– Вы спали с ним в то время, пока жили в коммуне?
– Да.
– Он когда-нибудь проявлял склонность к насилию?
Хорхе снова вздохнул.
– В жизни – нет. Но в постели его иногда заносило.
– Как?
– Однажды во время секса он попытался меня придушить, – тихо сказал он. – Такое случалось несколько раз, когда он напивался, но он всегда вовремя останавливался. В целом это меня не сильно беспокоило, в остальном наши отношения приносили мне удовольствие. По крайней мере, какое-то время.
– Вы сказали, что переехали из коммуны. Вы больше туда не возвращались?
– Только пару раз приходил на вечеринки. Я жил неподалеку несколько лет.
– Хорхе, я очень благодарна, что вы согласились с нами поговорить. Мы сейчас чуть ли не впервые по-настоящему куда-то продвинулись с этим расследованием. А что насчет других членов коммуны? Вы помните юношу по имени Гейб Кемп?
– Э-э, нет. Но некоторые ребята пользовались кличками, а некоторые не называли своих фамилий.
– Вы знали Дэвида Ламба?
– Да. Я знал Дэвида. Он пришел в коммуну сразу после меня.
– Вы случайно не знаете, спал ли он с Ноем Хантли?
– Да, спал.
– Дэвид когда-нибудь рассказывал о жестоких наклонностях Ноя Хантли?
– Вы про удушение? Да, такое было. Дэвид был очень красивым мужчиной, и человеком он тоже был замечательным. Я уверен, если бы он захотел, то многого бы добился. Но он начал принимать наркотики и слишком часто менял мужчин, и в итоге это утянуло его на дно.
– Хорхе, Джоанна Дункан говорила с вами об истории, которую она хотела написать? – спросила Кейт.
– Ага. Пришла ко мне прямо домой – адрес ей дал кто-то из моих коллег.
– Не помните, когда именно это было?
– Прямо перед тем, как я уехал из Великобритании и вернулся домой, то есть… конец августа 2002 года.
Кейт и Тристан обменялись многозначительными взглядами. Вот это было по-настоящему важное открытие.
– О чем вы говорили с Джоанной? – спросила Кейт.
– Она говорила, что хочет написать статью про Ноя Хантли. Сказала, что он много лет пользуется услугами секс-работников. Что многие из ребят, с которыми он спал, так или иначе упоминали коммуну. Она упомянула, что Ной, судя по всему, использовал деньги парламента, чтобы оплачивать мальчиков-проституток и счета в отеле, где он с ними развлекался. У меня тогда создалось впечатление, что она хочет написать историю, которая создаст большой резонанс. Она тогда сказала, что ей нужно собрать как можно больше свидетельств, чтобы редактор пропустил историю в печать. Джоанна была очень амбициозной женщиной. Еще она украла у меня негативы.
– Негативы?
– Негативы фотографий. Думаю, пока я был на кухне, она залезла в коробку, которая стояла у меня под кроватью. Я решил уехать на следующей неделе, и когда я собирал вещи, то не смог найти ни одного негатива моих фотографий. Джоанна была последней, кто заходил ко мне домой.
– А сколько их было?
– Приличное количество. Буквально все негативы всех моих фотографий. Они хранились в таких бумажных конвертиках, по двадцать четыре штуки в каждом. Знаете, когда проявляешь пленку в фотолаборатории, тебе возвращают ее в конверте вместе со снимками.
– У вас остались эти фотографии?
Хорхе рассмеялся.
– Понятия не имею. Нужно проверить. Давно это было.
– А что было на этих снимках?
– Ничего особенного. Просто моя жизнь в Великобритании: фотографии друзей, мест, где я побывал, снимки коммуны. Весь архив с начала 1996 года по август 2002 года.
Кейт и Тристан снова обменялись взглядами.
– Может, вы могли бы их для нас поискать? – попросила она.
– Слушайте, я правда очень занят… – Он вздохнул. – Я подумаю, куда я мог их положить.
– Спасибо. А почему вы уехали из Англии?
– Я устал от нее. Я пробыл там слишком много лет, и я слишком сжился с образом этакого развратного паренька, прожигающего свою жизнь на бесконечных вечеринках. Все, с кем я общался, думали обо мне именно так. В конце концов я и сам начал думать о себе плохо. Я хотел что-то сделать со своей жизнью, и я соскучился по дому. Так что я купил себе билет до Барселоны и никому не сказал, что я уезжаю. Никто не знал моего адреса. Телефон я выкинул. Я вернулся к родителям, пожил у них пару месяцев, привыкая к нормальной обстановке, а потом поступил в университет и начал изучать политику. Выпустился в 2007 году. Потом в течение года работал в европейской лоббистской группе, а затем попробовал баллотироваться на пост депутата Европейского парламента. Когда меня избрали, я был шокирован не меньше, чем все остальные. Но эта работа мне и правда очень по душе.
– Мои поздравления, – сказала Кейт. – Мы были очень рады узнать, что вы не…
– Не умер?
– Именно. Вы знали, что Джоанна Дункан пропала через несколько недель после того, как вы улетели домой? – спросила Кейт.
– Да, спустя пару месяцев я видел какие-то новости на эту тему. Там это было представлено как похищение.
– Как вы думаете, мог ли Ной Хантли заставить Джоанну исчезнуть? – Кейт не нравилось задавать настолько наводящий вопрос, но она боялась, что источник откровенности Хорхе может иссякнуть и он свернет разговор.
– Вы спрашиваете, мог ли он ее похитить?
– Да. Если бы Ноя Хантли признали виновным в злоупотреблении парламентскими привилегиями и растрате бюджета, его могли бы посадить.
– Вы хотите узнать мое честное мнение? Так сказать, только между нами?
– Да.
– Ной Хантли был слишком красив, чтобы платить за секс, и достаточно умен, чтобы не связываться с бюджетом парламента. Знаете, сколько молодых ребят буквально умоляли, чтобы он обратил на них внимание? Десятки. Ему было едва за тридцать, у него были деньги, и он был божественно хорош в постели. Тогда я не воспринял все это всерьез, и в частности потому, что я подозревал – Джоанна Дункан преследует корыстные цели. Она хотела унизить Ноя, причем после того, как она выпустила свою статью в печать и он потерял место в парламенте. Словно она за что-то мстила.
– Спасибо еще раз, что согласились поговорить, – сказала Кейт. – Пожалуйста, дайте нам знать, если вы найдете те фотографии? Это бы очень помогло нашему расследованию. Конечно, ваше имя останется в строгом секрете.
– Я посмотрю, что можно сделать. Но вы должны понимать: я хочу, чтобы эта часть моей жизни осталась в прошлом, – и Хорхе Томассини завершил разговор.
Глава 31
К тому времени, как Тристан наконец свернул на улицу, ведущую к дому Кейт, солнце уже стояло высоко в небе, а температура постепенно подбиралась к двадцати семи градусам тепла.
