— Он подкупил мальчишку, и тот увидел, что вы схоронили мать вместе с кольцом. И тогда Николай нанял одного студента достать перстень.
К такому она была не готова. Послышался всхлип, потом наступила долгая пауза.
— Анна Никитична…
— Я поняла, вы и есть тот студент, — наконец отозвалась она.
— Нет… я его приятель. (Чёрт бы побрал этого Макаркина! Отдувайся теперь!) Одним словом, мы достали перстень… Не оправдываюсь, но я думал, что мы ищем золотые монеты.
— Угу, в гробу. Бред, боже мой, какой бред!
— Нет, не в гробу… Мне сказали, что клад в заброшенном до…
— Вот что, Глеб, — перебила Анна, — если это правда, я вас посажу. Вместе с вашим студентом! — И сбросила вызов.
Во попал! Я застонал и бросился ничком на кровать.
Постой, паровоз, не стучите колёса,
Кондуктор, нажми на тормоза.
Поднял голову и прислушался.
Я к маменьке родной
С последним приветом
Спешу показаться на глаза.
Я скатился с постели и выглянул за дверь: в гостиной работал телевизор, отец с чашкой чая смотрел «Операцию “Ы”».
— Глеб, пойдём кино смотреть, — позвал отец, повернув ко мне оживлённое лицо.
— Не могу, потом… — отказался я и вернулся в комнату: у меня своё кино, правда, не такое смешное. Совсем не смешное!
Надо посмотреть, что там делает дочка Мельниковой. Я сосредоточился и увидел Анну, она стояла у окна чистенькой комнаты со стаканчиком успокоительных капель. Пахло валерьянкой. Выпила, поморщилась — гадость! Вытерла мокрые глаза и аккуратно высморкалась в платочек. Вот взяла телефон, набрала номер и сбросила вызов. И опять… В полицию наверняка… а, нет.
— Вы привели могилу порядок? — Голос у Анны резкий, вибрирующий, чувствовалось, как ей противно со мной разговаривать.
Я ответил виновато и поспешно:
— Да, мы всё аккуратно сделали… А перстень у меня, я его украл у приятеля.
И стал рассказывать о события последнего месяца. Анна немного успокоилась и смягчилась: разгладилось лицо, пальцы перестали подрагивать; и у меня появилась надежда избежать наказания, предусмотренного статьёй 244 УК РФ. Не сказал только про отрезанный Макаркиным палец, пусть лучше потом узнает… или не узнает.
— Как вам вернуть кольцо? — спросил я.
Она задумалась:
— Давайте так сделаем. Похоже, что вы человек порядочный, если решились позвонить. В сентябре я поеду в Берёзовку по делам, тогда мы встретимся. А пока уберите перстень подальше, хорошо?
— Хорошо… — промямлил я и снял кольцо, отметив про себя, что до сентября почти целый месяц. — Можно мне звонить иногда?
— Можно, — разрешила Анна.
* * *
Наше с Макаркиным общение сошло на нет. Он дважды звонил, предлагал куда-то сходить, пока не началась учёба, но я отказался. Не знаю, может быть, потом смогу общаться с Игорем, а пока такого желания нет. Макаркину я сказал, что очень занят, и это была чистая правда.
Сообщения в паблике «Собачье сердце».
Кристина: По Октябрьской возле «Магнита» бегает бело-рыжий кобель в ошейнике. Передняя лапа опухла. Очень худой.
СВЕТлячок: Жалко пёсика.
Геннадий: Сволочи! Самих бы на улицу.
Собачье сердце: Спокойнее. Может, собака потерялась. Кто сможет забрать и оставить на лечение и передержку?
Глеб Журавлёв: Беру. Сейчас поеду.
Собачье сердце: Спасибо, Глеб! Будь на связи.
Сложить в рюкзак пакетики корма, поводок и бутылку воды было минутным делом, и через четверть часа я приехал на место. Закрыл машину, огляделся, высматривая рыжее пятно.
Крупный поджарый пёс (русский спаниель, три года, кличка Лаки, потерялся две недели назад) сидел у ступенек магазина, поджав лапу. Стоило покупателю выйти из дверей, бедняга ковылял за ним, старался попасться на глаза, заискивающе вилял хвостом. У крыльца стояла какая-то посудина с водой и пластиковая тарелочка с крошками корма — кого-то собачьи страдания не оставили равнодушным.
— Лаки! Иди сюда! — позвал я.
Пёс вздрогнул и медленно приблизился, готовый в любую секунду откатиться на безопасное расстояние. Принюхался к рюкзаку — учуял корм. Я погладил его по спине, успокаивая, нащупал ошейник и пристегнул поводок. Лаки не сопротивлялся, дал подвести себя к машине, забрался на подстеленное старое покрывало на заднем сиденье.
Я волонтёр. Помогаю пристраивать в добрые руки бездомных животных, лечу их, разыскиваю хозяев потерявшихся кошек и собак. С чего всё началось?.. С того маленького котёнка-заморыша, который забился под мою машину.
Бабушка, заглянувшая к нам по пути на рынок, посмотрела на подкидыша с брезгливой жалостью:
— В чём душа держится… Живот как шарик, поносит, наверно, глаза гноятся. Глебушка, да ведь он подохнет у тебя не сегодня-завтра.
— Не подохнет, вылечу.
Я отнёс найдёныша в свою комнату и положил на Васькин матрасик с полосатыми рыбками. Нарушая обещание, достал из коробочки перстень, надел его и накрыл котёнка руками… Нет, он выживет, найдёт себе любящих хозяев, станет большим и сильным. Будет у него и своя лежанка, и корм, и миска молока.
Первыми очистились глаза, голубые и круглые, как маленькие пуговицы. Котёнок поднялся на тощие лапки, отряхнулся и, пошатываясь, пошёл к двери. Сам добрался до кухни и сунул нос в миску. Я смотрел и думал, что таких больных и покалеченных очень много, им можно и нужно помогать, чтобы потом не было мучительно больно.
* * *
Лаки послушно прошёл в дом, обнюхал коврик на пороге и отцовские кроссовки в прихожей, поглядел с недоумением.
— Не твой дом, знаю, — улыбнулся я.
Отвёл пса на кухню, поставил перед ним миску с кормом и снял ошейник в надежде найти телефонный номер, но это был обычный чёрный ремешок без гравировки и адресника.
Я приступил к лечению, когда пёс насытился. Приложил руку к распухшей лапе, стараясь не нажимать, чтобы не причинить лишней боли. Лаки заскулил.
— Потерпи, скоро пройдёт.
Он как будто понял и лизнул мне руку. Артефакт снова помог: через несколько минут отёк и воспаление спали, боль прошла, потому что пёс больше не поджимал лапу. Вот ещё одна спасённая живая душа! Я взял телефон, чтобы сфотографировать собаку, и тут раздался звонок. Это была Татьяна, волонтёр и администратор группы.
— Глеб, как дела?
— Нормально. Собаку забрал, накормил.
— Замечательно! — обрадовалась Татьяна. — Слушай, хозяева отозвались, просят твой номер.
