Багажник нашей машины напоминал передвижную полицейскую нарколабораторию. У нас в распоряжении оказалось две сумки травы, семьдесят пять шариков мескалина, пять промокашек лютой кислоты, солонка с дырочками, полная кокаина, и целый межгалактический парад планет всяких стимуляторов, транков, визгунов, хохотунов… а также кварта текилы, кварта рома, ящик Бадвайзера, пинта сырого эфира и две дюжины амила.
Вся эта хренотень была зацеплена предыдущей ночью, в безумии скоростной гонки по всему Округу Лос-Анджелеса – от Топанги до Уоттса – мы хватали все, что попадалось под руку. Не то, чтобы нам все это было нужно для поездки и отрыва, но как только ты по уши вязнешь в серьезной химической коллекции, сразу появляется желание толкнуть ее ко всем чертям.
[42]
И, конечно же, в стране, в которой виноваты ВСЕ, преступление заключается только в том, что тебя поймали. И речь уже не идёт о каких-то политических схемах – упаси Бог. Речь идёт лишь о человеческом отношении к другим. И почему несколько убитых веществами придурков для многих зрителей намного понятнее и ближе, чем политики и бюрократы? Почему этот стереотип, который всегда должен вызывать лишь отвращение, превращается в притягательную цель, в ту самую Американскую Мечту, которой хотят достигнуть уже не только безбашенные подростки, но и вдумчивые, казалось бы, неглупые люди? И почему в этом мире, где права заключаются в том, что животным и без социума даётся от природы, обязанности так разрушительны? И почему мы, пытаясь вырисовать, вымалевать положительных героев, век за веком получаем образы во всех отношениях ненормальные – Дон Кихот, Робин Гуд, а теперь и Рауль Дюк… Но вот же оно, то самое осознание, что политики и прочие нечистоплотные бюрократы – всего лишь пенка, снятая с общей каши общества. И вы, конечно же, понимаете, из чего варится эта каша. И, может быть, когда-нибудь уже замолчите, сидя перед телевизором и постоянно критикуя правительство… Ведь его, как ни крути, создаём именно мы – те, кто выходит на площадь поржать над очередным сумасшедшим, сгорающим в собственном пламени…
Когда машина Хантера Томпсона окончательно растает в тумане наркотических паров, когда он в своей искромётной, непередаваемой манере произведёт очередной выстрел, но уже не со страницы своего романа, а из револьвера, то никто из близких и друзей не удивится. Хантер понимал, что бороться уже бесполезно. И в венах остались именно те самые страх и ненависть. Он любил громкие слова и эпатаж, но к концу пути устал. А назойливые журналисты, которые каким-то образом умудрялись отлавливать его на дачах друзей и знакомых, уже пытаются вытащить из Томпсона мнения о Джордже Буше, на что Хантер выплёвывал лишь порцию проклятий. Он уже понимал, что футбольный сезон окончен. Что тот, кто когда-то мог обнажить свои клыки, совсем сносил их в суете быта…
Великий американский искуситель застрелится 20 февраля 2004 года. Весь этот долгий зимний вечер он проведёт со своей семьёй. Такое спокойное американское счастье – главное опасение молодого Томпсона. Он будет шутить и смеяться, глядеть на снег за окном как на что-то фатальное. Как на знак того, что пришла зима его жизни. Зима, в которой нет уже не только того заряда мысли, того взрыва чувств, но и самого обычного шанса на выживание. Зима человечества.
Выстрел прогремит поздно ночью. Джонни Депп – близкий друг Хантера – сам займётся исполнением завещания покойного – оплатит все его счета, включая телефонный долг, составляющий более двух миллионов долларов. Последним, что произведёт в своей жизни Томпсон, станет фейерверк. Прахом талантливого журналиста, по его же собственному завещанию, выстрелят из огромной пушки, которая будет оформлена в виде большого шестипалого кулака – главного символа самой субъективной формы оценки действительности – гонзо-журналистики… И с уходом Хантера на небосклоне истины появилась ещё огромная звезда, возможно, одна из самых ярких…
Никаких больше игр. Никаких бомб. Никаких прогулок. Никакого веселья. Никакого плавания. 67. Это на 17 лет больше, чем 50. На 17 больше, чем я нуждался или хотел. Скучно. Я всегда злобный. Никакого веселья ни для кого. 67. Ты становишься жадным. Веди себя на свой возраст. Расслабься – будет не больно.
[43]
Хироо Онода: кодекс чести
по мотивам истории Анатолия Баляева
Вынув мундштук из своей дуды
Жгу свой мундир и ломаю саблю
И. Бродский. Письмо генералу Z
Любое человеческое желание основывается на определённой необходимости. Необходимость эта диктуется непосредственно нашим сознанием. И если разбираться более глубоко и точно – нет хороших и плохих желаний. Существуют желания, которые мы выбрали для себя. И как бы мы не хотели казаться безмолвным обитателем пруда – наш выбор всегда говорит за нас. Даже если мы считаем, что находимся в осаде, в полном подчинении у кого-либо, то это всего лишь значит, что в один прекрасный момент мы переключили мозг на режим автопилота. И автопилот этот, как ему и положено, выбирал самый простой из всех возможных путей – путь наименьшего сопротивления, попутно получая указания из различных источников, дабы вообще не запускать алгоритмы определения собственной цели.
Так дрейфуем мы в беспокойном море жизни. И кто-то сейчас спросит: а причём тут желания? Ведь тема, как кажется, совершенно далека от вопроса исполнения желаний. Однако не стоит делать поспешные выводы. В нашей жизни всё переплетено и связано друг с другом настолько тесно, что эффект бабочки можно не только доказать, но и различить невооружённым взглядом. Ведь именно это и является одной из самых важных черт человека – способность наблюдать, анализировать и учиться. Если вы считаете, что знаете в этой жизни достаточно или примерно понимаете, в каком направлении вам стоит двигаться, то, поверьте, вы знаете крайне мало и, скорее всего, заблуждаетесь в выбранном пути. Да, вы могли включить мозг и простроить план, заразившись от мира последней версией одного из самых страшных вирусов нашего времени – материальной логики. Нет, конечно же, кто-то из вас скажет сейчас – голова нужна нам для того, чтобы думать, как и глаза даны нам для того, чтобы видеть. Сложно с этим поспорить, да? Но если закрыть вас в тёмном чулане и приказать вам видеть, почему вы не сможете этого сделать? Скорее всего потому, что изначально ошиблись в определении. Глаза не для того, чтобы видеть. Они созданы для определённых условий, в которых можно видеть. И нечто извне всегда готово изменить эти условия. Мысль не моя. Мысль Жака Фреско. Но, двигаясь по аналогии, можно прийти к выводу, что и мозг создан не для того, чтобы им постоянно усердно думать. Если вы когда-нибудь употребляли изрядную дозу алкоголя, то можете вспомнить, сколько вопросов задавало вам ваше сознание, и как быстро оно подбирало ответы на внутренние вопросы. Не исходя из их истинности, а исходя из иллюзии их логичности, что абсолютно не одно и тоже. За один вечер таких пьяных посиделок с самим собой, ваш мозг может выдать вам огромный рюкзак неправдоподобной информации. И будьте благодарны языку, если он не успеет донести её до кого-либо, к кому данная информация имеет непосредственное отношение. Иногда мозг нужно отключать, чтобы НЕ думать лишнего. Поэтому логика и мозг такие же ситуационные инструменты, как зрение и слух. Кто-то скажет, что горя от ума не бывает, что бывает горе без ума. Но я позволю себе не согласиться и замечу, что любая перегретая плата – сгорает. Мозг, которому никогда не дают покоя, сгорает так же быстро. Однако, причём тут всё это? Давайте разбираться.
