Изо всех невозможно возможных возможностей – Ты всех невозможней – я всех милей!
– Нина, а в кого ж вы влюблены? – полюбопытствовал Борис.
– Это секрет, – ответила Милиция Ивановна. – Вы лучше расскажите какую-нибудь любовную историю из вашей практики.
Гостю было бы гораздо приятнее заняться дочкой, чем развлекать болтливую старуху. Но пока приходилось ограничиваться воспоминаниями.
– Однажды во время войны нашел я голубые цветочки, – начал он. – Росли они на свалке, позади кухни. Посмотрел я на них – и захотелось мне любви. Сорвал я эти цветочки, заложил в конверт и написал одной знакомой письмо, что нашел я эти цветочки на поле брани, где кругом валяются трупы, что проросли эти цветочки между костями скелета как раз в том месте, где когда-то билось сердце солдата, что и у меня есть сердце, которое бьется от любви к далекой любимой…
– Фу, какой вы насмешник! – перебила Милиция Ивановна.
– Знаете, смеяться лучше, чем плакать.
– Конечно, – оживился Гоняло Мученик. – Я бы тоже очень хотел смеяться там, где нужно плакать. Согласись, Милиция, что…
– Прежде всего, – нахмурилась Милиция Ивановна, – я тебе тысячу раз говорила, чтобы ты называл меня не Милиция, а Милочка. А если не умеешь вести себя в порядочном обществе, то сиди и молчи.
Мама обращалась с папой так, как строгая мачеха с пасынком. Как частенько бывает в семьях, где царит матриархат, где все наоборот, Акакий Петрович был лет на десять моложе своей супруги. И теперь он послушно, как провинившийся мальчик, затих в-своем кресле.
Нина подошла к отцу, села ему на колени и, словно утешая без вины виноватого, обняла его за плечи. Другой рукой она нежно гладила его по щеке.
С улицы изредка доносились гудки автомобилей. В углу, где сидел Акакий Петрович, тихо играл старый радиоприемник. Эту мирную тишину нарушил продолжительный звонок в передней.
Нина быстро вскочила с колен отца и побежала открывать.
«Э-э, – подумал Борис, – видно, это тот самый красавец, в которого она влюблена: „Изо всех невозможно возможных возможностей – ты всех невозможней – и всех милей!“»
Но его опасения оказались напрасными. Голос, слышавшийся из передней, был явно женский.
– Это Нинина подруга, – объяснила мама. – Лиза Чернова.
Не заходя в гостиную, подруги ушли в комнату Нины, чтобы посплетничать о своих делах, и закрыли за собой дверь. Акакий Петрович воспользовался этим, чтобы посплетничать о политике.
– Борис Алексаныч, если это не секрет, что вы делали в Америке?
– Я был в составе советской делегации в Объединенных Нациях. Но работал я по линии пропаганды – разъединял эти самые нации.
– Бросьте вы эту политику, – перебила Милиция Ивановна. – Расскажите лучше какой-нибудь новый американский анекдот.
– Ну вот, заходит один еврей в публичный дом, – Борис оглянулся на закрытую за подругами дверь, – и говорит: «Я хочу любовь по-еврейски». Бандерша говорит: «Я знаю любовь по-французски и прочие фокусы… Но любовь по-еврейски? В первый раз слышу!» Потом одна из девочек говорит: «А я знаю». Пришли они в комнату, а девочка смущается: «Знаете, я вам соврала. Я не знаю любовь по-еврейски. Но дела у нас в бардачке сейчас плохи, и если хотите, то вы – можете иметь то же самое, но за полцены». Еврей обрадовался и говорит: «Так это же и есть любовь по-еврейски!»
– Бедные евреи, – улыбнулась Милиция Ивановна. – Значит, и в Америке про них тоже анекдоты рассказывают. Только, Борис Алексаныч, имейте в виду, что Лиза Чернова полуеврейка. Ее отец из Шварца стал Черновым. Так что не рассказывайте при ней еврейские анекдоты. Будьте с ней поделикатнее.
Покончив со своими женскими делами, Нина с подругой вышли в гостиную. Хотя Лиза Чернова была полуеврейкой, но по виду в ней не было абсолютно ничего еврейского. Это была довольно привлекательная соломенная блондинка с серыми глазами, прямым носиком и маленькими, как у мышки, зубками.
Когда Милиция Ивановна знакомила Лизу с Борисом, Лиза сделала недовольное лицо и сразу же повернулась к Борису спиной. Затем она принялась трещать так громко, что только ее и слышали. Разговаривала она со всеми, за исключением Бориса, которого она демонстративно игнорировала, словно это пустое место.
Видя столь явную антипатию, он сидел и думал, как же завязать с этой девицей дипломатические отношения. Больше всего женщины любят комплименты. Насчет платья или еще чего-нибудь. Но одета Лиза неряшливо и выглядит так, как будто она не умывалась. Единственное, что у Лизы приличное, – это сумочка, которую она швырнула на стол как раз перед носом Бориса.
Собираясь сделать сумочке комплимент, он машинально потрогал ее рукой. Но хотя Лиза сидела к нему спиной, в противоположность Нине, глаза у нее оказались на затылке. Она предупредила его комплимент так быстро, словно она только и ждала этого момента.
– Вы что это, всегда по дамским сумкам шарите? – спросила она голосом, сочащимся от яда. – И в трамваях тоже?
От такого неслыханного хамства у Бориса захватило дыхание. С трудом сдерживаясь, он перебирал в уме все возможности ответа на подобный вопрос. А Милиция Ивановна еще специально просила, чтобы он был с Лизой поделикатнее.
Папа хотел сказать что-то в защиту гостя, но сначала посмотрел на маму. Мама тоже хотела что-то сказать, но предварительно посмотрела на дочь. А монна Нина сидела и приятно улыбалась.
Видя такую реакцию хозяев дома, гость тоже смолчал и только бросил Нининой подруге многоговорящий взгляд. Та ответила ему взглядом, полным откровенной ненависти. Только он приоткрыл рот, чтобы отдышаться, как агрессивная Лиза уже заскочила вперед.
– Не разевайте рот – я с вами и разговаривать не хочу! – презрительно процедила она и опять повернулась к нему задом.
От такой оперативности растерялся даже такой специалист психологической войны, как инструктор агитпропа.
– Ну и язычок же у вас, – пробормотал он. – Знаете, в аду каждого наказывают тем, чем он грешит… Смотрите, придется вам лизать языком горячие сковородки…
Лиза подскочила, как на горячей сковородке:
– Это еще что за намеки? Вы лучше свой язык за зубами держите! А то еще и по физиономии получите!
Инструктор агитпрома из предосторожности отодвинулся на диване подальше и закинул ногу за ногу. В случае агрессии эта чертова девица наткнется на вытянутый ботинок и остынет. Застраховавшись таким образом, он сказал:
– Знаете, Лиза, в Талмуде говорится, что если змея повстречает менструальную женщину, то даже ядовитая змея поспешно уходит в сторону. Скажите, что у вас – менструация? Или вы всегда такая сумасшедшая?
Лиза сидела и скрежетала зубами. Опасаясь, что новое знакомство может перейти в рукопашную, Милиция Ивановна решила вмешаться:
