И это состояние «всё на грани фола» будет сопровождать маленького мальчика, рассуждающего на уровень выше своих сверстников, ежедневно. Когда жизнь становится единой фантазией, в которой главная линия повествования – игра в прятки со смертью, которая, судя по всему, рано или поздно будет проиграна, то терять абсолютно нечего. И это очень просто – понять нашего сегодняшнего героя. Когда свобода даже не берётся во внимание при рассмотрении очередного поступка, любое действие становится пресным, если не несёт в себе иллюзию побега от смерти. И единственное, что может смущать в этой бесконечно идеальной схеме – иллюзия. Именно так, в двойной тюрьме – в жизни взаперти внутри большой железной пасти государства – приходит к человеку окончательно прозрение, понимание того, что в жизни не существует множества разных свобод. И свободы только две – свобода работы над собой и свобода смерти. ВСЁ! Всё остальное – несомненно, подчинение. И процесс поедания очередным драконом очередного принца, несомненно, приобретение последним внутренней свободы, ведь это и есть свобода смерти, к которой в любом случае приведёт жизнь в Колизее внешних обязательств. И сколько не говори людям о природе их счастья – никто не поймёт, что единственный выход из сложившейся ситуации рабства – самосложение. Самосозидание. Самопридумывание. Ведь даже если вы покупаете книгу малоизвестного философа, вы всего лишь участвуете в древнейшей церемонии купли-продажи. Это не приводит к просветлению или выходу из мира общего потребления и деградации. Если вы неправильно примете эту таблетку и лишь затолкаете её на полку вашего сознания как альтернативную точку зрения на вещи, ничего не произойдёт. Любой материал глупо собирать в кучу, если не синтезировать его, если не пропустить его через кровь и не впитать всевозможные микроэлементы идей, не заразиться священным горением уникального автора, у которого на выходе из киселя Всего-На-Свете в любом случае получилось лишь то, что получилось. Самые лучшие слова невозможно записать – они проскальзывают настолько быстро, что мы не успеваем их окончательно сформулировать. И именно к заражению подобного сорта мышлением вы должны стремиться. А известный итог подобных экспериментов – не мирное собирательство и прислушивание к общественным репликам, а борьба против внутренних и внешних драконов, итогом которой, конечно же, является смерть.
И кто-то в возрасте десяти лет играет в красивое и счастливое будущее – на это, конечно же, в основном клюют девочки. Кто-то представляет себя великим победителем, который стремится одолеть одну единственную голову гидры, чтобы величаво почевать на лаврах – это, конечно, мечта любого пацана, который обязательно упростит свою задачу в игре, пропустив ещё тысячу голов и самостоятельно изменив финал мучительной смерти на финал всеобщего признания. В жизни такого, конечно же, не бывает. И любая борьба заканчивается смертью. Наш сегодняшний герой не принадлежит ни к одному из этих типов детей. Он спокойно и сосредоточенно сидит дома у своей бабушки и смотрит в окно. И кажется, что не ему любопытнее заглянуть в мир, а миру намного любопытнее в глаза маленького мальчика, в мыслях которого уже свили гнёзда самые безумные и редкие птицедраконы, уже практически готовые вылупиться, разбив твёрдую скорлупу. И Тьма, в которую можно падать бесконечно, несомненно, глубже любого света, который иногда настолько уплотняется, что через его стену пройти уже невозможно.
Я часто с наслаждением воображал, как погибаю в бою или падаю, сраженный рукой убийцы. И в то же время я панически боялся смерти. Бывало, доведу горничную до слез своими капризами, а на следующее утро смотрю – она как ни в чем не бывало подает мне с улыбкой завтрак. Я видел в этой улыбке скрытую угрозу, дьявольскую гримасу уверенности в победе надо мной. И я убеждал себя, что горничная из мести замыслила меня отравить. Волны ужаса раздували мне грудь. Я не сомневался, что в пище отрава, и ни за что на свете не прикоснулся бы к ней.
[52]
К шестнадцати годам, когда родится настоящий Юкио Мисима, маленький мальчик Кимитакэ уже поймёт, что он не такой как все. Переубедить его не смогут даже явные успехи в учёбе – он окончит школу с отличием, получив из рук императора в качестве подарка серебряные часы. Он будет знать, что с ним что-то не так. Разум мальчика будоражат не девочки-одноклассницы, не молодые, всё ещё полные ярким соком жизни учительницы, а картины кровавых битв. К этому времени он уже испытает первое оргазмическое чувственное удовлетворение. Это произойдёт, когда ему на глаза попадётся картина Гвидо Рени «Святой Себастьян», изображающая мучения обнажённого выше обозначенного святого, тело которого будет пронзать множество острых стрел. И в будущем Мисима, конечно же, попробует себя в этой роли.
После выхода первого произведения Мисимы «Цветущий лес», пройдёт четыре года. В 1945 году Япония объявляет о своей капитуляции во Второй мировой войне, и в среде японских военных проносится непостижимая для европейского ума волна самоубийств. Кстати, для Мисимы, который всегда хотел погибнуть в бою, перспектива пойти на службу оказалась неприемлимой. Ему удаётся откосить от армии – и именно откосить – он подключает к этому процессу все свои силы, даже не подумав о связях отца, к слову говоря. С 1941-го по 45-й Токио бомбят с периодичной регулярностью. Именно в это время, по дикому стечению обстоятельств, Мисима начинает искать смысл своей «некорректной» жизни. Результаты этих самокопаний читатель сможет найти под обложкой первого действительно серьёзного произведения молодого автора – «Исповеди маски».
К моменту выхода этой книги Юкио уже наполнен внутренним ощущением поражения. Именно поэтому многим финал произведения может показаться открытым. Писатель не заканчивает историю, но подводит её к определённому пику, шаг за которым – падение в пропасть. И читателю становится ясно – Мисима не нашёл себя. Он хочет меняться, хочет научиться любить женщину вместо удовлетворения себя чувственными наслаждениями красотой и силой мужчины, но просто не способен предать свою внутреннюю природу. Мисима просто никогда не может остановиться на одном из двух, потому и в реальной жизни рассыпается на тысячу звонких осколков, ему не было подвластно чувство собственного самосовершенствования, если он чувствовал, что одно из поводьев от этого уходит из рук и бесконтрольно болтается из стороны в сторону. Уже через девять лет он женится. Конечно же, это будет определённый шаг на пути открытия мужчины в себе. Мужчины не как борца или победителя, которым Мисима безусловно уже являлся, но открытием мужчины как семьянина. Попытка, правда, проваливается – знаменитого писателя всё чаще видят в компании молодых людей в гей-клубах Токио.
Но мы слишком далеко заплутали в глубинах наших размышлений и уже ушли от того, с чего начинали. После капитуляции Японии многие военные покончили с собой. Ритуал этот – пугающий и непонятный для современного европейца, как вы понимаете, в данном случае является ни чем иным как последним словом в диалоге патриота с собственной Родиной. Отнюдь не с государствами противника, нет. Это можно назвать извинением за неспособность защитить свою Родину, а потому – поступком, который помогает истинному патриоту не упасть в грязь лицом и даёт шанс перед смертью сказать: «Да, я сделал всё, что мог!» И вы знаете, почему это истинно восточная традиция? Потому что Западу уже нечего терять. Образ Великой Родины Запад уже заменил на иконостас шкурного интереса. Мы, конечно же, исключаем тихие и спокойные «технические» государства, которые живут лишь благодаря товарам, выпускаемым на экспорт в Европу, либо являются офшорными банками для иностранных политиков. Абсолютно невозможно испытывать чувство гордости за государство, которое является либо кнутом, либо средством для наживы, либо полностью морально разложившейся проституткой – вы прекрасно понимаете это, я думаю.
