Я человек неприятный – это известно всем. Меня восхищают подлецы, сукины сыны, разбойники. Я не люблю гладко выбритых мальчиков, работающих на приличной работе. Мне нравятся отчаянные люди, с шальной башкой, выбитыми зубами и сломанной жизнью. Также меня привлекают опустившиеся женщины, пьяные сучки с размалеванными физиономиями и сползшими чулками. Мне легко находить общий язык с бродягами, потому что я тоже бродяга. Я не люблю правила, мораль, законы и религию. И я не дам, чтобы общество переделывало меня по-своему.
[46]
Первые его рассказы будут напечатаны в 44-м году, когда Чарльзу будет всего 24 года. Однако они не принесут какой-то особой известности. Весь быт Буковски – уличные драки из-за косого взгляда и пьяные шлюхи, рядом с которыми Чарльз не задерживается надолго, но в которых видит женщин. Настоящих женщин. Ведь женщина – это не размалёванная кукла или ломающая из себя недотрогу безвозрастная девочка. Женщина – это тело, пышущее теплом прямо под тобой. Распластанная, доступная не только тебе, но твоя здесь и сейчас. И кто-то скажет, что бляди, попадающие под это описание, уже окончательно потеряли лицо и стали похотливыми животными. Но ведь в каждой женщине гнездится эта самая блядь, разве нет? И ими полнится не только дно общества, но и многочисленные светские тусовки. Не нужно путать понятие «блядь» с понятием «тело». Это абсолютно разные формы жизни. Для второй категории характерно лишь её товарное свойство, а первая категория – это уже образ мысли. И какие бы маски и пудры не наносила на себя подобная похотливая свинья – она навсегда останется такой внутри. Избегать их не стоит, потому что в подавляющем своём большинстве это глубоко несчастные девушки и женщины, которые забили себя палкой по голове в попытках укрыться от себя самих. Не имеющие сил справиться с собственной природой ввиду недостатка понимания, внимания или крепкого в определённых смыслах мужчины, который готов раскатывать их по кровати с вечера до утра. В этом всём нет ничего ужасного или позорного – всего лишь недостаток любви и внимания. До пятидесяти лет Буковски будет фактически бродягой – без стабильной работы, без постоянной крыши над головой. Кочующий из бара в бар, из постели в постель. Потерявшийся, как кажется, в низах общества, но по факту – нашедший свою идею, которую он так хочет выразить.
Роман «Почтамт» увидит свет в 71-м году и будет основан на впечатлениях Чарльза от работы на почте. К этому моменту с ним уже познакомится Джон Мартин, организовавший в своё время «Black Sparrow Press» и разглядевший в бродяге настоящего писателя со своим уникальным литературным языком и формой мысли. В 69-м году он предложит Буковски пожизненную зарплату в сто долларов независимо от того, будет он что-то писать или нет. Он ждал больших произведений, ждал крупной прозы и решил таким незамысловатым образом поддержать писателя. Впрочем, до этого ещё пройдёт много времени. И сегодня, к слову сказать, его движение не имеет никакого смысла – можно перескакивать, прыгать, возвращаться. Буковски никогда не менялся. Сам Чарльз будет вспоминать времена, когда на целые сутки из еды у него будет один только шоколадный батончик. Такое ощущение, что они были всегда. И каким сладким был этот шоколад! Вы никогда не пробовали такой – смею вас заверить. Он тает во рту. Он создаёт поистине волшебный эффект, который невозможно сравнить ни с каким другим. Ведь это, чёрт возьми, единственная еда за день!
Впрочем, всё это – прошлое. И к 71-му Чарльз успеет относительно остепениться. Период его бродяжничества временно прекратится тогда, когда он окажется на больничной койке. От чрезмерного употребления алкоголя у него начнутся обильные кровотечения, откроется язва желудка. Ему сделают множество переливаний крови и посоветуют операцию, а также настрого запретят пить. «Врач скажет – ещё одна бутылка может стать для тебя последней. Но, как вы видите, я пью так же, как и раньше. Не всегда врачам стоит верить»
[47], – скажет он уже намного-намного позже. Но снова прыгнем назад во времени. С 55-го по 58-й Буковски переживает свой второй брак. Чарльз не даст супруге ни денег, ни стабильности, и в конце-концов она уйдёт от него. Очередной разрыв – очередной стимул писать, а также попытка вновь устроиться на почту, с которой он уволился не так давно. В 64-м у Чарльза родится дочь от очередной его подруги. Он не будет слишком рад этому факту, но и не станет ломать себе руки. Рождение дочери от женщины, которую он будет позже вспоминать как «седую хиппи» и «кривозубую старуху», поможет ему справиться с определёнными жизненными трудностями.
Как-то я даже поднес мясницкий нож себе к глотке как-то ночью на кухне – а потом подумал: полегче, старичок, твоя маленькая девочка, может, еще захочет сходить с тобой в зоопарк. Мороженое, шимпанзе, тигры, зеленые и красные птицы, и солнце – спускается ей на макушку, солнце спускается и заползает в волосы у тебя на руках, полегче, старичок.
[48]
Наш сегодняшний герой – и не герой вовсе. Типичный бродяга, не получивший определённую долю внимания в детстве от родителей, нашедший свою женщину лишь в старости и получивший признание в том же уже не молодом возрасте. Тот, чьи главные романы начнут появляться из-под пишущей машинки уже лишь после пятидесяти, после неимоверного числа пережитых трудностей. Чьё альтер-эго Генри Чинаски будет ещё долгое время шагать по миру вместе со своими жизненными проблемами, трудностями и абсолютно асоциальным образом жизни под флагом разброда и шатания. Сегодняшний наш герой за всю свою жизнь напишет всего одну действительно художественную книгу. Он закончит «Макулатуру» незадолго до своей смерти, и она уже не будет нести такого же потока грязного реализма, каким будут заряжены основные романы Буковски, составляющую «одиссею Чинаски», как охарактеризует похождения его главного героя «San Francisco Chronicle». Популярность и известность писателя станут заслугой всего лишь нескольких людей, которые вовремя сумели показать миру бродяжничий талант старого алкоголика Буковски и обречь его на прижизненную популярность. Джон Мартин схватится за первое крупное произведение Чарльза, как только оно выйдет из-под клавиш стрекочущей печатной машинки. Книга сразу же разлетится тиражом в 500 тысяч экземпляров по всему миру. Опубликованные в начале шестидесятых в журнале «Аутсайдер» и издательстве «Луджон Пресс» стихотворения в своё время будут бережно и любя укомплектованы в сборники стихов. К ним приложат руку профессионалы: профессор Луизианского университета Дж. У. Коррингтон лично напишет отзыв и критическую статью, поставив высокую оценку сборнику «It Catches My Heart in Its Hands», а биограф Нил Чирковски даст свою характеристику поэзии Чарльза: «Он вызвал настоящую шоковую волну в поэтическом мире. Репутации Буковски совершить квантовый скачок помогало всё – печать, бумага, переплёт, это вводное слово Билла Коррингтона: сама поэзия соответствовала любовной тщательности производства».
Однако, понимания и искры между писателем, критикой и публикой не возникает. Восторженный Сартр как-то скажет, что Буковски – величайший поэт Америки, на что тот ответит сухо, ответит так же, как отвечал всегда:
