«Люди говорят – уходит время. Время говорит – уходят люди»
[37]. И вот он – конец большой истории любви. Истории любви человека к своему народу… Сегодня в военно-историческом музее в Каракасе, как всегда, много посетителей. Не только туристы, но и местные жители, которые спешат отдать дань памяти и не человеку, как уже кажется, но символу современной революции. Подполковнику, который всю жизнь не сходил с баррикад – стремительно появившемуся тогда, в 92-м на танке в центре Каракаса и теперь почившему здесь, не сдавшемуся даже перед раком, герою своего народа. Да и принадлежит ли память Чавеса его народу? По праву – несомненно, да, но сам его образ ушёл в те далёкие глубины человеческого сознания, в те ассоциативные ряды, из которых даже люди, лишь понаслышке знающие это имя, черпают в его адрес лишь самые приятные эмоции. И как можно иначе относиться к самостоятельным, любящим и заботливым мужчинам? Только так. И никак иначе.
Хантер Томпсон: Gonzo
Мне кажется, что я стесняюсь и боюсь за свое поколение.
Именно мы оставим мир и Америку в таком виде – в наихудшей из возможных форм. Мы не уберегли свое наследие.
[38]
Хантер Томпсон
Сегодня многих нас ждёт путешествие в глубины океана неподдельных эмоций и страстей. Океана, воды которого бороздят огромные военные авианосцы и красивые блестящие яхты. Океана, на белом прибрежном песке которого расположены изумительной красоты виллы. Но на берегу этого старого мёртвого гиганта также найдётся парочка обкислоченных ублюдков, готовых в любую минуту сорваться в своё самое удивительное и, возможно, последнее путешествие в своей жизни. Головы их задурманены ромом, текилой, виски и ещё чем-то интересным из старого сундука дядюшки Тима. И все эти пакетики и бутылочки, порошки и жидкости уже взрываются непередаваемой красоты фейерверком, отдаваясь ярко-алыми вспышками капилляров не в чьём-нибудь, но только в вашем мозгу. И строки, строки, строки…
Гуляет Алиса по шахматным клеткам.
Она в зазеркалье.
Спасибо таблеткам…
Скажи мне, Алиса, мы все тут безумны?
И то, что ты видишь, все в гранях разумных?
То, что ты красишь цветочный букет?
И то, что играешь ежами в крикет?
И то, что палач твой – пиковый валет?
И то, что тебе не сносить головы?
Ты к чаю тогда. Не успеешь. Увы.
Но откусишь гриба…
И твой разум затмится.
Может все это всего-навсего снится?
Вот кролик бежит по туннелю бездолья,
У самой королевы будет застолье.
Там пудинг расскажет, что он с ананасом.
И даст тебе знать – ЛCД не опасен.
Алиса. Пойми.
Там, где кот без улыбки.
Мир скучен и прост,
Как забор без калитки…
[39]И вы, конечно же, понимаете, что отправляясь в сегодняшнее, более чем безумное путешествие, вам понадобятся не только храбрость и мозги, но и большое хрустальное сердце, которое к концу повествования мы обязательно разобьём. И для чего ещё, собственно, нужны большие хрустальные сердца?
Но у каждого из вас свой ответ. И, снимая сливки с многостороннего неоднородного общества, наш сегодняшний персонаж уже понимает, в чём основная беда этой разношёрстной массы людей. А пока что мы с вами только начинаем раскачиваться. И обличение, наказания и награды – эти три составляющие действительно интересной жизни, жизни стопроцентного мученика, – ещё впереди. А наш герой, как всегда, то ли в наркотическом, то ли в алкогольном забытье. Или, может, просто работает над своей очередной статьёй? Стоит ему только взяться за ручку или горлышко бутылки, как радужные небеса уже льются густым вязким потоком через окна, просачиваются в дверные щели, угрожая в пьяном угаре уже затопить всю нашу комнату. И человек, о котором сегодня пойдёт речь, несомненно, один из величайших исследователей той самой грани, за которой мистики, философы и визионеры черпают своё вдохновение. Великий американский писатель. Создатель нескольких культовых книг и ряда бескомпромиссных статей. Мастер слова и пера.
Сегодня с нами Хантер Стоктон Томпсон.
Историю нашего персонажа стоит начинать даже не с рождения, а с момента его первого хода на шахматной доске собственной жизни. И жизнь каждого из нас начинается именно тогда, когда мы прекращаем пропускать шансы мимо себя. Именно тогда распускается тот самый удивительный цветок наших судеб. Аромат у всех подобных цветов уникален, и сегодняшний, несомненно, отдаёт пьяным бредом, сумасшествием и саморазрушением на грани безрассудства. Но именно подобные пары, пляска на углях собственного рассудка всегда и привлекают публику, которая, как водится, понимает, что ежесекундно скрывает свои настоящие лица за масками. И увидев безумца, который эту маску снял и принялся говорить от своего имени, но не от имени ложной истины, немедленно собирается вокруг него, как в ярмарочный день собирается на базарной площади.
В процессе подобных танцев на углях Хантер уже зарабатывает судимость за кражу, но ему 19, и вот этот вариант, который подсказывает никто иной, как сам Его Величество Закон. Звёздно-полосатый уже развевается на ветру, приказы командира суровы, но, как ещё кажется, справедливы… Именно армия спасёт Томпсона от тюрьмы. Но ужиться здесь будет не просто. И как можно принять сам факт того, что ты будешь должен исполнять приказы людей, играющих в самые страшные игры из возможных, слишком материальные, слишком официальные, законы которых более похожи на законы собачьей стаи? И кем, будучи рождённым свободным, в этой стае сможешь стать ты…?
Свой путь из этого законного способа избежать тюрьмы Томпсон находит при помощи слова. Он устроится в военную газету журналистом и будет освещать спортивные события, происходящие в части. Но когда за более чем обычными названиями статей уже начнёт проглядывать этот хищный оскал в сторону политической системы, когда Хантер в именах и лицах начнёт говорить о хищениях в части, преступлениях против личности и откровенных издевательствах над рядовыми, командование решит, что проще уволить этого солдата в запас, нежели пытаться заткнуть ему рот.
И вот скрытый конфликт с законом уже выплёскивается не больше и не меньше, но в стиль жизни. И если вам выпала уникальная возможность провести на земле всего лишь одну жизнь, то доктор журналистики скажет вам, что терять абсолютно нечего. Потому что хуже не может быть лишь по одной причине – хуже просто не бывает. Не существует хуже или лучше, потому что финал пьесы каждого из нас – закрытие занавеса.
И вот – 1959-й год. За окнами жаркий и грязный Пуэрто-Рико. Хантер уже оканчивает Колумбийский университет в Нью-Йорке и отправляется попытать своё счастье, как водится, подальше от дома. И, как иногда кажется, именно кочевой образ жизни предоставляет нам тысячи перспектив. А кто-то из вас уже перефразирует ту самую цитату незабвенного Макса Фрая: «Люди как безумные птицы. Вместо того чтобы учиться летать, они учатся строить гнёзда». Ещё далеко до признания – первый роман Хантера «Принц Медуза» так и не будет опубликован. Зато практически автобиографический «Ромовый дневник» в далёком будущем станет одним из первых культовых произведений бунтаря Томпсона. Сюжет романа более чем прост. И старая формула – истина плюс немного контраста – в который раз не подводит. А перед глазами зрителя уже мелькают фейерверком эти два мира – нищий и богатый. И попробуйте доказать каждому из этих миров, что он не прав. Главный герой, плутая по хитросплетениям двух разных реальностей, уже не может не преступить закон, и снова жизнь на лезвии, снова беспробудные запои. И честность, честность, честность, а посему – неизбежная уголовная статья. И вся соль романа в том необоримом ощущении тщетности, которое уже раскрывается перед читателем словами главного героя: «Мечта – мираж. Есть только болото корысти, в котором тонет мир»
[40].
