На печати ордена меченосцев 1221 —1232 гг. на фоне так называемой «дамасцировки» (характерного преимущественно для германской геральдики арабесковидного узора), были изображены крест, а под ним – меч острием вниз. Иногда встречается и другой вариант эмблемы ордена меченосцев: на треугольном щите (характерной для ранней немецкой геральдики формы) изображен меч острием вниз, а над ним – не прямой, а «косой» Андреевский крест, перекладины которого с геральдическими «листками клевера» на концах, пересекаются на рукояти меча. Необходимо подчеркнуть, что, невзирая на все попытки ордена Меча сравняться с рижским епископом в правах, печатью «владыки Ливонии» на тот период считалась именно епископская печать, ибо именно епископ Альберт фон Буксгевден получил Ливонию в лен от папы римского Иннокентия III и от императора «Священной Римской империи» (начиная с 1207 г. сан и должность епископа Риги были неразрывно связаны с титулом «князя Римской империи»), в то время, как ливонский орден Христа официально продолжал считаться подчиненным рижскому епископу.
Однако меченосцы не отличались большой дисциплинированностью. Согласно терминологии академика Льва Николаевича Гумилева, они были типичными «пассионариями», или «людьми длинной воли» – со всеми вытекающими из этого последствиями. Ливонский орден Меча конфликтовал не только с рижским епископом, но и с присланным папой римским легатом. Постоянно шли раздоры и внутри самого ордена.
Так, например, первый магистр гладиферов – Венно (Вино, Вингольд или Фьюнольд) фон Рорбах, был убит рыцарем своего же ордена Викбертом, мстившим ему за отстранение от должности, вследствие дурного исполнения возложенных на него обязанностей.
Против второго по счету магистра ордена Меча – Фольквина (Волквина, Фолькевина или Фолькуина) фон Винтерштеттена, собственные орденские «братья», подозревавшие его в излишних симпатиях к рижскому епископу, составили заговор – и магистру даже пришлось посидеть некоторое время в орденской тюрьме, пока он не был освобожден из узилища, в том числе и благодаря предстательству… того же епископа Риги. Разногласия, раздиравшие орден Меча, приводили к постоянному оттоку «братьев-рыцарей» из его рядов.
Так, в 1228 г. пятнадцать недовольных своим магистром «братьев Меча», во главе с рыцарем Бруно, вышли из ордена и, по приглашению польского князя (герцога) Конрада I Мазовецкого и первого епископа Пруссии – Христиана, переселились в пограничную с прусскими язычниками Добринскую (Добрынскую или Добжиньскую) землю, где, под покровительством князя Конрада, учредили собственную орденскую организацию – Добринский орден (Добринское или Добжиньское братство; лат.: «фратрес де Добрин», Fratres de Dobrin), с целью защиты польской области Мазовии (Мазовше) от кровавых набегов язычников-пруссов.
До добринских рыцарей аналогичную задачу пытался выполнять польский филиал испанского духовно-рыцарского ордена Калатравы, члены которого носили белые облачения с красным лилиевидным крестом. Однако перебравшимся в Польшу рыцарям Калатравы (подчиненным Оливскому монастырю монашеского цистерцианского ордена, расположенному близ Данцига-Гданьска) не удалось организовать эффективную оборону Мазовии от нападений прусских язычников, так что учреждение Добринского ордена оказалось весьма кстати.
Официально новый орден, подобно тамплиерам и меченосцам, именовался орденом Христа (или Польским орденом Христа) – по крайней мере, в двух буллах папы римского Григория IX от 28 октября 1228 г. Одна из этих булл – об утверждении папой нового ордена – была направлена первому епископу Прусскому Христиану, а другая – «Магистру (без имени) и братству ордена Христа», с призывом бороться с пруссами (которых Апостольская курия, ничтоже сумняшеся, считала и именовала «сарацинами»!) в Мазовии.
Однако новое Добринское братство стремилось унаследовать от ливонских меченосцев не только их официальное «тамплиерское» название (орден Христа), но даже их символику. Эмблема Добринского ордена была очень похожа на печать ливонских меченосцев – вот только у добринских рыцарей вместо уширенного гладиферского креста над мечом изображалась красная восьмиконечная звезда (хотя на некоторых дошедших до нас изображениях добринских рыцарей звезда заменяет не крест, а меч – как у пражских «рыцарей-крестоносцев со звездой»). По мнению упоминавшегося нами выше историка Элиота, эта эмблема украшала и левую сторону белого плаща добринских рыцарей. Однако в отличие от печати Добринского ордена, на которой меч изображен острием вниз, на рисунке Элиота меч представлен острием вверх, а звезда имеет не восемь, а пять лучей; по его описанию, «добринские» меч и звезда были красного цвета (Helyot, Bd.3, Fig. 48 u. S. 173).
В то же время, часто приходится читать и видеть в иных книгах, что эмблема добринских рыцарей представляет собой красную шестиконечную звезду над мечом (из чего иные, не знакомые с историей и принципами геральдики, публицисты «охранительного направления» делают «далеко идущие» выводы о том, что-де «за железными шеренгами германских псов-рыцарей» якобы «скрывался иудейский ростовщический капитал»!).
С другой стороны, приходится читать и утверждения, что, якобы, те из «добринских братьев», которым довелось предварительно побывать в Святой Земле и, в частности, в Вифлееме, получали право на включение в свою эмблему не красной, а золотой восьмиконечной («Вифлеемской») звезды; а те из ливонских братьев-меченосцев, которые также сподобились совершить паломничество в Палестину, якобы, также получали право ввести в свою эмблему (вместо креста!) золотую звезду (но только не восьмиконечную, как у добринских рыцарей, а шестиконечную). В общем, «темна вода во облацех»…
Во всяком случае, Добринское братство оказалось не только весьма немногочисленным (всего-навсего пятнадцать «братьев-рыцарей» и не более ста пятидесяти «полубратьев»-«семифратеров»), но и весьма недолговечным, влившись в 1235 г. в состав Тевтонского (Немецкого) ордена. Но и в его составе бывшие «добринцы» задержались недолго. Не прошло и двух лет, как они перешли в орден госпитальеров Святого Иоанна Иерусалимского. Попытка же князя Конрада I Мазовецкого (правившего, наряду с Мазовией, еще и другой польской областью – Куявией) возродить свой орден братьев рыцарей Христовых из Добрина в 1237 г. на новом месте – в город Дрогичин (в Побужье) не увенчалась успехом. Добрынские рыцари были разбиты и изгнаны оттуда западнорусским князем (а впоследствии – даже «королем Руси», по милости римского папы!) Даниилом Галицким, судя по всему, не отличавшим их от «настоящих» храмовников-тамплиеров (если верить его донесенным до нас летописцем словам: «Не лепо есть держати наше отчины крижевником, Тепличем, рекомым Соломоничем…»).
Братство меченосцев также просуществовало в Ливонии сравнительно недолго (хотя успело настолько прочно «войти в анналы», что даже сам тов. Сталин, по воспоминаниям современников, через семьсот лет мечтал превратить свою большевицкую партию в новый «орден меченосцев»!) Находясь в состоянии непрестанной кровавой борьбы с языческими племенами, упорно не желавшими креститься, постоянно конфликтуя с епископом рижским и между собой, «Христово воинство» неуклонно теряло силы.
Упоминавшийся нами выше второй (и одновременно – последний) войсковой магистр ордена Меча Фольквин, отчаявшись исправить положение собственными силами, вступил в переговоры с Тевтонским орденом Пресвятой Девы Марии с целью объединения обоих рыцарских братств. Он думал об их слиянии на полностью равноправной основе, однако не нашел сочувствия ни у прусских «тевтонов», ни у собственных орденских «братьев». Меченосцы опасались, в случае объединения с гораздо более мощным и жившим строго «по Уставу» Тевтонским орденом, безвозвратно утратить «вольность», которой они дотоле пользовались в ливонском «пограничье».
