— Да вы садитесь, — предложил Костя, высокий худой блондинчик, пододвинувшись на деревянной, грубо сколоченной лавке, — пива хотите?
— Нет, спасибо, — хмыкнула с улыбкой Юлька, и присела на занозистый краешек. Хорошо, что она была в джинсах, иначе пришлось бы потом доставать щепки из мягкого места. Парнишки, загомонили, кто-то опять закурил, и влажный воздух тут же напитался дымом. Девчонки, косо поглядывающие на незваную гостью, заняли позиции возле своих кавалеров, давая понять, что здесь — территория, свободная от нравоучений. Кто-то присел на коленку, кто-то попросился под теплую сильную руку — погреться. Кто-то дзынькнул струнами, проверяя настройку, и тихий перебор сорвался со старенькой гитары. Песня была незнакомая, но очень красивая. И голос мальчишки, свежий, молодой, очень гармонично подходил к этой песне. Юлька оперла голову на руку и вся прониклась исполнением. Вот откуда они берутся, деревенские певуны, похитители девичьих сердец.
Неожиданно она почувствовала прикосновение и резко вскинула голову. На плечи опустилась большая кожаная куртка, все еще отдающая тепло своего хозяина, а рядом стоял молодой человек, и, улыбаясь, смотрел на нее.
— Вы вся дрожите, — проговорил он будто извиняясь.
Юльку и правда потряхивало, но не от холода, и промокшей, прилипшей к телу одежды. Это была нервная дрожь, нахлынувшая от воспоминаний.
— Спасибо, но не стоило, — с улыбкой, но суховато ответила она, и хотела снять чужую, пахнувшую мужчиной вещь, но молодой человек оказался на удивление настойчивым и удержал ее руки, а затем поправил куртку и приподнял ворот. Юлька не ожидала, и пристально посмотрела на незнакомца. На вид он был старше всех остальных, удивительно, что привело его сюда, в компанию вчерашних школьников. Молодой человек бы высок, строен и крепок в плечах. А еще у него были удивительной голубизны глаза. И эти глаза улыбались ей. И губы тоже.
— Ну что ж, спасибо, добрый юноша, — уже мягче произнесла Юлька, — но я наверное уже пойду, вроде дождь стал потише.
— Я провожу, — сказал он тем же уверенным голосом, не позволяющим отвергнуть предложение.
— Дина, дай зонт, — произнес молодой человек в группу девушек, стоявших кучкой и во все глаза глядевших на Юльку. Одна из них молча протянула ему сложенный зонт. Молодой человек нажал на кнопку, и механизм-автомат распахнул цветастый купол.
— Идемте, — махнул он головой, и Юлька, нырнув под укрытие, выскочила из-под навеса.
— Андрюша, ты скоро вернешься? — раздался девчоночий голос вслед.
— Скоро…
Зонт был одноместный, и идти под ним было ужасно неудобно. Они то и дело стукались локтями, зонт колыхался, и получалось, что оба промокали с двух сторон.
— Да возьмите меня уже под руку! — скомандовал провожающий, и сам подтянул Юльку к себе. Стало немного удобней, но теперь появилась неловкость в общении.
— Как вас зовут? — вдруг спросил молодой человек.
— Юлия, — ответила она.
— А меня…
— … Андрюша, — закончила за него Юлька и засмеялась.
— Ну да, — вдруг смутился он, но тут же улыбнулся, — Андрей.
— Приятно познакомиться.
— И мне.
— Оставили вы, Андрей, своих дам скучать, — поддразнила она нового знакомого, — еще и зонт отобрали.
— Это сестры зонт, — пояснил Андрей, — двоюродной, уточнил он. — Вот, вышел молодость вспомнить. Давно я тут не был, лет десять точно!
Юлька покивала с пониманием.
Дождь затих, тучи разошлись, открыв небо с глазками звезд. Андрей закрыл зонт, но Юлькиной руки не отпустил. Так и дошли они, "под ручку".
— Ну, вот и пришли. Спасибо вам, Андрей, за тепло, за внимание, — Юлька проговорила слова благодарности, готовая попрощаться и уйти. Однако, Андрей не отпускал ее. Внезапно оробев, чего с ней давно не случалось, Юлька подняла глаза и натолкнулась на взгляд смотревшего на нее молодого человека.
— Андрей, я пойду… — проговорила она почти шепотом.
— Да, конечно, — он отпустил ее руку.
— Ну, прощайте…
— До свидания…
Юлька дошла до ворот и вдруг поняла, что она все еще в куртке неожиданного спасителя.
— Андрей! Стойте!
Он обернулся и смотрел, как она бежит к нему.
— Вы куртку забыли…
Юлька сняла куртку и протянула ему. Андрей взял ее кисть в кольцо пальцев, подтянул к себе и, наклонившись, коснулся губами ее губ. Юльке показалось, что ее ударило током. Во всяком случае, в области лица именно так и было. Она закрыла глаза и отдалась поцелую вся. Она и забыла, как это прекрасно. И даже вся абсурдность и возмутительность ситуации не заставила ее отказаться от этих ощущений. Когда Андрей отпустил ее, она чуть не прижалась к нему обратно. Но, сдержавшись, отстранилась на шаг.
— Сколько тебе лет? — вдруг спросила она, перейдя на "ты" незаметно для себя.
— Двадцать шесть, — улыбаясь ответил Андрей.
— А мне тридцать три! — почти с вызовом бросила она ему.
— У-у-у! Целая вечность! — уважительно-насмешливо протянул он.
— Вот именно! — вспылила Юлька, оттолкнула его, и опрометью бросилась домой.
Забежав по ступеням в холодный коридор, она прижалась к стене спиной и схватилась за сердце. Оно колотилось как бешеное, отдаваясь в пересохшем горле. "Безумие какое-то!" — покачала головой Юлька, постояла еще чуть-чуть, и вошла в дом.
— Ой, мам, ты же вся мокрая! — Лерка бросилась навстречу, помогала стаскивать пальто.
Юлька, увидев себя в зеркале, только покачала головой — мокрая, взъерошенная — она представляла жалкое зрелище.
8
— Мам, чем от тебя пахнет? — Лерка подозрительно принюхалась, прижав мокрый ворот пальто к носу.
— Чем? — Юлька насторожилась.
— Мужским чем-то… Одеколоном и табаком… Курила что ли? — хихикнула дочь.
— Ага, — Юлька пыталась выглядеть спокойной, — и мужской одеколон пила! Дай сюда!
Она забрала у Леры пальто, встряхнула его и тут же почувствовала тот самый запах. Да уж… Повесив пальто на плечики, Юлька развернулась к дочери.
— Есть что поесть? Голодная — ужас!
— Есть! Бабушка приходила, принесла борщ и котлеты с пюрешкой. И шанежки с творогом.
— Ну и почему это все стоит на столе нераскрытое? Ты целый день голодная сидела?! — Юлька строго посмотрела на дочь.
— Да не-е! Приходили Севка с Димкой, принесли чипсы и "косичку".
— Ну нашли тоже еду твои Севка с Димкой! И ты молодец! Вот испортишь желудок, и вместо института ляжешь в больницу!
— Мам, — Лерка дернула плечом, — все едят и ничего!
