Савва поведал Чубарову, что «из их думы» казнен Колычев, который был на пытке, но «ни на кого из них не говорил, потому одного и казнили»; «и оне же своим старым заговорам умышляют и хотят его (царя Василия. – Р.С.) убить на Вознесеньев день из самопала». Итак, уцелевшие участники заговора отложили покушение на последнюю декаду мая. Тараканов подтвердил, что в заговоре с Колычевым состояли бояре, дворяне и посадские торговые люди.
Секретари Сигизмунда III в январе 1610 г. записали в Дневнике: «…в самой Москве русским стало ненавистно правление Шуйского. Множество бояр, а мир чуть ли не весь, хотели иметь князем Голицына, пока не узнали о нашествии короля». Вторжение началось в сентябре 1609 г., а значит, приведенное известие относилось к весне – лету 1609 г. По всей вероятности, именно Голицын был главным сообщником Колычева. Крюк был женат на княжне А.А. Голицыной. Не Голицыну ли заговорщики намеревались передать корону?
Василий Голицын отличался честолюбием и неуемной энергией. «Это весьма беспокойная голова, – писал о нем современник, – нрав тиранский, сердце изменническое, а жизнь дурная, безбожная. Он хотел бы поскорее видеть себя царем». Шуйский не стал распутывать клубок измены, так как не хотел множить раздоры с боярами.
В период гражданской войны система управления утратила некоторые черты, свойственные самодержавному образу правления. Подданные могли призвать монарха к ответу, открыто заявить о своих требованиях, обсуждать вопрос об отрешении государя от власти.
И московский государь, и «тушинский вор» старались любыми средствами привлечь на свою сторону высшие сословия. До Тушина было рукой подать, и немало дворян бежали к «вору» в поисках богатства и чести. Лжедмитрий II жаловал перебежчиков и выдавал им грамоты на земли. Щедрый на обещания, «царек» не имел денег, чтобы хорошо платить перебежчикам. Обманутые в своих надеждах, беглецы возвращались в столицу. Случалось, что тушинские «перелеты» по нескольку раз переходили от царя к «царьку» и обратно. Ни беглецы, ни их родня не подвергались преследованиям в Москве. «Перелеты», будучи государственными преступниками, нисколько не боялись того, что с их плеч слетит голова. Бессилие власти плодило измену.
В течение полувека род Шуйских-Суздальских дал России ряд выдающихся полководцев. В их числе были покоритель Казани князь Александр Горбатый, герой Псковской обороны князь Иван Шуйский. Молодой Андрей Шуйский доказал свою храбрость в боях со шведами.
Горбатый был убит Грозным, а Иван Петрович и Андрей Иванович Шуйские – Борисом Годуновым, Скопин отправлен дядей в Новгород накануне решающего сражения. Не чувствуя склонности к военным подвигам, царь Василий передоверил высшее военное руководство бездарным братьям.
Польское вторжение
Повторное «спасение» мнимого сына Грозного воскресило тени опричнины. Самозванец охотно принимал в свою «думу» выходцев из старых опричных фамилий. Лев Салтыков был опричным дворецким. Михаил Салтыков стал фактически главой тушинской думы. Михаил Черкасский числился первым боярином из опричнины. Князь Дмитрий Черкасский стал видной фигурой в «воровском» лагере. Трубецкие возглавляли «двор» Грозного. Князь Дмитрий Трубецкой получил боярство от «вора». Басмановы-Плещеевы учредили опричнину. Плещеевы слетелись в Тушино стаей. Боярство получили Федор Плещеев, Иван Глазун-Плещеев, окольничество – Михаил Колодкин-Плещеев. Видную роль в опричнине и на «дворовой» службе играли Нагие, Бутурлины и Годуновы. Андрей Нагой, Михаил Бутурлин и Иван Годунов числились боярами «вора». Один из Наумовых был опричным постельничим. Иван Наумов заслужил у Лжедмитрия II боярство.
Ситуация складывалась столь неблагоприятно для царя Василия, что «воровские» бояре имели шанс овладеть всем Московским царством.
Иноземное наемное войско, ядро которого составляли польские гусары, неоднократно брало верх над московским дворянским ополчением. Но содержание наемников требовало огромных средств.
В начале 1609 г. сейм Речи Посполитой должен был обсудить вопрос о вторжении в Россию. На сейм прибыли послы наемного войска из Тушина. В их инструкциях имя «царя Дмитрия» вовсе отсутствовало. Войско называло самозванца «тем, которого они (московиты. – Р.С.) теперь носят на руках, которого мы (солдаты. – Р.С.) выдвигаем на престол Московский».
Мнишек вызвался руководить действиями тушинских послов в Польше, за что Лжедмитрий II заплатил ему 3000 рублей, а «царице» Марине «пожаловал» удельное княжество Калужское. В апреле Лжедмитрий II выслал Юрию Мнишеку жалованную грамоту на города Северской и Смоленской земель, в свое время обещанные сенатору Отрепьевым.
Сигизмунд III выслушал послов от тушинского наемного войска. Вместе с послами от «рыцарства» в Польшу прибыл Лопухин и другие послы от Лжедмитрия II. Король отказал им в аудиенции и приказал выпроводить из Речи Посполитой.
Окружавшие Лжедмитрия II поляки с презрением отзывались о его образе жизни, достоинствах и привычках. В королевском Дневнике, который вели секретари Сигизмунда III, можно найти яркую характеристику «обманщика»: «…он человек ничтожный, необразованный, без чести и совести, страшный хульник, пьяница, развратник… не бывает ни на каком богослужении»; «у него после побега нашли Талмуд».
Конечно, жизнь во «дворце» не прошла для шкловского учителя даром. Он быстро усвоил привычку к роскоши. Гетман Жолкевский пренебрежительно именовал обманщика «этот франт». «Вор» не жалел денег на изукрашенные каменьями и золотом одежды и собольи шубы.
Траты самозванца вызывали раздражение наемных солдат. По их расчету, «государь» задолжал им 5 миллионов рублей, или 17 миллионов злотых. 1 февраля 1609 г. солдаты подняли бунт. Они потребовали у «царька» выплаты всех заслуженных денег, грозя ему расправой.
Для переговоров с войском самозванец направил своих думных людей Григория Шаховского, Михаила Салтыкова и Федьку Андронова. Попытки выяснить, сколько денег наемники собрали с отведенных им территорий, ни к чему не привели. Столкнувшись с угрозой прямого бунта, «царек» стал «жалобен». «Если б я и хотел, – заявил он, – то неоткуда мне взять денег на уплату жалованья вашим благородиям, потому что вы все взяли у меня из рук! Мне самому еле хватает на пищу!»
Самозванец порывался тайно бежать из лагеря, но за ним бдительно следили и пресекали все действия.
Собрав войсковое коло, наемники избрали из своей среды десять депутатов – «децемвиров». Они должны были в течение трех недель собрать начисленную сумму. Децемвиры не могли исполнить это решение. Но они установили жесткий контроль за доходами и расходами самозванца.
Почувствовав опасность, Лжедмитрий II стал готовиться к побегу из Тушина. Однако его слуга выдал замыслы «вора» Ружинскому. Польское командование отдало приказ о взятии «самодержца» под домашний арест.
Контроль децемвиров резко ограничил права «воровской» думы, приказов и уездных тушинских воевод. Эволюция тушинского движения завершилась. «Воровской» режим стал декорацией для кровавого режима иноземных завоевателей.
