— Петя болеет, — с сожалением в голосе говорила Нина, — никак сейчас не могу. Но я очень рада за вас! Илья будет отличным мужем. И отцом…
Они еще немножко поболтали, под непрекращающиеся детские вопли, потом Нина извинилась и отключилась. Юльке показалось, что Нина торопилась прекратить разговор, впрочем, там плакал ребенок, а Нина была хорошей матерью.
Когда объявился Илька, Юлька с негодованием набросилась на него, но получила отпор, и долгий рассказ о том, как они с Илькиной мамой занимались тем же самым. Юлька бросила в жениха список и удалилась, заявив, что его нытье у нее не вызывает никакого сочувствия.
Илька догнал ее в кухне.
— Ну ты чего? — он обнял Юльку со спины, сцепив руки "замком" на животе, — психуешь?
— Не психую, — Юлька повернулась к нему и погладила по щеке, — а нервничаю. Не надо было торопиться.
— Извини, — Илька потерся щекой об ее ладонь, — я правда сглупил, не знаю, что на меня нашло.
— Ну чего уж теперь, — Юлька аккуратно расцепила его руки и прошла в кухню. Она щелкнула кнопкой чайника, достала банку кофе, — мамы обе в ударе, их не остановить, как разогнавшийся поезд. Осталось закончить это дело. Кофе будешь?
В пятницу, в час дня по местному времени их расписали, и теперь Юлька должна была поменять паспорт, потому что из Мельниковой превратилась в Филатову. Она долго думала, стоит ли менять фамилию, и решила, что стоит. Накануне вечером Лерка, листая ее паспорт, вдруг сказала:
— А может тебе двойную сделать? А что — Мельникова-Филатова, прям как Мамин-Сибиряк, хорошо звучит. Или этот… Григорьев-Апполонов!
Юлька прыснула.
— Придумаешь тоже! Еще двойной фамилии мне не хватало!
— Ну вообще да, — Лерка задумалась, — тогда тройную надо делать, ты же в девичестве — Ройс. Прикинь — Юлия Вячеславовна Ройс-Мельникова-Филатова, принцесса Сибирская, княгиня Подгорская, собственной персоной!
— Очень смешно! — Юлька скорчила дочери рожу и забрала паспорт, — дай сюда! Посмотрим, сколько у тебя будет фамилий!
Она кое-как высидела банкет в ресторане, на который собрались все, кого они с мамой так мучительно обзванивали. На само деле, ей хотелось видеть только родителей, тетю Лизу, Илькину маму, которая была ей как родная, и Лерку с верным Максимом. Остальные, незнакомые ей люди, совершенно не поднимали настроение бесконечными "горько!", а только больше утомляли. когда же появилась возможность покинуть гостей, которые, судя по всему, расходиться не собирались, Юлька тут же этим воспользовалась. По случаю первой брачной ночи Лерка ночевала у бабушки с дедом. Юлька сняла туфли, с наслаждением встала на пол босыми ногами, потом аккуратно подобрала длинный подол платья и направилась в спальню. Илька догнал ее, подхватил на руки и донес до постели. Встав у края, он сделал вид, что хочет бросить ее на кровать, Юлька взвизгнула и ухватилась за шею мужа.
— Платье! — выкрикнула Юлька, и Илька, смеясь, поставил ее на пол. Потом он аккуратно расстегнул длинный потайной замок и платье разошлось на спине. Илька наклонился и коснулся губами теплой кожи между лопатками, Юлька поежилась. Он помог ей вынуть руки из тонких рукавов, а затем долго разбирал волосы, вынимая из локонов шпильки. Когда с раздеванием было покончено, он за полминуты скинул костюм, разделся до трусов и плюхнулся в постель. Юлька села рядом, потом откинулась назад, уперевшись головой Ильке в живот.
— Юль, — проговорил Илька, расчесывая ее волосы пальцами.
— Что? — ей было неимоверно хорошо и спокойно.
— А давай родим ребенка…
— Ребенка? — Юлька приподнялась на локте и с удивлением посмотрела на мужа, — ты не шутишь?
— Нисколько, — Илька был серьезен, — роди мне девочку. Такую же умную, как Лерка. И тогда я буду окончательно и безоговорочно счастлив!
31
Осень как-то быстро закончилась. Теплый август сменился дождливым сентябрем, Лерка уехала в Питер, и жила там в свое удовольствие. Сначала она звонила каждый день, потом раз в три дня, потом раз в неделю. К началу зимы Юлька начала звонить сама. Ей было грустно. Она пыталась бороться со своей печалью, мысленно уговаривая себя, что дочь нашла свое место, что ей хорошо, но ничего поделать с собой не могла и почти ежедневно, втайне от Ильки тихонько плакала. И вообще, ее накрыла осенняя тоска. Вечерами она довольно часто сидела одна, и если бы не работа, которая занимала не только день, но и вечера, то пришлось бы совсем плохо. Илька часто пропадал на работе до ночи, а когда приходил, она уже спала. Он чувствовал свою вину, и в свободные дни водил ее в кино или просто посидеть в ресторане, но ощущение вселенской печали не отпускало. Незаметно для себя Юлька втянулась в работу. В конце ноября их модельная школа открылась, и Юлька в первый раз за последнее время почувствовала радость. Она приходила самая первая, и уходила последняя. В общем, все повторялось, только простая деревенская школа сменилась на дорогой детский центр. Юльке в школе нравилось все — молоденькие красавицы-преподавательницы с идеально ровной спиной и стройными ножками, звуки музыки из залов, яркие стены, запах цветов, щебетание девчонок, перебегающих из класса в класс. Кстати, цветы это была идея Мельницкого. Однажды они столкнулись в холле, Юлька была еще в пальто, а в руке держала зонт, с которого стекали тонкие струйки. Она переходила из зала в зал, включая свет, и вместе с яркими светильниками загоралась радость в ее душе. Двери в ее кабинет были открыты, и Юлька удивилась, обычно уборщица тетя Катя приходила позднее. Входя она направила зонт вперед себя и тут же услышала сдавленное "ой" и увидела Костю, в которого и ткнула наконечником зонта-трости.
— Ой! - Юлька бросила злополучный зонт на стул, — Костя, ну как же так? Извини, я тебя не заметила!
— Ничего страшного, — Костя махнул рукой и протянул ей букет, — на!
— Цветы? — Юлька приняла в руки охапку темных роз, наклонилась, понюхала, — м-м, божественный запах! Это зачем?
— Ну-у, — Костя окинул ее своим пронзительным взглядом, — я подумал, неплохо бы немного раздвинуть наши эстетические границы, так сказать. Почему бы воспитанницам не ощущать аромат цветов каждый день?
— Это замечательно! — Юлька посмотрела с благодарностью, — конечно, все девушки любят цветы!
Она прошла в кабинет, вынула из шкафа высокую вазу, наполнила водой и опустила туда толстые стебли. Потом вышла и установила вазу на столе в главном холле. Костя вышел за ней, и стоял рядом, пока Юлька любовалась красотой роз. С тех пор в вазе все время стояли цветы. Не только розы, иногда там были герберы или ромашки. Костя появлялся не часто, чаще Юлька общалась с его секретарем — улыбчивым приветливым молодым человеком или командой бухгалтеров и юристов. Их всех Юлька знала по имени и встречала с удовольствием. Они же благоговели перед Мельницким, и когда поизносили его имя, это звучало как часть молитвы. Юльке Мельницкий тоже казался каким-то уж слишком святым. С некоторых пор она стала приглядываться к нему в поисках недостатков, и, к своей досаде, не находила. Он был хорош собой, высок, строен, подтянут, не курил, был не болтлив и не заносчив. Кроме этого, весьма корректен с персоналом и вежлив с женщинами.
