15 февраля 1410 г. король Чехии Венцель Люксембургский огласил перед послами ордена Девы Марии и Польши свой вердикт. Согласно его приговору, Самогития возвращалась Тевтонскому ордену, а Добринская земля отходила к Польше. Однако, вплоть до выяснения всех прочих, более мелких, спорных вопросов, управление Самогитией и Добринской землей поручалось представителю чешского короля. Польское посольство от имени своего короля объявило о несогласии с решением Венцеля, покинуло его столицу Прагу и не явилось на продолжение переговоров в столицу Силезии (верховным сюзереном которой являлся король Венцель) город Бреслау (по-русски: Бреславль, по-польски: Вроцлав), 4 июня того же года, нарушив предварительную договоренность.
По истечении срока перемирия летом 1410 г. стало окончательно ясно, что новой войны не избежать. Гохмейстер, не покладая рук, старался наилучшим образом подготовиться к войне с численно превосходящим противником. Он особенно торопился потому, что давно уже страдал катарактой и боялся окончательно ослепнуть до начала военных действий. Численному превосходству неприятеля Ульрих фон Юнгинген пытался противопоставить военно-технические инновации – в частности, увеличение численности крепостных, полевых и ручных бомбард (или, по-немецки, «бюксов»). В столице прусского государства ордена – Мариенбурге-на-Ногате – пушкари круглые сутки лили артиллерийские орудия. Пороховой завод работал также день и ночь.
В канун Пасхи, 30 марта 1410 г., Верховный магистр произвел новые назначения чиновников, комтуров и «гебитигеров», чтобы иметь под рукой людей, способных и готовых бестрепетно встретить врага лицом к лицу, как подобает христианским рыцарям. Им были, в частности, назначены новые комтуры Христбурга, Торна, Бальги, Остероде, Шлохау и Новой Марки. В дипломатической сфере также делалось все, чтобы в очередной раз заручиться поддержкой государей, традиционно симпатизировавших ордену.
31 марта 1410 г. Тевтонский орден заключил оборонительно наступательный союз с венгерским королем-крестоносцем Сигизмундом (Жигмундом) Люксембургским (1387-1437), братом короля чешского Венцеля, бывшим и будущим императором «Священной Римской империи (германской нации) » (затаившим злобу на Ягелло с тех пор, как тот женился на его невесте Ядвиге). Сигизмунд обязался, в обмен на уплату ему «тевтонами» трехсот тысяч дукатов (золотых монет), начать войну с польским королем Владиславом Ягелло в случае, если тот привлечет к войне с орденом Девы Марии литовцев и татар (как явных врагов христианской веры). В случае общей победы Сигизмунда и ордена над Ягелло и Витовтом, «тевтоны» должны были получить в вечное владение Самогитию, Куявию и Добринскую землю, а Венгрия, в награду за оказанную ордену военную помощь, – Бессарабию и Валахию. Кроме того, король Сигизмунд попытался привлечь Великого князя Витовта на свою сторону, предложив ему титул и корону короля Литвы, при условии расторжения Витовтом союза с Польшей. Однако переговоры на этот счет завершились безрезультатно.
Польские князья (герцоги) Щецинский и Олесницкий, потомки древних королей Польши из династии Пястов, приняли в конфликте сторону Тевтонского ордена. Западнопоморским герцогам (князьям) Слупскому (Столпенскому) и Бригскому было направлено послание с просьбой предоставить в распоряжение ордена рыцарей и кнехтов (пеших воинов), которым «тевтоны» обязались выплачивать жалованье.
Верховный магистр «тевтонов» потребовал от ландмейстера Ливонии Конрада фон Фитингоф (ен) а (Витингофа), или, иначе, Фитингофе-на (1401-1413), расторгнуть заключенный между Ливонией и Литвой мирный договор, связать на «ливонском фронте» как можно больше литовских войск и направить рыцарей и воинов, не нужных для обороны Ливонии, в Пруссию, в распоряжение Верховного магистра. Однако Фитингоф ослушался Верховного магистра, и в дальнейшем в битве при Танненберге войска ливонских «тевтонов», вопреки мнению ряда историков (и в первую очередь – польского хрониста Яна Длугоша) участия не принимали (возможно, за исключением одного единственного «знамени», или «хоругви»). В пользу их отсутствия под Танненбергом говорит, между прочим, тот факт, что среди павших в этой битве «гебитигеров» ордена Девы Марии не было ни одного ливонского, и среди захваченных польско-литовским войском «тевтонских» знамен (хоругвей) ни одно не могло быть идентифицировано, как принадлежащее ливонскому филиалу
Тевтонского ордена (сорок седьмая «тевтонская» хоругвь, ошибочно атрибутированная хронистом Яном Длугошем в «Истории Польши» как «хоругвь ливонских рыцарей» Тевтонского ордена, была в действительности знаменем рейнландцев, или рейнцев, то есть рыцарей-крестонос-цев, прибывших на помощь ордену Девы Марии из Рейнской области Германии).
Верховный магистр Ульрих обратился за военной помощью не только к ливонскому ландмейстеру своего собственного ордена, но также к епископам Ливонскому (Рижскому), Курляндскому (по-латышски: Курземскому), Ревельскому (по-эстонски: Таллиннскому), Дорпатскому (Дерптскому, по-русски: Юрьевскому, по-эстонски: Тартусскому) и Эзельскому (по-эстонски: Сааремаасскому или Сааремскому). Епископы также не прислали в помощь ему ни единого человека.
Руководством ордена Девы Марии, и в первую очередь – самим Верховным магистром – владело твердое убеждение, что орден сможет держать неприятеля под контролем. В пользу этого убеждения говорил общеизвестный факт глубокого взаимного недоверия между королем Владиславом Ягелло и Великим князем Витовтом. Задним числом Гохмейстера Ульриха упрекали в том, что он отдал стратегическую инициативу врагу, предпочитая пассивно ожидать его наступления. Однако избранная Верховным магистром тактика пассивной обороны была вынужденной, поскольку вести наступательные действия ордену Девы Марии представлялось невозможным, с учетом громадной территории польско-литовской коалиции. Опираясь на опыт кампании 1409 г., орденские стратеги ожидали серии сравнительно небольших, изолированных нападений неприятеля на орденские владения. Гохмейстер Ульрих надеялся отразить их по отдельности, опираясь на многочисленные, хорошо укрепленные орденские замки в тылу своей армии, сочетая оборонительные действия с наступательными, используя преимущества орденского войска в области организации и вооружения.
Оборону от литовцев северо-восточной части Пруссии в районе Мемель-Тильзит Гохмейстер поручил воинским контингентам комтура Рагнита Эбергарда фон Валленфельза, комтура Биргелау (по-польски: Бежглово) Пауля фон Дадемберга, комтура Рейна (по-польски: Рейно, или Рина) и комтура Мемеля (по-литовски: Тройпеды или Клайпеды) Ульриха Ценгера. В результате все эти комтуры и их контингенты не смогли принять участия в решающей битве при Танненберге – обстоятельство, сделавшее соотношение сил в день битвы еще более невыгодным для ордена Девы Марии.
Верховный магистр Ульрих фон Юнгинген принял решение собрать свои основные силы под стенами Швеца, являвшегося также сборным пунктом для прибывавших со всей Европы наемников и «военных гостей»
Тевтонского ордена (такие все-таки нашлись, невзирая на широко распропагандированное папским престолом, Ягелло и Витовтом крещение Литвы по римско-католическому обряду).
На польско-литовской стороне фронта еще в декабре 1409 г. состоялось военное совещание Ягелло и Витовта в Бресте-Литовском. Они договорились летом 1410 г. объединить свои силы и нанести совместный удар в самое сердце орденских владений – на Мариенбург. Главная цель Ягелло заключалась в захвате Помереллии, с целью дать Польше выход к Балтийскому морю. Главная цель Витовта заключалась в завоевании Жемайтии и окончательном присоединении ее к Литве. Чтобы держать орден как можно дольше в неведении о направлении главного удара Ягелло и Витовт договорились о нанесении по «тевтонским» владениям сразу нескольких отвлекающих ударов. В районе сосредоточения сил были приведены в порядок дороги и мосты и организована крупномасштабная охота для пополнения запасов мяса, необходимого войску в походе. Ягелло и Витовту удалось склонить к союзу с польско-литовской коалицией князей (герцогов) Ян (уш) а и Земовита Мазовецких (Мазовия, хотя и считалась леном польского короля, по-прежнему не входила в состав Польского королевства).
