Однако буйные «вечники»-новгородцы не нашли ничего лучше как изгнать князя Александра (они были явно недовольны его нападением на шведов, совершенным юным князем на свой собственный страх и риск, без согласования с боярством и вечем и, соответственно, без участия собственно новгородского ополчения) – причем как раз в тот момент, когда вчерашние меченосцы (уже влившиеся в ряды Тевтонского ордена Приснодевы Марии), в союзе с войсками дерптского епископа, взяли Изборск, порубили княжеского воеводу и псковичей, а посадник Твердило Иванкович и псковские бояре, настроенные сепаратистски (по отношению к своему «старшему брату» Великому Новгороду) впустили в Псков тевтонский гарнизон. Новгорода это не касалось, однако ливонские «тевтоны» сгоряча продвинулись до побережья Невы, в Карелию (папа римский авансом передал эти земли «латинскому» епископу острова Эзель, или, по-эстонски, Сааремаа), взяли Тесов и начали строить замок в Копорье. А это были уже земли «Господина Великого Новгорода».
В 1241 г. князь Александр Ярославин во главе новгородской рати и вспомогательных отрядов крещеных в Православие племен ижорцев и карел захватил «тевтонский» гарнизон врасплох в Копорье, отпустив часть пленных «тевтонов» и повесив местных «переветников» (изменников). Зимой же 1242 г. он, при поддержке дружины своего брата князя Андрея Ярославовича (но уже без участия новгородского ополчения), взял Псков (при штурме которого – согласно одним, более поздним, источникам – было убито семьдесят воинов ордена, в том числе «братьев-рыцарей» и «братьев-сариантов», а по другим – вообще никакого боя не было, а два единственных пребывавших в Пскове орденских наместника-фогта покинули город безо всякого сопротивления), а затем Изборск, и вторгся на территорию Дерптского епископства с войском из Северо-Восточной Руси, воспользовавшись восстанием пруссов против орденской власти в Помезании и Вармии (Эрмланде). Дать ему решительный отпор «тевтоны» были не в состоянии. Общая численность орденских войск составляла не более тысячи двухсот человек. Отряд же, направленный ими против Александра, едва ли насчитывал более пятисот человек, включая вспомогательные войска дерптского епископа Германа фон Буксгевдена (немцев – медвежан, юрьевцев) и датских «королевских мужей», присоединившихся к ливонским «тевтонам», согласно «Рифмованной хронике». Несомненно, именно этих датских «королевских мужей» имеет в виду древнерусский летописец, упоминающий собранное против князя Александра его противниками войско, под «помочью королевою» («с всеми бискупы (епископами – В.А.) своими, и с всем множеством языка их, и власти их, что ни есть на сей строне, и с помочью королевою» – Полное Собрание русских Летописей, т. XVIII, стр. 64). Известный советский военный историк полковник (а впоследствии генерал-майор) Евгений Андреевич Разин истолковывает во Втором томе своей «Истории военного искусства» (стр. 159) выражение «с помочью королевою», как «войска короля шведского», на наш взгляд, без достаточных на то оснований. Тем более, что в описываемый период верховным сюзереном Ливонии считался датский король, бывший с королем шведским, как известно, «на ножах».
В пользу нашего предположения о немногочисленности войска противников князя Александра Невского говорят следующие факторы.
1) В описываемое время, после разгрома в описанной нами выше битве с татаро-монголами при Лигнице в 1241 г., «братьев-рыцарей» в ордене насчитывалось не более ста;
2) Рыцарское «копье» («глефа», «шписс», «ланце») в описываемое время состояло, включая возглавлявшего его «брата-рыцаря», из трех человек: рыцаря, «оруженосца» («брата-сарианта») и конного стрелка-арбалетчика (имевшиеся в «тевтонском» войске пехотинцы-«кнехты» в состав «копий» не входили) ;
3) Рыцарей в «баннере» («хоругви», «знамени»), согласно построению острия «клина» («кабаньей головы», или «свиньи», о которой у нас еще пойдет речь далее) должно было быть тридцать пять человек. Этому числу рыцарей соответствовали триста шестьдесят пять пехотинцев колонны (второй части построения). Таким образом, общее количество «тевтонов» составляло примерно четыреста человек (а не «десять-двенадцать тысяч воинства», как утверждает, например, Вадим Викторович Каргалов в своем очерке жизни и деятельности Святого Благоверного князя Александра Невского в книге «Полководцы X-XVI вв.», М., 1989, стр. 96). С учетом же данных ливонской «Рифмованной хроники» это число, равно как и потери, определяются с точностью до человека, что и делают современные российские историки Александр Владимирович Кибовский в своем труде «Ледовое побоище» и Леонид Александрович Маневич в своей работе «Русь и меченосцы».
Что же касается численности войска князя Александра Невского, то вряд ли оно значительно превосходило войско ливонских «тевтонов» и их союзников. На это также был ряд причин:
1) Войско князя Александра потерпело ощутимый урон при штурме Копорья, Изборска (и Пскова – если Псков был действительно взят штурмом) ;
2) Был конец зимы, когда продовольствие заканчивается вообще (а в разоренных войной землях тем более), следовательно, прокормить многочисленное войско (даже такое традиционно неприхотливое в пище, как русское) не представлялось возможным;
3) Начиналась весенняя распутица, которая затормозила бы продвижение многочисленного войска, да еще отягощенного большим обозом;
4) Одержав победу в Ледовом побоище, князь Александр не продолжил войну с Тевтонским орденом (что свидетельствует об отсутствии у него необходимых для этого сил).
Заметим в скобках, что князь Александр Невский, будучи женатым на Вассе – дочери князя Брячислава Полоцкого – имел в Ливонии и личные интересы.
Высланный князем Александром, вторгшимся в Ливонию, вперед для разведки передовой конный отряд под командованием Домаша Твердиславича (сына новгородского посадника Твердислава) и Кербета, был разбит «марианами». Домаш Твердиславич пал в бою, его отряд был разбит. Остатки отряда Домаша бежали и соединились с войском князя Александра, который отошел с территории Ливонии в сторону Чудского озера, или «вспятися на озеро», по выражению летописца.
5 апреля 1242 г. на льду (хотя целый ряд историков, вопреки устоявшейся традиции, и отрицает, что «на льду») Чудского озера (озера Пейпус) – а вовсе не Ладожского озера, как, ничтоже сумняшеся, утверждает ревнитель «родноверия» и сочинитель новоязыческих мифов Александр Игоревич Асов (он же – Бусов) в своем фантастическом опусе «Славянские руны и “Боянов гимн”»! – сошлись сотни тяжеловооруженных всадников. Одни из них – под началом князя Александра Невского, другие – под началом ливонского ландмейстера (провинциального магистра) Тевтонского ордена Дитриха фон Грюнингена (хотя его личное участие в побоище также отрицается целым рядом историков). Вместо Грюнингена (Гренингена) часто называется Андреас фон Вельвен – он же фон Фельбен (упоминаемый в «Житии Александра Невского» – хотя и без прямой связи с битвой на Чудском озере – как «Андреаш», прибывший познакомиться с князем Александром с Запада, от «тех, что именуют себя слугами Божьими»). В действительности Ледовое побоище происходило совсем не так, как описано в привычных нам учебниках (и уж тем более не так, как оно показано в фильме советского кинорежиссера Сергея Михайловича Эйзенштейна «Александр Невский»). У князя Александра было множество стрелков (вероятнее всего, конных), его дружинники были облачены в красивые панцири. Начищенные шлемы и богато расшитые знамена воинов русских князей сверкали на солнце. Далее мы еще подробнее коснемся этого аспекта битвы. Из красочной картины сражения, в котором Александр Невский (следует заметить, что, вопреки широко распространенным представлениям, он получил это почетное прозвище, увековечившее его победу над шведскими крестоносцами на реке Неве в 1240 г. отнюдь не сразу, а лишь посмертно, подобно своему потомку – Великому князю Московскому Дмитрию Ивановичу, разбившему татарское войско Мамая на Дону в 1380 г., но начавшему именоваться в честь своей победы «Донским» лишь в произведениях московских книжников XVI в.) окружил ливонских «тевтонов» фланговой атакой кавалерии, а «тевтоны» проломили своей тяжестью лед, верно лишь то, что «тевтоны» во второй раз атаковали «свиньей». «Свиньей» («кабаньей головой») именовался плотный строй с тяжеловооруженными всадниками в «челе» (первых рядах, выстроенных «клином») и по бокам и пешими ратниками («кнехтами») в середине. Этот боевой порядок был необычен для светских рыцарей Европы. Большинство светских рыцарей, из соображений личной и фамильной гордости, просто не могло допустить, чтобы чье-то знамя находилось впереди их собственного. Светские рыцари с оруженосцами и челядью атаковали каждый сам по себе, образуя неправильную цепь. Новгородский летописец, писавший по горячим следам событий, воздал должное необычайно высокой дисциплине ливонских «тевтонов», которые «прошиблись свиньею сквозь полк» русских.
