Сейчас же Буковски-старший, пытающийся окончательно изменить обстановку и стать настоящим американцем, уже вводит на территории дома ряд излишне грубых и суровых законов. Когда ты работаешь с газонокосилкой, парень, ты должен пройти по лужайке два раза. Потом привести в окончательный порядок её края и осмотреть весь газон на наличие одиноко торчащих над ровным газоном травинок, срезая их садовыми ножницами. Иначе случится беда.
Беда случалась, как правило, по субботам. Счастливый Буковски-старший находил не срезанную травинку, опрометью бежал к своей жене, по пути крича: «Пропустил, пропустил! Смотри, он пропустил одну!» Потом в дело, конечно же, шёл любимый ремень для правки ножей. Чарльз будет вспоминать это в одной из своих книг. «Хлеб с ветчиной» станет, пожалуй, самым культовым произведением автора, хотя художественного вымысла там практически нет. Нравы Балтимора, еженедельные порки на протяжении долгих лет, особенности взросления подростков. И когда тебя бьют ремнём – нельзя кричать. Отец, этот сукин сын, он может подумать, что ты – слабый. Это, наверное, ещё больше его раззадорило бы. Сложно сказать – Чарльз никогда не кричал. Кроме самого последнего его общения с отцовским ремнём, которое произойдёт, когда мальчик уже будет старше десяти лет. После этого случая отец уже никогда не поднимет на ребёнка руку. Но надо ли? В 13 лет на фоне чудовищных стрессов от еженедельных домашних наказаний и школьных издёвок у Генри уже начнётся эта ужасающая форма воспаления сальных желёз, от которой он будет дико комплексовать. Издевательства в школе, конечно же, усилятся. Да и всё это случается снова-таки не вовремя – вопрос относительно подружек вот-вот будет открыт, на носу – выпускной. Дети чувствуют, что взрослеют. И только Чарльз понимает, что ему совсем не хочется, чтобы время бежало вперёд. Ему вообще ничего не хочется. Хочется спрятаться в тёмную комнату и не высовываться оттуда, чтобы никто не видел этих чудовищных прыщей, которые будут усыпать его лицо и плечи. Выбоины после них, как следы от чёртовых копыт, позже покроют лицо Буковски и придадут ему определённую узнаваемость, которая сперва может оттолкнуть, но потом покажется просто спецификой внешности.
Сложно рассуждать о специфике внешности, когда речь идёт о выщербленном, пропитанном табаком и алкоголем писателем. Чарльз не общается с девочками совсем. Его друзья в школе – такие же странные изгои. И однажды один из его приятелей приведёт Буковски в подвал своего дома, где будут стоять огромные деревянные бочки с вином. Так произойдёт знакомство Чарльза с тем, что поведёт его далее по жизни.
Нет, он, конечно же, не начнёт запойно пить в 15 лет. Хотя бы потому, что отец мог просто убить за подобные выходки. Хотя однажды в возрасте 16-ти лет он придёт домой пьяный, его стошнит на палас, и отец будет возить Генри по этой самой луже, пока тот не пустит в дело кулаки. После этого конфликта Генри-старший уже никогда не поднимет руку на сына. Да и вообще у него будут более важные дела – не опозориться перед соседями, например. Каждый день Генри Буковски-старший садился в машину и уезжал до самого вечера. Он болтался чёрт знает где, но хотел, чтобы соседи считали, что в эти трудные для всех времена, когда вокруг так много безработных, он работает. Нигде он не работал. Но говорил всем о том, что он – инженер.
Будущий писатель уже совсем скоро увидит этот контраст – старшекурсники на шикарных автомобилях. Ждут своих подружек. И уж точно не моют голову хозяйственным мылом. Они принадлежали к некому другому миру. Миру, о котором Генри просто не мог даже разрешить себе думать. Он расскажет об этом медсестре, обрабатывающей его раны после сеанса удаления фурункулов электроиглой – человеку, который увидит его один-единственный раз, но чьё имя ему запомнится навсегда. В первую очередь за её доброе отношение. В «Хлебе с ветчиной» он будет вспоминать, как врачи устроили нелепый консилиум, абсолютно не понимая, что делать с молодым человеком, чьи фурункулы размером уже с грецкий орех усыпают все плечи и лицо. Они подшучивали и посмеивались, сравнивая его с пациентами, у которых не так уж всё и плохо, увидь они это. В итоге врачи так и не поняли, что нужно с этим всем делать, провели сеанс лечения электроиглой, удалив всё это недоразумение и назначив Генри дренажирование и ультрафиолет. Но что могли врачи, когда даже его отец не мог добиться результата. Он подсовывал сыну жгучие мази, которые заставлял держать на себе намного дольше, чем указано в инструкции, после чего терпевший до последнего Генри, получавший ожоги поверх своих болячек, бежал смывать эти ужасные мази водой, получая от отца за то, что не держал их ещё дольше. Инженер с трудным характером.
И если вы думаете, что всё это безумие, которое окружает Буковски с самого детства родит чистую и наивную литературу – вы ошибаетесь. Грязные цитаты, скверные слова и тяжёлые мысли – вот чем наполнены произведения человека, навек сдружившегося с Тургеневым, Достоевским и Хемингуэем.
Наш сегодняшний гость знает о женщинах всё. И знает самых разных женщин. От самых красивых и шикарных, которых он провожал исключительно взглядом, до чудесных и милых, общение которых с Генри, к тому времени уже известным под именем Чарльз Буковски, являлось серьёзной ошибкой. Он видел и знал женщин, от которых передёрнулся бы любой другой – порочных и грязных. Как внешне, так и в своих привычках. И все женщины, как им и свойственно, до самой старости нашего сегодняшнего героя старались манипулировать им. Либо использовать его в своих целях, либо пытаться привить ему какие-то черты характера и образа жизни, которые нужны были им. Отчаявшимся женщинам свойственно крутить интриги с первым попавшимся сумасшедшим. Но интереснее, конечно же, заниматься подобным хобби не с последним бездеятельным уродом, а с тем, кто хоть и находится в грязи на уровень ниже тебя, но ещё может связать пару слов – в такой ситуации женщина может сохранить не только самооценку, но и почувствовать некоторое превосходство, которое даст ей сил жить дальше. Любой писатель – это эксперимент для женщины, который даёт ей массу новых открытий. В основном, конечно, плохих. Потому что все писатели, независимо от своего уровня, в чём-то неврастеники или просто неуживчивые психи. И Чарльз – наглядный тому пример. Но сколько опыта могут вынести женщины из этого общения! Уму непостижимо! И их право уйти, вильнув хвостом. В этом сила женского характера – оставить, забыть. Писатель же из этой бездны горя или последующего запоя выносит в мир чудесные творения. И пусть благословят Боги женщин, которые бросают писателей!
Чарльз никогда не забудет свой первый опыт общения с женщиной. Они встретятся в баре и она, со слов Буковски, действительно будет напоминать жирную свинью – пьяную и грязную, от которой чудовищно разило табаком и алкоголем. И первый секс с точки зрения Чарльза – выматывающее и действительно сложное занятие. Когда ты настолько пытаешься удовлетворить женщину, что после измочаливающего траханья становишься похож на изжёванный кусок бумаги. «Боже, неужели это и есть секс?! Почему же о нём тогда так много говорят!?» К этому времени фактически бездомный Буковски подрабатывает любыми способами. В 41-м году он уехал из дома и начал скитаться по Америке в надежде найти сюжеты для настоящих книг об окружающей его жизни. И он найдёт их в собственной судьбе, прозябая на бесчеловечной работе в почтамте или сутками напиваясь дома. Впрочем, алкоголь и работе не мешал: ночью Чарльз пил, потом обязательно что-то писал и под утро отправлялся на почту, в прямом смысле этого слова истекая потом прямо на рабочем месте. Понимаете… когда работаешь на сортировке типографии, иногда приходится расфасовывать письма с такой скоростью, что, поднимаясь со своего кресла, действительно без преувеличений обнаруживаешь под собой лужу пота. Таким способом проявляется и нервное, и психическое напряжение. В одном из своих интервью он заметит:
