И мы сами помогли запустить эту бурю, когда пренебрегли простым коммюнике «Вопросы-ответы».
В какой-то момент этой шумихи я прилетел обратно в Финляндию поздно вечером и увидел сообщение «Пожалуйста, срочно перезвони» от одной из наших сотрудниц по связям с общественностью. Никого не обрадует такое СМС. Она сообщила, что ряд финских медиа заявили, будто Стивен был единственным генеральным директором «Нокии», имевшим в контракте пункт «смена контроля».
– Но это неправда, – возмущалась она. – Такой же пункт стоял и у двух предыдущих директоров.
Мы не могли медлить с ответом, чтобы не дать разрастись слухам. По телефону мы согласились, что от моего имени будет опубликовано заявление, что пункт «смена контроля» имелся и у Олли-Пекки Калласвуо, и у Йормы Оллилы. Ошибкой было то, что мы добавили фразу: «Практически аналогичное соглашение об изменении контроля». И хотя заявление проверили и отдел по связям с общественностью, и юристы, все они торопились и оказались невнимательны.
Пару дней спустя журналист из «Хельсингин саномат», самой большой финской газеты, позвонил мне с обвинением:
– Вы солгали.
Я спросил почему. И мне сказали, что это были слова «Практически аналогичное соглашение об изменении контроля». А на самом деле у Олли-Пекки Калласвуо была прописана заработная плата за 18 месяцев, а о дополнительных выплатах по цене акций речи вообще не было
[149]. И журналист был прав. Мы выпустили заявление с ошибкой. И подписано оно было моим именем.
Но его не интересовало то, что мы допустили небрежность и ошиблись, в спешке составляя текст среди ночи. Главная новость состояла в том, что «вы солгали». Ее опубликовала «Хельсингин саномат», и тут же новость разлетелась по всем основным деловым изданиям Финляндии, а заодно попала и в «Файнаншел Таймс»
[150], и в блоги
[151]: Правление «Нокии» подарило Стивену Элопу 18,8 млн евро за продажу компании и попыталась это скрыть.
Наши коммуникаторы клялись и божились, что этот шум уляжется за пару дней. Как бы не так. Только ленивый не пришел требовать у нас интервью. Наконец мы решили, что предоставим главным массмедиа равные шансы проверить все факты. Сотрудниками было составлено расписание из серии 45-минутных интервью со мной в течение целого дня. Их можно было записывать на диктофон, но без телекамер. Возможно, они опасались, что сложная тема компенсаций слишком соблазнительна, чтобы вставить пару предложений от себя, и хотели этому помешать.
Интервью прошли хорошо, и я был достаточно убедителен, послушно отвечая на все заданные мне вопросы. В итоге все казались довольными, включая команду из крупнейшей финской телерадиокомпании YLE.
Этот вечер преподнес мне урок, чего следует ожидать от медиа, когда они испытывают нездоровый интерес к какой-то определенной теме. Вечерний выпуск новостей YLE открывала тема «Нокии», но не в ожидаемом мной ключе. YLE предпочла сосредоточиться на том факте, что «Нокия» запретила снимать интервью на телекамеру и попыталась привязать это к самым диким слухам о компенсации. А те реальные факты, которым было посвящено интервью, были оставлены без внимания.
По счастью, YLE оказалась единственной в своем роде, и сходный по тону желтый репортаж опубликовал только бизнес-ежедневник Kauppalehti. Все остальные выпуски новостей более или менее придерживались фактов. И уже через две недели тема была забыта – вот доказательство важности успокоительного воздействия на журналистов.
Я помню, как в эти дни мне пришлось идти на посадку по аэропорту в Хельсинки с ощущением, что все пронзают меня яростными взглядами. Конечно, ничего подобного не было, по крайней мере, это были не все. Однако было очень противно. И еще несправедливо. Отличный урок – по зрелому размышлению!
Специальное заседание
Специальное заседание 19 ноября 2013 г. было экстраординарным по нескольким причинам. В Ледовом дворце в Хельсинки – колыбели нашей звездной хоккейной команды HIFK – собралось почти 5 тыс. человек. Кто-то пришел нас поддержать, кто-то стремился излить на нас свое потрясение, горе, а подчас и гнев.
Мы постарались быть готовыми встретиться со всеми группами, чтобы никто не считал себя обойденным. Если экстренное заседание не достигнет своей цели, вся сделка с «Майкрософт» схлопнется, а значит, для нас была вопросом жизни и смерти расстановка всех точек над «и».
Например, поначалу мы хотели арендовать ледовый дворец в Эспоо, втором по величине городе Финляндии, расположенном по соседству со штаб-квартирой «Нокии». Но тут секретарь правления напомнила, что по уставу ЕОЗ должны проходить в Хельсинки. Формально это было не ежегодное общее заседание, однако и не простое собрание, и мы изменили локацию. Таким образом мы отсекали попытки сослаться на нарушение протокола, из-за того что встреча акционеров состоялась на 10 км к западу.
Я выдвинул на утверждение акционеров предложение правления «Нокии» по продаже «Майкрософту» департамента Devices & Services по договорной цене. Я привел доводы в пользу этой трансакции.
А потом передал слово акционерам и предложил задавать вопросы.
На протяжении следующих четырех часов я стоял на сцене и непрерывно – за небольшим исключением, когда выступал Тимо, – отвечал на вопросы, пока их поток не иссяк.
Некоторые звучали откровенно агрессивно:
– Как вы могли дойти до такого краха? – вопрошал один.
Другой сравнивал продажу D&S с похищением магической мельницы Сампо в финском эпосе «Калевала». Услышал я и совсем дикие инсинуации, будто бы продажу совершили заговорщики на деньги ЦРУ
[152]. Повторялись и выпады в адрес Стивена Элопа, его называли «циркачом», который «обрушил компанию»
[153].
Я старался быть вежливым, даже когда собеседники откровенно мне грубили, а таких было много, особенно в первой половине заседания. Я благодарил их за сочувствие и даже хвалил, когда слышал удачные вопросы. Потребовалось не меньше двух часов, чтобы запас агрессии в аудитории иссяк и настроение начало меняться. Все чаще мне действительно задавали вопросы по делу, а не старались просто слить свой гнев. Послышались и осторожные позитивные комментарии. И к концу встречи такие позитивные оценки даже встречали аплодисментами.
