— Гле-е-еб… — прошелестело где-то рядом.
Я сжался под одеялом. Опять началось!
— Глеб, послушай меня. Лечить зверюшек — это, конечно, хорошо, но, прости, слишком мелко. Разве для этого нужен перстень алхимика? Ты можешь стать знаменитым на весь мир, богатым человеком, сможешь жить в своё удовольствие. Всё, абсолютно всё, что захочешь… подумай…
Не буду отвечать и думать не буду!
— Молчи, не отвечай, — отозвался на мои мысли голос, — только взгляни.
— Не хочу.
Я зажмурился, но перед глазами сами собой замелькали картинки: роскошный трёхэтажный дом, высоченные разлапистые пальмы и заросли олеандров, беседки, фонтаны… Ветер доносит запах моря и звук прибоя. Какая-то женщина сидит в богато обставленной гостиной в окружении троих детишек — двух мальчиков и крохотной девочки, едва научившейся ходить. Да это же Катя, моя Катя! Повзрослевшая, но такая же красивая и любимая.
В гараже сверкают лаком несколько автомобилей, белая яхта плавно покачивается на волнах, на площадке застыл красно-белый, словно игрушечный вертолёт.
А вот и я… Солидный, холёный, в умопомрачительно дорогом костюме. Волосы с белой прядью подстрижены и красиво уложены. Так… и чем же я занимаюсь? Владею крупной компанией по производству электроники — подумать только! Вчерашний студент, подрабатывающий настройкой компьютеров!
— О, на этом ты не остановишься. Тебя будут уважать и бояться: вершить судьбы мира может не каждый.
Голос продолжал расписывать головокружительные перспективы, а я внезапно поймал себя на мысли, что примериваю на себя эту новую жизнь, и она мне очень нравится. Определённо нравится.
Во рту пересохло. Тихо, чтобы никого не разбудить в доме, я прошёл в ванную, напился холодной воды и сунул под кран разгорячённую голову. В самом деле, зачем отдавать перстень? Мне предлагают жизнь, о которой можно только мечтать в самых смелых фантазиях, только круглый идиот может отказаться. М-да, зря, конечно, сболтнул Анке про перстень, но как-нибудь разберусь. Она забудет о том нелепом звонке, а если не забудет, то всегда может произойти несчастный случай. Кирпич на голову упадёт, как говорит Макаркин. Ха-ха-ха!
Я, смеясь, смотрелся в зеркало и вытирал волосы махровым полотенцем. Эта ухмылка во весь рот неожиданно потрясла меня. И ещё глаза. Чёрные, хотя от природы они такими не были, колючие, словно и не мои. Да что со мной такое? Стою и размышляю, как лучше избавиться от Анки. Да я ли это? Или уже не я?!
…Часы показывали четыре часа ночи. Поздновато для звонков, но ждать я не мог. Анна ответила не сразу, пришлось дважды набирать номер.
Наконец она сняла трубку:
— Глеб? Что случилось?!
Вот, понимает, что просто так ночами не звонят.
— Ничего страшного, не беспокойтесь… Анна Никитична, можно я приеду?
— Куда приедешь? — не поняла Анка.
— Ну к вам в Тюмень. Завтра прилечу, то есть сегодня… Хочу вернуть перстень.
— К чему такая спешка? А-а, ты его всё-таки носил, — догадалась она. — Ох, Глеб, я ведь предупреждала тебя!
Я молчал, сказать в оправдание было нечего. Выдавил банальное:
— Извините, так получилось.
Анна тяжело вздохнула:
— Это моя вина. Ты молодой и глупый… да не спорь, ты глупый, потому что молодой: опыта и мудрости нет. Вот я, дура старая, не знаю о чём думала. Приезжай, жду. Надо предупреждать, что перстень надевать больше нельзя?
— Не надо. Знаю.
— Ни при каких обстоятельствах, Глеб. Обещай.
— Хорошо, обещаю.
Я попрощался с Анной, включил ноутбук и открыл сайт «Туту. ру». К счастью, свободные места на рейс ещё были, денег на кредитной карте хватило на покупку билетов в оба конца.
Ну вот и всё. Ещё осталось сочинить подходящую легенду для родителей, кинуть в сумку зубную щётку с пастой, запасную майку и какую-нибудь куртку на случай прохладной погоды — и можно ехать. Да, и перстень не забыть, конечно.
* * *
Мне предстояла пересадка в Москве, в Шереметьево (прямого рейса не нашлось), несколько часов ожидания, а потом — перелёт в Тюмень. Удобнее всего добираться до нашего аэропорта на такси, но я поторопился сказать дома, что еду с друзьями отдыхать на природу, так что придётся брать машину, благо, на территории аэровокзала есть автостоянка.
Все тридцать километров пути меня донимал голос, который я принимал за голос самого дьявола.
— Глеб, не делай ошибки. Кем ты будешь без перстня? Нищим студентом, а потом нищим программистом в какой-нибудь захудалой фирме. Я предлагаю тебе всё, о чём можно мечтать: капитал, власть, уважение, любовь женщин. Ты знаешь, что такое власть, ты хоть раз пробовал её на вкус?
Мне стоило большого труда промолчать.
— Вот твой друг — умный парнишка, — не унимался мучитель, — он сделал правильные выводы.
— Игорь? А он мне не друг. — Не хотел отвечать, а не выдержал. Врубил музыку, но всё равно слышал этот голос. Он звучал в голове, и я не мог заглушить его, сколько ни прибавлял громкости. Попытался отвлечься мыслями о предстоящем полёте, Анке, которая обещала встретить меня в аэропорту, о Кате… Ей надо позвонить, тоже сочинить что-нибудь.
Ну вот и показалось здание аэропорта. Я оплатил стоянку, отогнал машину на место и поспешил ко входу: регистрация на рейс уже началась. Пристроился в хвост длинной очереди и от нечего делать стал разглядывать пассажиров. И вдруг мелькнуло знакомое лицо — да это же Дима Климов, мой однокурсник. Хотя нет, сначала я заметил костыль и полусогнутые ноги, а потом узнал Димку.
Долго ждал, когда он обернётся, махнул рукой:
— Дима!
Климов улыбнулся, кивнул:
— О, привет! Тоже в Москву летишь?
Очередь вдруг разглядела Димкин костыль, заволновалась: «Давайте пропустим молодого человека. Что же вы молчите, юноша, надо было сразу сказать». Тот смутился и стал отказаться: он и в институте не любил такого пристального внимания, редко принимал помощь. Всё сам да сам. Очередь настаивала, Климов покраснел под любопытными взглядами и, опираясь на костыль, проковылял к стойке регистрации, подал билет и паспорт. Даже со своего места мне было видно, как пылают Димкины уши.
Я прошёл досмотр (пену для бриться заставили выкинуть) и направился в зал ожидания, поискал глазами однокурсника. Он сидел в жёстком пластиковом кресле у окна, поставив между ног костыль. Я бросил рюкзак на соседнее место и сел рядом.
— А я сумку в багаж сдал, — сказал однокурсник, заметив бирку «ручная кладь». — А ты зачем в Москву летишь?
— У меня транзитный рейс, я еду к тётке в Тюмень.
— А я на лечение в реабилитационный центр. — И Дима сказал название центра.
— А-а-а… — протянул я, как будто разбирался в этом, и удивляясь про себя его открытости. До сих пор он ни с кем и никогда о болезни не заговаривал. — Успеешь до начала занятий?
