После зеркальной тюрьмы Михаил отвел меня в одну из комнат на втором этаже. Конечно, не королевские хоромы, но за неимением лучшего…
Оказалось, это комната Анны. Будь я проклята трижды богами, но унылые стены в штукатурке и минимальное количество мебель вообще не говорили о том, что здесь живет ребенок. Скорее, какая-нибудь монашка-затворница из кельи.
У окна с решетками стояла узкая деревянная кровать, рядом — грубо сколоченная тумба и платяной шкаф. Напротив — висел покосившийся крест, который с трудом удерживал на месте один ржавший гвоздь. В правом углу стоял сундук с игрушками, на крышке которого блестящей лужицей растеклось мое вечернее платье.
Спасибо тебе, Мишенька, принес мне нормальную одежду с обувью. Теперь на ногах красовались темно-синие джинсы, теплые носки, удобные ботинки, а черный свитер приятно согревал замерзшее тело. Мне даже позволили умыться в прохладной воде, грубо затолкав в единственную ванную комнату неподалеку от спальни Анечки. И все время в душе Михаил жадно следил за каждым моим движением, явно мечтая оказаться на месте той грубой мочалки, которой я терла кожу до красноты.
Правда, наручники не снял. Прицепил одно запястье к лейке и наблюдал, придерживая в руке парочку защитных амулетов. Вот же извращенец. Впрочем, я необидчивая — просто запомнила этот эпизод, как один из неприятных моментов в жизни.
— Мне нельзя до тебя дотрагиваться. — устало пробормотала Аня, чьи глаза без спроса закрывались на ходу. Она то и дело покачивалась из стороны в сторону, явно намереваясь устроиться в удобной позе на любой плоскости и заснуть.
— Тогда освободи моего Бубенчика, — улыбнулась я, и она резко распахнула глаза, быстро-быстро хлопая длинными кукольными ресницами.
— Кролика? — уточнила на всякий случай младшая Харламова, поежившись от моего пристального взгляда.
Она меня боялась — это было заметно по слегка подрагивающим кончикам пальцев и зажатости в разговоре. Ничего удивительного, я вполне способна убить ребенка. Вот только трогать потенциальный шанс на спасение также глупо, как пытаться обуздать Бездну. Никто и ничто в мире было не способно контролировать такую мощь, потому Лизе я почти искренне сочувствовала.
Но вначале задушила бы собственными руками.
— Именно его. Милого, пушистого зверька, которого твоя бабушка бессердечно заточила в коробку, — промурлыкала я, заметив, как вздрогнула Анечка при очередном упоминании бабушки.
Вообще, интересная семейка, где царило подобие матриархата. Харламовы разительно отличались от Холландов даже отношением друг к другу. И разглядывая сейчас растерянную внучку Елизаветы Сергеевны, семья мужа в Лоренхилле уже не казалась такой ужасной. Во всяком случае, там хотя бы пытались изображать любовь. Или просто на меня накатила тоска по старым временам.
— Не могу, — поджала губы Аня и выпрямилась. — Иначе бабушка заставит меня колдовать.
Вот теперь я удивилась.
— Заставит… Что? — озадаченно наклонила я голову и покосилась на запертую дверь. Где там Михаил? Уж полдень близился, а недобитого рыцаря все нет.
— Колдовать, — послушно повторила Аня. — Она всех заставляет. На день рождения бабушка заставила меня надеть волшебную тиару. От нее мне снились жуткие кошмары. Но маме магия дается тяжелее всего. После каждого сеанса она почти ничего не понимает, никого не узнает.
Ох, бездновы монстры. Теперь понятно, почему та вещица на голове племянницы Эйдана так привлекла мое внимание. Это был артефакт, и судя по реакции девочки, — очень темный. Такие штучки для магов бывают опасны, что говорить про обычных людей. В лучшем случае они вызывали привыкание, похожее по реакции на наркотики, а в худшем — медленно отравляли человека и забирали его жизненную силу. Если Лиза осмелилась ставить такие опасные эксперименты на собственных детях, то…
Стоп. Чего она там про магию говорила?
— Твоя бабушка подключала к резервуарам дядей или маму? — прищурилась я, и потянулись секунды бесконечного ожидания ответа. Несколько бесчисленных мгновений спустя Аня наконец кивнула, подтверждая мои худшие подозрения.
Елизавета Сергеевна, неужели вам так хотелось заполучить в свои лапы огромную силу, что вы не пожелали даже родную кровь?
— В первую нашу встречу ты просила убить чудовище, — Анечка опустила взгляд и принялась рассматривать любимую игрушку. — Думаю, речь шла вовсе не о Бугимене?
Когда девчонка покачала головой, я все поняла без пояснений. Надо же, в тот день Эйдан бросился прогонять теневое чудовище, но Бугимен спрятался и достать его не получилось. Да и племянница Эйдана никогда больше не просила избавиться от него.
Не потому, что боялась. Просто он был ее единственным защитником от семьи.
— Ты говорила о своей бабушке, — вздохнула я, дождавшись очередного кивка.
— Она все время называла вас ведьмой, — дернула худеньким плечом Аня. — Хотела заставить маму делать такие же пугающие вещи. И остальных тоже.
— А Ольга? — меня не особо волновала судьба принцессы Ателии, однако раскрыть до конца эти тайны хотелось.
— Всех.
Эксперименты с артефактами, попытки внедрить магию в людей — все это нехорошо попахивало мировым заговором, от которого начинала болеть голова. Я вдруг подумала о том, как все-таки хорошо жилось в прошлом мире. Никаких сумасшедших ученых, попыток игры в богов: короли, храмовники, фанатики мне гораздо понятнее современных людей. Здесь, на Земле, не было необходимости воевать за территории, наука двигалась вперед, открывая новые горизонты.
Магия просто не нужна там, где в скором времени восторжествовали бы знания. Но человеку всегда мало.
Впрочем, я такая же — эгоистичная, злая, бессердечная стерва. Нет, мне не стыдно. Ну, может, капельку из-за того, что успела совершить кучу ошибок. Будь я осторожнее, мы бы сейчас не катились дружно в Бездну. Не стоило нам с Эйданом вообще встречаться в том лесу, жениться, вставать на путь мести. Я давно ощутила горечь долгожданной победы и власти, когда родная мать попыталась меня убить.
— Зачем Лизе мой кролик? — спросила негромко, прикрыв на секунду глаза. Аня пожала плечами, и я непроизвольно улыбнулась.
— Ты ведь все еще хочешь, чтобы чудовище победили? — доверительным шепотом проговорила я, слыша шаги в коридоре.
Михаил возвращался, а где-то в подкорке приятно пощекотало. Холланд был неподалеку, и даже крепкие стены церкви для него уже не являлись помехой.
— Да, — выдохнула Аня.
— Тогда освободи моего кролика и больше никогда не увидишь свою бабку, — уверенно заявила я до того, как щелкнул замок и дверь с грохотом распахнулась.
На лице Михаила зрела решительность, в глазах горела жажда чего-то темного, а длинные ручонки потянулись ко мне с явным желанием куда-то увести. Ни на один вопрос алчный братец Эйдана ответить не удосужился, просто молча отстегнул меня от изголовья кровати и, не снимая сдерживающих оков, повел прочь из комнаты по коридору второго этажа.
