Непартийность
Руководители черной сотни изначально мыслили свое движение как непартийное. В.А. Грингмут утверждал, что Союз Русского Народа не какая-нибудь партия он есть не что иное, как сам Русский Народ, объединившийся в общий многомиллионный союз на защиту своей Церкви, своего Царя и своей Родины [Владимир Андреевич Грингмут… С. 113]. Это была мудрая позиция, ибо монархическим политическим партиям нечего делать в самодержавном государстве. Такой подход полностью оправдал себя во время беспорядков 1905—1907 гг.
Однако, враги России, потерпев поражение в открытом бою, сменили тактику и начали плести вокруг Государя масонскую паутину. В условиях видимой стабильности, когда не были заметны прямые угрозы существованию Церкви, Царя и Родины, черносотенное движение не могло успешно функционировать. Черная сотня встала перед альтернативой. Либо превратиться в обыкновенную парламентскую политическую партию, т. е. фактически включиться в игру на чужом поле и по чужим правилам. Либо под водительством священников и архиереев сформировать при храмах что-то типа прообраза народного ополчения.
Но в 1913 г. Св. Синод принял решение, запрещающее лицам духовного звания принимать участие в деятельности политических партий и движений. Это решение было роковым для черносотенства, оно обрекало его на вырождение. Руководящие посты в черносотенных организациях вынуждены были оставить о. Иоанн (Восторгов), архимандрит Макарий (Гневушев), игумен Виталий (Максименко) и многие другие представители активной части духовенства.
Справедливости ради стоит сказать, что к тому времени черная сотня была уже парализована расколами. В конце концов, черносотенное движение все более и более политизировалось. Это, в свою очередь, привело к тому, что ряд лидеров, «заигравшихся в политику» превратились, по сути, из охранителей в революционеров, из монархистов в анархистов. Такова была судьба талантливых лидеров черносотенства Пуришкевича, монаха-расстриги Илиодора (Труфанова), Шульгина, Савенко, Бобринского.
Отношения с духовенством
Как это ни парадоксально, но у черносотенцев зачастую возникали непростые отношения со священно-началием Православной Церкви, да и с некоторыми священниками. С одной стороны, черносотенное движение поддерживали многие архиереи, священники и монашествующие.
Нередко местные отделы Союза Русского Народа и других организаций возглавляли священнослужители. С другой стороны, скоро выяснилось, что в среде духовенства оказалось немало противников черной сотни. Они через либеральные газеты открыто осуждали идеи и практические действия черносотенцев, способствуя формированию в обществе отрицательного мнения о черной сотне. Не правда ли, как это все напоминает день сегодняшний?!
К примеру, в Москве 14 октября 1905 года, в самый разгар революции Союз Русских Людей через газету Московские ведомости обратился с призывом ко всем верноподданным русским людям создать при каждом приходе комитеты порядка. Для этого предлагалось в воскресенье 16 октября после Божественной литургии образовать такие комитеты и превратить, таким образом, храмы в опорные пункты противостояния крамоле.
Комитеты должны были создать при каждом приходе дружины порядка, предназначенные для непосредственной борьбы со смутой. В том же номере Московских ведомостей было опубликовано слово тогдашнего митрополита Московского священномученика Владимира (Богоявленского), в котором осуждались безбожники-революционеры. Владыка требовал от каждого верующего: «Исполняй то, чего от тебя потребуют слуги Царевы, что скажут тебе пастыри церкви» [»Московские Ведомости» от 14 октября 1905 г.].
Однако, вскоре в кадетских Русских ведомостях группа профессоров Московской духовной академии обозвала обращение владыки Владимира черносотенной агитацией (ох уж эти профессора духовных училищ!). А целых 76 священников осмелились опубликовать заявление об их полной не солидарности с поучением своего архипастыря. Более того даже в определении Св. Синода Митрополиту Владимиру было выражено порицание, хотя и завуалированно [См.: Степанов С.А. Ук. соч. С. 43]. Этот пример показателен. Уже в то время существовала довольно влиятельная группа либерально настроенных иерархов и священников, которые составили после революции костяк обновленчества.
Словом, дом разделился сам в себе (Мф. 12: 25). Как же ему было устоять!
Козни бюрократии
Одной из серьезных причин расколов и упадка черносотенного движения были козни высших сановников и в целом бюрократии. Увы, к тому времени большинству слуг Царевых духовно близки были либералы и совершенно чужды консерваторы-черносотенцы. Правые, конечно, не могли смириться с заигрываниями правительства и других чиновников с врагами Самодержавия.
Монархисты критиковали непоследовательность правительства, требовали от чиновников либо публичного исповедания своего монархического мировоззрения, либо ухода в отставку.
Так в 1907 г. на одном из частных совещаний в Ярославле руководители монархических организаций заявляли: Наличность известных конституционных партий, существование которых, очевидно, немыслимо при Самодержавном строе; и открытое их признание правительством, и допущение к участию в Государственной думе является доказательством того, что само правительство как бы колеблется в решении вопроса о существующем строе.
Естественным последствием такой неустойчивости правительства должна быть или замена его личного состава лицами убежденными и прямо стоящими за самодержавие, или открытое проявление своих убеждений, ныне скрываемых по тактическим соображениям [Там же. С. 171].
Однако правительство вместо этого взяло курс на провоцирование внутренних неурядиц в черносотенном движении. Методы использовались самые разные. Власти налагали денежные штрафы на монархические издания, запрещали собрания, угрожали судебным преследованием.
Вместе с тем приближали к себе готовых к компромиссам лидеров, выборочно выдавали денежные субсидии. Активно использовалось потворство страстям, присущим разным деятелям черносотенного движения, особенно тщеславия и сребролюбия. К сожалению, активно проводил подобную политику такой талантливый государственный деятель как П.А. Столыпин. По утверждению осведомленного Н.Е. Маркова председатель правительства всячески через своих подчиненных поддерживал рознь в союзе [Там же. С. 186].
Хотя конечно некоторые действия Столыпина в отношении черной сотни можно понять. Столыпин мог бы опереться на черносотенцев, но деятельность некоторых активистов его пугала.
Так в ответ на доклад саратовского губернатора Стремоухова о безобразиях Илиодора глава правительства сказал: «Ужасно то, что в исходных своих положениях Илиодор прав, жиды делают революцию, интеллигенция, как Панургово стадо, идет за ними, пресса также, да разве Толстой, подвергнутый им оплеванию, не первый апостол анархизма, но приемы, которыми он действует, и эта безнаказанность все губят и дают полное основание оппозиции говорить, что она права» [Цит. по: Степанов С.А. Ук. соч. С. 204].
Но чиновничество в целом, особенно его высшие слои, откровенно деградировало в духовно-нравственном отношении. Совершенно прав в своей оценке В. Острецов, когда пишет, что правительственная администрация давно уже предала принципы самодержавия и православия и не хотела поддерживать Союз, как не могла открыто заявить о своей враждебности к нему.
