приходом, — в ответ прошептал Евгорский, показывая белоснежную улыбку паре.
— Рада была познакомиться, — повернувшись спиной к мужчине и лицом к Воронцову и Веронике, протянула Татьяна Константиновна. — Буду ждать Вашего звонка, всего доброго, — кивнула и поспешила выйти в коридор.
— Ну что, давайте начнем, — протянул Евгорский, поднимаясь на ноги и проходя к небольшому деревянному столу, заваленному какими-то бумажками, папками, ручками и даже упаковками от шоколадных батончиков. — Присаживайтесь, — учтиво предложил мужчина, указывая на два деревянных стула с мягкой обивкой, что уже давно потеряла цвет, став тускло-серой.
Вероника и майор Воронцов сели друг напротив друга и, быстро перекинувшись взглядом, повернулись к Евгорскому. Мужчина сидел, выпрямив спину, и улыбался. Больше, конечно, Веронике Александровне. Леонид Данилович был весьма обычным молодым мужчиной, он не был красивым, но и уродом его было назвать сложно. Прямой нос, карие глаза и тонкие губы, квадратный подбородок с ямочкой и широкий лоб, на который спадала короткая темная челка, делали его внешность обычной для среднестатистического мужчины.
— Вы расскажете, что Вас беспокоит? — спросил Евгорский, обращаясь к Веронике.
— Нас беспокоит диагноз Марка Альбертовича Толстых, — произнес Воронцов, обращая внимание врача на себя. Тот удивленно округлил глаза, быстро кинув взгляд на улыбающуюся Веронику Александровну. — Вы ведь его обследовали и поставили диагноз, не так ли? — уточнил майор.
— Я не имею права…
— О-о, это не проблема, — пожал плечами Олег, доставая из кармана пальто своё удостоверение, — Майор полиции — Олег Воронцов и психолог-консультант Вероника Александровна Ладина, мы расследуем убийство Марка Альбертовича. Он был Вашем пациентом, которому Вы поставили весьма однозначный диагноз, не так ли? — повторил свой вопрос Воронцов. — Могли бы мы увидеть его анализы и медицинскую карту?
Леонид напрягся, выпрямившись, словно струна. Вероника заметила, как по виску стекла капелька пота, а сам мужчина начал нервно щелкать ручкой.
— Не волнуйтесь, мы ни в чем Вас не обвиняем, — поспешила успокоить врача женщина. — Нам просто необходимо убедиться в словах одного из свидетелей. Мы не займем много Вашего времени, Леонид Данилович.
— Марк Альбертович уже пришел ко мне с сильными недомоганиями, я сразу же решил взять у него анализ крови, который показал низкий уровень содержания гемоглобина, незрелые кровные клетки, повышенное число лейкоцитов и многое другое, что стало поводом для новых анализов, — пожал плечами Евгорский. — Я поставил диагноз — рак печени второй стадии. Мы начали лечение и у Марка Альбертовича были все шансы прожить еще года три, а то и больше.
— Мы могли бы увидеть карту и сделать копию? — спросил Воронцов. Пока все казалось ему очень подозрительным. В голове было очень много вопросов, начиная с самого главного: почему мужчина выбрал именно эту больницу и именно этого врача?
— Конечно, нам нечего скрывать, — кивнул Евгорский.
— Как Марк Альбертович отреагировал, узнав свой диагноз? — спросила Вероника.
— Он был на удивление спокоен, даже пошутил, что и так прожил слишком долго, — ответил Леонид, отложив ручку в сторону.
— Скажите, а Вы знаете Софью Нестерову? — спросил Воронцов.
— Соню? Конечно, — кивнул Евгорский. — Она работала здесь пару лет медсестрой, сразу, как только окончила колледж. Мы не были близко знакомы, но однажды я попросил её проводить Марка Альбертовича на процедуры и спустя пару дней она уволилась. К сожалению, о дальнейшей ее судьбе ничего не знаю, — пожал плечами мужчина.
— Она была сиделкой Марка Альбертовича, — пояснила Вероника.
— Правда? — поджав губы переспросил Евгорский. — Тогда понятно, почему Марк Альбертович не захотел больше приезжать ко мне за лекарством.
— Что за лекарство? — спросил Воронцов.
— В последнее время он всё труднее справлялся с болями, и я прописал ему анальгетик в таблетках. Но мы тщательно следили, чтобы у Марка Альбертовича не возникло привыкание или, не дай бог, зависимость, — объяснил мужчина. — В последнюю нашу встречу он попросил у меня рецепт, я предупредил его обо всех рисках и попросил принимать таблетки только в самом крайнем случае.
— Марк Альбертович отказался от лечения, не так ли? — уточнила Вероника.
— Верно, — кивнул Евгорский. — Он сказал, что двух лет, а это максимум, который я спрогнозировал, ему хватит, чтобы решить все свои дела.
— И вы даже не попытались его отговорить? — спросил Воронцов, нахмурившись.
— Ему было восемьдесят, да и, если честно, шансы были невелики. Думаю, Марк Альбертович захотел дожить отведенный ему срок не в больнице под капельницей, а со своей семьёй, — пожал плечами мужчина. — Это всё, что вы хотели узнать?
