И, наконец, остров Эзель и земли Пильтенского епископства в Курляндии (то есть часть Курляндии, никогда не принадлежавшая Тевтонскому ордену) были куплены королем датским Фредериком II у епископа Иоганна фон Мюнхгаузена (нем.: von Muenighusen или von Muenchhausen) – предка «того самого Мюнхгаузена»!
Итак, в результате сокрушительного поражения ливонских «тевтонов» в войне с Иоанном Грозным Готтгард фон Кеттлер публично заявил в Рижском замке о сложении с себя звания ландмейстера, выходе из ордена и об официальном упразднении орденского государства «тевтонов» в Ливонии.
Ливонская война с переменным успехом продолжалась до 1583 г., но только велась она уже между Польско-Литовским государством, Швецией и Грозным Царем Московской державы. С тех пор термин «Ливония» («Лифляндия») применялся исключительно к территориям, расположенным к северу от Западной Двины, включавшим в себя современные латвийские провинции Видземе и Латгале, а также южную часть современной Эстонии.
9. Опричный эпилог
В победоносной для русских битве под Эргемом в 1560 г. жвенадцать тысяч русских легких конников князя Василия Ивановича Барбашина разбили состоявшее из пятисот конников и пятисот пехотинцев ливонское войско ландмаршала «ливонских рыцарей» (как их издавна называли на Руси) Филиппа Шаля фон Белля, взяв в плен его самого, одиннадцать (!) комтуров и сто двадцать рыцарей «Дома Пресвятой Марии Тевтонской в Ливонии». Пленный был доставлен в стан воеводы Царя Иоанна Грозного, князь Андрея Михайловича Курбского, пленившего, после взятия крепостки Феллин, престарелого бывшего ландмейстера Фюрстенберга.
Царский воевода с великим почетом принял знатных ливонских пленников в своем походном шатре и долго слушал вместе со своими соратниками увлекательные рассказы ландмаршала Белля о Крестовых походах «тевтонов» в Святую Землю и языческую Пруссию, о подвигах их собратьев-иоаннитов на Родосе и Мальте. Князь Курбский отослал пленных немецких рыцарей к Грозному Царю в Москву с самыми наилучшими рекомендательными письмами. Сам ливонский ландмаршал Филипп Шаль фон Белль, к сожалению, вел себя с Иоанном Васильевичем слишком дерзко и независимо, за что и поплатился головой (вместе с четырьмя оказавшимися не в меру строптивыми комтурами ордена Девы Марии, отвечавшими Царю «противным словом»).
Иоанн IV был, по воспоминаниям князя Курбского, смертельно уязвлен тем, что ландмаршал отказался признать военное превосходство московитов, объяснив свое поражение исключительно небесной карой за допущение в Ливонию лютеранской ереси: «Когда мы имели одного истинного Бога Иисуса Христа и одну истинную римскую (католическую – В.А.) церковь, тогда мы были непобедимы. Но пришла ересь (лютеранство – В.А.) и расколола нас, горожане восстали на епископов, а кнехты на рыцарей, и орден пал за наши грехи…». Именно эти «противные слова» стоили острому на язык Филиппу Шалю фон Беллю головы (хотя Царь, раскаявшись, в последнее мгновение передумал, казнь свершилась до прибытия царского посланца с вестью о помиловании).
Зато все прочие соратники строптивого ландмаршала (кроме строптивого экс-ландмейстера Фюрстенберга, который предпочел провести остаток жизни в поместье, пожалованном ему Грозным Царем поместье близ Костромы: в письме своему брату, датированному 1565 г., Фюрстенберг подчеркивал, что не имеет оснований жаловаться на судьбу) на удивление скоро прижились на Москве и, несомненно, не без их влияния Грозный Царь (который не стеснялся в интимной беседе с английским послом именовать себя не русским, а «немцем», хвалил, если верить «Истории Государства Российского» Николая Михайловича Карамззина, немецкие обычаи, «славился своим германским происхождением, хотел женить сына на княжне немецкой, а дочь выдать за немецкого князя, дабы утвердить дружественную связь с империею» и вообще имевший гораздо больше общих черт с «герром Питером» – будущим великим реформатором России Петром I, чем это принято признавать!) замыслил учредить собственные «чины стратилатские, сиречь воинские» (по выражению князя Курбского), орденскую организацию (орден Небесного Креста), которую, однако, решил использовать для укрепления собственной власти.
Не случайно у истоков возникшего в 1565 г., в разгар злополучной Ливонской войны, «опричного ордена» стояли бывшие ливонские пленники Таубе, Крузе, Кальб, Эберфельд, Шлихтинг, Ференсбах и многие другие рыцари из Ливонии. Как не случайно и то, что именно «псы-рыцари» Таубе и Крузе, уже в качестве царских опричников, вели по поручению Царя переговоры с владыкой «Священной Римской империи германской нации» о создании в Ливонии вассального по отношению к Московскому государству королевства. Правда, римско-германский император Максимилиан II Габсбург отказался признать за Грозным Царем права на Ливонию, но сам факт обращения к нему Иоанна Васильевича за легитимацией своих завоеваний представляется весьма многозначительным. Не зря в число клейм (гербовидных эмблем) на Большой печати Иоанна Грозного была включена «печать маистра Лифлянския земли».
Несомненно, немалую роль в готовности ливонских орденских «псов-рыцарей» перейти на «новое место службы» в опричный орден Великого Государя Московского сыграл тот факт, что его главным противником в Ливонской войне стало то самое Польско-Литовское государство, которое столетиями являлось главным противником Тевтонского ордена и его ливонского филиала, подчинив их, в конце концов, своей власти. «Тевтоны» подчинились власти Речи Посполитой, буквально «скрежеща зубами» от бессилия и не видя для себя иного выхода, но застарелая, вошедшая в их плоть и кровь, вражда к Литве и Польше у них, естественно, осталась, вырвавшись наружу при первом же удобном случае.
Опричный орден Иоанна, подобно военно-духовным орденам стран Западной Европы, имел мощную экономическую базу в форме переданных ему монархом крупных земельных владений с четко организованной системой управления и целую сеть орденских замков – так называемых «кромешных (опричных) дворов» (соответствовавших конвентам, комтуриям или коммендам западных духовно-рыцарских орденов).
Один из таких «опричных дворов» был построен в Москве на нынешней Берсеневской набережной (там, где в настоящее время расположен Храм Святителя Николая на Берсеневке), почти напротив Кремля. Это был настоящий орденский замок, окруженный мощными черными стенами, с черными двуглавыми орлами на шпилях башен, хищно оскалившимися геральдическими львами по бокам огромного двуглавого орла на дубовых воротах и многочисленной крепостной артиллерией. Пушки орденской крепости опричников были направлены прямо на Кремль – место заседаний «земской» боярской Думы… Стены и крыши опричных «комменд» (судя по результатам раскопок другого центра царского «кромешного» ордена, расположенного в Александровской слободе), были покрыты черной графитной черепицей.
Крайне интересным представляется расположение опричного орденского замка Иоанна Грозного. Этот замок-дворец представлял собой четырехугольник с равными сторонами, причем на западной стороне не было ворот. Восточные же ворота предназначались исключительно для въезда
самого Царя – игумена опричного орденского братства. За восточной стеной находилась церковь необычной формы (без покрытия), каждый камень в стенах которой был украшен изображением креста. Южные ворота, как уже было сказано выше, украшали резные изображения двух львов с зеркальными глазами и двуглавого орла с разинутыми клювами.
