Наконец, он взял меня на руки, сел на стул и, взяв мои ладошки в свои, заглянул в глаза:
— Солнышко, ты хочешь, чтобы у нас с тобой появилась тайна о волшебном ключике? Такая тайная тайна, о которой никто и никогда не будет знать?
— А мама? — заинтересовалась я возможностью иметь с папой свою тайную тайну.
— Ей мы тоже расскажем. Вернее, я расскажу. Но больше никто не должен узнать о том, что ты съела ключик. Слышишь, никто и никогда! Это будет наша самая тайная тайна навсегда!
— Навсегда?! — впечатлилась я. — Хорошо, — и улыбнулась, радуясь, что папа наконец закрыл медицинский чемоданчик.
— Ты никому не должна говорить, что съела Ключ. Ты вообще должна забыть, что заходила в эту комнату и что-то здесь видела.
— Но я же помню.
— Конечно, помнишь, но ведь на то она и тайная тайна, чтобы сделать вид, что ты обо всем забыла.
Тот день я и правда забыла. Полностью. Будто его и не было…
***
Я вынырнула из воспоминаний, будто из-под водной толщи, и вдохнула воздух, которого почему-то перестало хватать.
Я видела папу! Видела так, будто только вчера с ним встречалась! Сердце защемило от застарелой боли, которую я умело скрывала ото всех и в первую очередь — от мамы, которой мои расспросы об отце давались очень нелегко.
На глаза навернулись слезы. Я так погрузилась в себя, что не сразу заметила, с каким алчным любопытством меня рассматривает де Мризье.
— Я знала! — расхохоталась она вдруг. — Ты все вспомнила! — и внезапно вцепилась пальцами в край круглого стола и наклонилась ко мне. — Как? Ну же! Скажи мне! Как ты это сделала?! Как активировала Ключ?!
«Это будет наша тайная тайна навсегда», — прозвучал вдруг папин голос в голове.
Но я, какой бы наивной и доверчивой ни была, и без этого понимала, что таких людей, как де Мризье, вести к Божественному Артефакту ни в коем случае нельзя. Хотя мне все равно не верилось, что я на это вообще способна. Да и жили ведь мы столько тысячелетий без знания о его местоположения и дальше проживем.
— Ничего я не вспомнила. Просто увидела отца, — соврала я.
— Чушь! Я видела! Видела, что ты вспомнила! — она резко вскочила со стула, и тот упал.
— Да! Вспомнила! Вспомнила своего отца! — уже не пытаясь скрыть боль в глазах, прокричала я.
Магистр явно засомневалась, но, видимо, такой поворот событий ее никак не устраивал. А потому она уперлась:
— Не верю! Я видела по твоим глазам, что ты все вспомнила! Теперь тебе не отвертеться! А будешь упрямиться, сыворотка правды у меня уже готова!
Этого я допустить не могла. Нужно отсюда делать ноги. Причем как можно быстрее. Но… мне нужно было задать последний и самый тяжелый вопрос, ответ на который я обязана получить, чего бы мне это ни стоило:
— Это вы убили моего отца? — я встала из-за стола.
— Что?
Вопрос явно сбил ее воинственный настрой.
— Это вы убили Марка Ходоковского, моего отца? — пристально глядя ей в глаза, повторила я вопрос.
— Н-нет, — нахмурилась она.
— Но знаете, кто это сделал, — я кожей ощутила, что права.
— Это вышло случайно… — женщина задумалась.
Видимо, демонстративное попивание чая из того же чайника не прошло даром и для нее, и теперь при прямом вопросе ее тоже откинуло в прошлое. Прошлое, в котором она еще не была фанатичной, готовой на все ради достижения своих целей гадиной.
— …Никто не хотел его убивать, — все еще не до конца придя в себя после увиденных воспоминаний, немного неуверенно проговорила она. — Но Марк оказался слишком упрям и категоричен. К тому же применил какое-то странное заклинание, благодаря которому чуть не сбежал. Орден вынужден был его остановить…
— И остановил… — побелевшими губами произнесла я, осознав, что отец погиб из-за меня!
Не проглоти я этот чертов Ключ, он все еще был бы жив!
Осознание опустилось на плечи бетонной плитой, и меня повело в сторону. Наверное, я была на грани самого настоящего обморока. Пришлось даже ухватиться за стол, чтобы не упасть.
— Варвара, не повторяй ошибок своего отца, — вторгся в сознание вкрадчивый голос де Мризье. — Не стоит ссориться с Орденом. Просто сделай то, что от тебя требуется.
— Ошибок?
То есть эти уроды убили моего папу, а сейчас я должна через это переступить и сделать все, что они потребуют?!
Возмущение и злость разлились по всему телу удушливой волной. Никогда в жизни я не испытывала столь яркой и всепоглощающей ненависти.
— Никогда, — прошипела я. — Слышите, никогда я не пойду на поводу у людей, которые убили моего отца!
На кончиках пальцев затанцевал огонь, казалось, даже волосы на голове начали шевелиться будто объятые пламенем. Внутри запекло, требуя выплеснуть из себя эти боль, гнев и возмущение.
И я выплеснула в стоявшую напротив женщину все, что уже начало разрывать меня изнутри.
Огромный огненный шар ударился в выставленный ею щит. Щит был хорош и почти не пропустил испепеляющее пламя, которое лишь опалило волосы на ее лице, оставив без бровей и ресниц. Но сила удара была такова, что отбросила женщину к стене. Она сильно ударилась всем телом и застонала, сползая на пол.
Это немного отрезвило и охладило мой пыл. Все же стать убийцей никогда не входило в мои планы, а сейчас я как никогда была к этому близка.
— Надо же! Какая сила, какой темперамент! — раздался от двери насмешливый голос.
Я повернула голову и увидела стоявшего там Ли Шо, который прижимал к себе Кэсси и держал у ее горла кинжал.
Интерлюдия третья
Чуть ранее
Егор шел по извилистым коридорам академии к лабораториям и принюхивался к себе. Он, конечно, после уборки загонов сходил в душ и переоделся, но сегодня ему достались клетки с единорогами, а эти вредные создания, к сожалению, какали отнюдь не радугой. Отчего-то их фекалии воняли так, что резало глаза! Он применил заклинание, очищающее воздух хотя бы в районе его головы — на большее в этих загонах рассчитывать было нельзя, — но эту вонь до конца не смогло перебить даже оно.
Вот и чудилось ему, что он, несмотря ни на что, все еще попахивает этим ужасным амбрэ.
— О! Чихуак, Шуарйшас, привет! — Ребята как раз вывернули из-за угла и шли ему навстречу.
— Привет, Егор. Ты за Ириской?
— Ну да, — пожал он плечами. — А вы за Кэсси?
— Ну и вали отсюда, раз убрала свою половину! — раздалось из-за двери, около которой они стояли.
— И тебе не икать, — раздраженно ответила себе под нос Кэссиндриэль, выходя из лаборатории. — О! Ребята, привет! — Черты ее лица разгладились, и она искренне им улыбнулась.
