— Если найду перстень, кое-кто сильно пожалеет, — продолжал бубнить он.
— Хватит, прекращай, Макарыч, — оборвал я, — о себе лучше думай.
— А я думаю.
— Ладно, поехал. Звони, если что.
Я вышел на террасу и нащупал перстень в кармане джинсов. Вожделенное украшение так близко, а Игорь этого не знал. Интересно, как кольцо попало к Мельниковой? Выясню это обязательно.
Глава 6. Дачная жизнь
Полторы недели Макаркин жил на даче. Я приезжал почти каждый день, обычно по утрам, привозил продукты и разные мелочи, иногда оставался ночевать. Мы растапливали буржуйку, варили картошку, открывали какую-нибудь тушёнку или кильку в томате, кипятили чай с вишнёвыми веточками. Как-то раз замариновали мясо и пожарили шашлык на шампурах.
И работали, конечно: рыхлили и поливали картошку, выдирали сорняки, собирали и резали яблоки для сушки. Игорь, непривычный к огородным работам, вздыхал и тёр поясницу, я подтрунивал над ним: «Работаем, негры, работаем, солнце ещё высоко!» Вечером, помывшись в летнем душе, заваливались на разложенный диван и смотрели какой-нибудь фильм по ноутбуку, хрустя чипсами, или просто разговаривали.
Эти дни сблизили нас. Нет, с Игорем мы дружили давно, но общение было дозированным.
Иногда он мрачнел и задумывался.
— Глебыч, и сколько мне прятаться? Ну месяц пройдёт, потом учёба начнётся, и что тогда? — сказал он на третий день дачной жизни.
— Что, что… Не надо было связываться с этим Николаем, сейчас бы не страдал, — не упустил я возможности поддеть, — как тебе вообще пришло в башку согласиться?
Игорь буркнул:
— Вот так… объяснял же, что он меня обманул. Сказал, что кольцо в склепе.
Я поморщился: нет, приятель меня не понимал. Что забрать кольцо из склепа, что из могилы — большой разницы нет.
Но Макаркин не согласился:
— Глупо класть ценности покойникам. Старуха точно не в себе была, когда велела так сделать.
— Так это Мельникова! А ты откуда знаешь?
Ах, как он сомневался! Морщился, кривился и поджимал губы, никак не мог решиться приоткрыть тайну, потом махнул рукой — ладно!
— Перстень отвечает на вопросы. Подумаешь что-нибудь — и приходит ответ. Или сон, или картинка, или подсказка всплывёт, или ещё что-то… способов много.
Об этом я знал, но изобразил удивление, стал выпытывать подробности. Макаркин нехотя рассказал, что у Мельниковой есть дочь, которой старуха хотела передать силу. А та отказалась. Николай узнал, что Клавдия умерла, приехал и просил продать перстень. Дочь его обманула: сказала, что оставила кольцо себе. Николай почему-то не поверил и подкупил кого-то из местных, чтобы тот проследил. И вуаля! Человек заметил, как дочка, таясь, надела перстень на палец покойнице. Николай решил подождать — теперь-то кольцо никуда не денется — и потом забрать его.
— Но это всё цветочки. Мне теперь что делать? — вздохнул Игорь.
— Давай подождём. Ну кто этот Николай? Обычный мужик — не криминальный авторитет. Думаешь, у него возможности, как у Вито Корлеоне?
— А кто это?
— Никто, проехали.
— Карлесоне или не Карлесоне, а к тётке кто-то заявился и про меня спрашивал.
— Мы его перехитрили, здесь он тебя и за год не найдёт, — подбодрил я.
Макаркин округлил глаза:
— Мне год на даче жить? Вообще-то, Глебыч, здесь отопления нет.
— Привыкнешь…
Я шутил, потому что совершенно не знал, как поступить, просто плыл по течению.
— Игорёх, а перстень меняет характер?
Тот удивился:
— Не знаю… нет. А с чего вдруг?
Пришлось напомнить тот случай, когда он пригрозил меня убить, если трону артефакт. Макаркин растерянно заморгал и стал отнекиваться, мол, не было такого, не помнит.
— Не говорил я этого, — горячился он, — признайся, что ты соврал!
Игорь так искренне протестовал, что я подумал о провалах памяти: он тогда действительно был как одержимый.
Приятель вдруг разговорился, стал рассуждать, что артефактом может владеть только человек с сильной волей. Я хмыкнул: сильные люди сопрут бутылку спиртного из супермаркета безо всяких душевных терзаний.
— А я слабак, что ли?
— Не-ет, ты не слабак, но не выдержал бы, — загадочно ответил Макаркин.
— Чего не выдержал?
— Да всего, хотя бы кошмаров. Ко мне эта старуха покойная каждый день во сне приходила, замучила.
Я напрягся:
— А чего хотела?
— Ничего… — замялся Игорь, — просто пугала.
«Не выдержал бы»… Отчасти он оказался прав: я подумывал, что от кольца надо избавиться — старуха Мельникова стала являться наяву.
Я был дома один, завтракал на кухне кефиром с булкой, как вдруг услышал шаркающие шаги. Вернее, сначала дремавший на стуле кот вдруг проснулся, уставился в одну точку, сгорбился и распушился, став в два раза толще, зашипел. Послышался шорох, и возникла покойная Клавдия Фёдоровна. Она стояла у холодильника в своём длинном погребальном платье, сжимая в кулаке отрезанный палец.
— О-ох…
От этого стона у меня волосы зашевелились.
— Сыно-ок…
Я зажал уши руками, но плачущий голос проникал в мозг: «Сыно-ок, верни кольцо Анке…»
Как я был благодарен отцу, вернувшемуся домой за забытым паспортом! Старуха качнулась, тело её потеряло форму и рассеялось в воздухе, как пар из чайника.
Во второй раз я на мгновенье поймал отражение мёртвых глаз в зеркале заднего вида. Резко обернулся — никого. Вытер мокрый лоб, руки у меня тряслись. Прошло три или четыре дня, призрак не появлялся. Я чуть расслабился, позволил потешить себя надеждой на спокойную жизнь. Как знать, вдруг Мельниковой надоело преследовать меня? А может, её больше не отпускают к живым? Сказали: «Хватит, Клавдия Фёдоровна, твой лимит посещений исчерпан в этом году».
Перстень продолжал творить чудеса. Однажды я застал отца перед зеркалом, он стоял с широко открытым ртом и подсвечивал себе фонариком.
— Ты чего, пап?
— Зуб удалил, а теперь десна воспалилась. Что-то белое виднеется, наверно, осколок лезет. Не болит, а зудит, что ли…
Он уехал к стоматологу, вернулся растерянный и радостный одновременно.
— На рентген послали и увидели, что это новый зуб растёт. Может, спрашивают, удалённый был молочным? Какой там молочный, обыкновенный был. Феномен!
Я улыбнулся: какие замечательные возможности открываются у перстня. Жаль, бессмертия артефакт не даёт — Мельникова таки умерла, хотя и в весьма преклонных годах. Хорошо пожила, как говорит бабушка.
