Егор Летов в «Лабиринтах».
Многие обвиняют нашего сегодняшнего героя в том, что его тексты зачастую слишком мрачны. Но я хочу вас заверить – нельзя доверять людям, которые постоянно пророчат лучшее будущее. Даже если эти пророчества действительно сбудутся, то не факт, что на ваших условиях. Потому что понятие «хорошо» вообще не имеет определения. И если такие люди берутся контролировать вашу жизнь с целью помочь, значит хотят изменить её и привести к тому, что сами подводят под понятие «хорошо». Но нужно ли вам подобное «лишнее добро»? Это сложная и большая тема, которой нужно посвятить, несомненно, отдельную работу. Но вкратце нужно понимать, что ненужное добро – это не то, что определял Далай-Лама, говоря «не всё, чего ты хочешь, нужно тебе». Это предложение и навязывание своих способов и методов через силу, разрывая внутри объекта этого навязывания все нити, которые он сплетал в узор собственной личности. А потом, когда вы напихаете полные сумки этого добра, посланного вам с несомненно благими целями, вы поймёте, что сумки ваши лопнули. И негде хранить не только насильно «надаренное», но и своё необходимое. Однако у многих сумки эти лопаются даже не от объёма, но от качества материала. Как писал Чарльз Буковски: «безумие приходит, когда случается какая-то мелочь, вроде лопнувшего шнурка». И при смешивании мировоззрений такой шнурок тоже может лопнуть. Впрочем, возможно, что многие из вас уже не понимают, в какую сторону я веду и о чём вообще сейчас говорю.
Наш герой рождается в Омске 10 сентября 1964 года. И если вы проследите его жизнь внимательно – прекрасно поймёте, о чём я говорил выше. Игорь, позже взявший сценическое имя Егор, растёт достаточно болезненным ребёнком. Нельзя сказать, что он месяцами болеет и не выходит из комнаты. Здесь болезнь другого характера – Игорь часто теряет сознание и уже до шестнадцати лет переживает клиническую смерть. Его отец – солдат, мать – врач. Старший брат достаточно рано начинает увлекаться музыкой, и Игорь автоматически вовлекается в этот процесс. Времени на музыку у него предостаточно – в 82-м году он окончит 10-й класс школы, поступит в ПТУ, откуда вылетит за прогулы и неуспеваемость и теперь полностью доверен самому себе. Игорь в это время ведёт более чем свободный образ жизни, по необходимости подрабатывая то тут, то там. Дворник, художник-оформитель в отделе агитации, штукатур, рисовальщик портретов Ленина – всё это Летов в молодости.
Первую свою музыкальную группу Летов основывает в 18 лет. Эта группа получит название «Посев». Уже через два года начнётся путь «Гражданской обороны». Так на территории СССР появляется первая сибирская панк-группа, которая с первого удара рассыпает само понятие «русского панка». В книге «100 магнитоальбомов советского рока» автор отметит: «Не случайно весной 88-го года по стране пошло гулять выражение: „Панк-рок существовал в СССР ровно двадцать минут – во время концерта ’Гражданской обороны‘ в Новосибирске. Все остальное – это уже пост-панк“».
И действительно, назвать чистым панком то, что происходило в группе после 88-го, то, что появлялось в их записях в этот период, достаточно сложно. Когда мы имеем дело с панк-музыкой, стоит говорить сперва о звучании. И первые альбомы «Обороны», несомненно, соответствовали понятию «панк». Много грязной музыки, агрессия и нигилизм – основные черты жанра. Но вскоре, после длительного существования группы в образе «Обороны», в музыке начнутся эксперименты, которыми Егор заболеет, начиная с альбома «Всё идёт по плану», во многом благодаря влиянию Яны Дягилевой. Их споры относительно музыки были довольно серьёзными и именно это «несоответствие Янки формату», как считал Егор, отчасти, возможно даже неосознанно, подтолкнуло его к поиску звучания и неким музыкальным находкам, которые уже чужды чистому, относительно летовских экспериментов, ритмичному панк-року и являются первыми разгонными ста граммами для появления пост-панка. В это время Янка, несмотря на все сложности собственной жизни, уже дожидается Егора из психиатрической лечебницы, в коей лекарствами ему окончательно подорвут зрение. И вот молодые люди уже скитаются по стране, живут где придётся и ведут самый что ни на есть асоциальный образ жизни, ориентируясь на какие-то неведомые, ещё пока не так отчётливо проясняющиеся огоньки жизни. И в погоне за этими светляками в очередной раз рождается нечто новое. Жизни многих талантливых людей завязаны на этих незримых, еле осязаемых видениях, стремление к которым выглядит полным безумием. И кто-то скажет, что это не стремление к неведомому, а просто путь достаточного психопатичного музыканта. Второй добавит, что и магии в этом никакой нет, что любое творчество – это сочинительство и иногда даже такими путями оно пробивается в реальность. Третий скажет, что призраков идей и великих задумок тоже нет. Что есть стиль, перенятый от грязного скотского панка, гнилым яблоком закатившегося сюда, на территорию Союза. И заразившего молодёжь некими идеями, которые в силу своей новизны и чрезмерной «свободности» уже позволяют всяким говнюкам кичиться тем, что они не привязаны к шесту во дворе, как были привязаны их родители. Что они уже не получают регулярных ударов кирзовым сапогом в бок, потому что скорее пожертвуют ненужными им благами, чтобы добиться свободы. Пожертвуют последними штанами, чтобы не сидеть и не слушать передачи в прайм-тайм, в которых некие дикторы уже вещают народу профильтрованную и одобренную информацию. «И где рост? – снова спросит кто-то. – Чего добились-то своими идиотскими идеями?» Да ничего не добились. Живут по подворотням, чувствуют вкус крови на губах, крыша абсолютно поехала. Но не бывает такого, чтобы через крепко держащуюся на голове крышу ты увидел звёзды. И кто-то боится этого бескрайнего неба, кто-то боится дождя. И прибивает свою крышу на десятку лишних гвоздей, потому что иначе обои отсыреют, краски потекут. А кто-то принимает для себя величие этой бури. Того, что естественно, а не создано где-то из пережёванной станками бумаги. И кто-то больше любит сухие обои на стенах, а кто-то живые деревья, из которых эти обои делают. Не велика разница. В продолжительности жизни, как правило. Ведь это верно подмечено – если любить гулять под дождём, то можно слечь с хорошей пневмонией и сгореть за пару дней. И для чего сдвигать крышу? Чтобы погибнуть? Не лучше ли в собственной уютной квартире, в старости. Вокруг жена, дети, котейки. Только вот умереть можно раньше, чем ты смертельно заболеешь, понимаете о чём я? И, как в той старой поговорке, ждать, пока тебя похоронят, на протяжении чуть ли не полувека. Это бывает с теми, кто радуется всему-что-есть-человеческому, а потом понимает, что люди сами себя обманули. И что смерть на собственных условиях, как она описывается и преподносится, в разы честнее и добрее, чем догнивание на социальной площадке постоянных прогибов и уступок. Скажите, что я максималист? Нет, друзья. Это вы просто заигрались.
У большинства людей не осталось идеалов. Именно потому охотнее верится во всё то, что происходит на компьютерном экране или в 2D мире. Детей готовят к жизни, которой нет. Родители считают, что жизнь сама их всему научит. Но наступает время, и учить уже никто не будет. Все попадают в жизнь с тем багажом, который им выдали в детстве. И обучаются в процессе жизни единицы. Знаете почему? Потому что жизнь – это конечный процесс, а не неиссякаемый фонтан. И тот, кто понимает, что уже скоро всё кончится, но не согласен с миром, просто хочет уловить хотя бы мизерные лучи своего личного счастья, не переучиваясь под чужие пугающие правила и шаблоны. И поэтому многие приспосабливающиеся не могут понять, как это – быть человеком независимым. Независимым в плане идей, подачи, мышления. Когда ты не надеешься, что тебя кто-то поймёт, оценит. Или наоборот – не боишься презрения, откровенных поношений или агрессии со стороны окружающих. Ведь когда тебя любит один человек – это кажется нам самим собой разумеющимся, мелким. Но когда ты делаешь то, что хочешь делать, а в ответ получаешь тонны разгромных недовольных воплей, кажется, что ты и не нужен никому. И делаешь всё неправильно и делаешь всё не так. Но нельзя забывать, что создавать в разы сложнее, чем критиковать. И критика эта обусловлена тенденцией к простоте и понятности произведений. Тот, кто создаёт для зрителя, никогда, как правило, не бывает осмеян. Тот же, кто выражает себя, зачастую встречается с непониманием. Потому что непонимание личности – это норма современного общества.
