Уже на заседании 7 сентября городской Совет обсуждал вопрос дефицита разменной монеты, в особенности однокроновых монет. Было внесено предложение выпустить бумажные городские боны достоинством в одну крону, специально предназначенные для размена крупных банкнот. После согласования с директором Краевого банка Милевским, это предложение было утверждено военным губернатором С. Шереметевым, и типография на улице Зеленой приступила к печатанию этих бонов, которых выпустили на сумму 100 тысяч крон двумя партиями по 50 тысяч. Каждая бона из первой партии была снабжена собственноручными подписями членов президиума города Т. Рутовского, Л. Шталя и Ф. Шлейхера. Членам президиума пришлось немало потрудиться, чтобы поставить такое количество подписей. На бонах второй партии подписи уже были выполнены типографским способом.
Житель Львова, который до декабря 1914 года находился в занятом русскими войсками городе, а затем добрался до Вены и анонимно опубликовал там на польском языке свой рассказ о ситуации во Львове, так характеризовал положение с продовольственным снабжением города.
«Со времени, когда российские войска продвинулись дальше на запад и юг, поступает из окрестностей больше продовольствия, а также с каждым днем растет подвоз из России. В первое время многие продовольственные магазины были закрыты, теперь открыты все, а кроме постоянных львовских, появилось несколько десятков новых российских, поэтому было бы за что, а купить можно все, что душа и желудок пожелают – кроме алкогольных напитков».
Снабжение города продовольствием постепенно налаживалось, с каждым днем возрастал подвоз продуктов из России. Магазины заполнились товарами, в продаже появились даже апельсины и лимоны по цене, соответственно, 10 и 15 копеек за штуку. Но все это изобилие было доступно при одном непременном условии – при наличии денег.
Львов. Торговля на площади Рынок
Бона города Львова, 1 крона 1914 г. (лицевая сторона)
В то же время война лишила десятки тысяч львовян их привычных доходов. Ушли на фронт единственные кормильцы многих семей. Остались без заработка слуги и работники, хозяева которых эвакуировались. Но не только в семьи пролетариата заглянула нужда, почувствовали ее и в домах интеллигенции. Остались не у дел люди искусства, а также многочисленные львовские чиновники.
Львов на протяжении десятилетий развивался как столица крупной провинции, в городе росло количество различных административных учреждений. Государственная служба в Австрии была почетной, но не денежной. Правда, она давала доход, пусть и небольшой, зато надежный. Война это правило опровергла.
Австрийские власти перед своей эвакуацией выплатили жалование чиновникам только на один месяц вперед. Президент города Ю. Нойман, покидая Львов, чтобы перебраться в Вену, не забыл, к сожалению, прихватить с собой и все городские наличные деньги, оставляя в кассах одну пустоту. Почти всю свою наличность вывезли и львовские банки.
Месяц кончился, дальше платить 12500 чиновников было нечем. А это 12500 семей – около 40 тысяч человек. И кроме того 2500 чиновников-пенсионеров.
Некоторые чиновники пробовали найти хоть какую-то работу. Тогда во Львове можно было встретить дипломированного инженера, работавшего водителем трамвая, а кондуктором в том же трамвае – бывшего чиновника. И это были те, кому еще очень повезло. Как повезло тому государственному чиновнику VII класса, который работал сторожем на дровяном складе. Один из высокопоставленных чиновников, имевший, к счастью, собственных лошадей и экипаж, зарабатывал извозом.
Однако это были только исключения. В основной же своей массе чиновники оказались в совершенно бедственном положении, терпели нужду и ожидали. Чего? Милости Божьей? Но реальную помощь в сложившейся ситуации им могла оказать только русская власть.
В сентябре 1914 года, принимая во внимание тяжелое положение большого числа жителей города, военный генерал-губернатор граф Г.А. Бобринский передал во Львовский продовольственный комитет, образованный с разрешения военного генерал-губернатора под председательством львовского градоначальника 16000 пудов (256000 кг) муки, 1500 пудов (24000 кг) крупы, 2000 пудов (32000 кг) сахара, 3500 пудов (56000 кг) соли, 12000 пачек кофе (в каждой по 20 порций) и, независимо от этого 8000 рублей. Продовольствие предназначалось для бесплатной раздачи по установленным пайкам бедным семьям, а деньги передавались в фонд бесплатных столовых. «Из предварительного подсчета, произведенного председателями комитета и участковыми опекунами, состоящими под руководством профессора политехники Тулье, выяснилось, что эта правительственная помощь, предназначенная для бедных, в буквальном смысле спасет от голода 10.000 семейств». Сумма же 8000 рублей давала возможность комитету увеличить число выдаваемых бесплатных обедов с 11 тысяч до 14 тысяч в день.
После начала войны для помощи семьям резервистов, призванных в армию, во Львове были открыты три так называемые дешевые кухни – столовые, где за символическую плату, а большей частью вовсе бесплатно, нуждавшимся выдавали обеды.
После занятия Львова русскими войсками, чтобы помочь бедствующему населению, власти стали увеличивать число таких дешевых столовых. Открылись и дешевые столовые для интеллигенции. Не просто было людям, занимавшим в обществе определенное положение, приходить теперь за миской бесплатного супа, но, когда беда прижала, они вынуждены были оставить спесь, и вскоре чиновники, независимо от рангов уже сидели за общими столами дешевых кухонь; можно было здесь встретить и инженера, и журналиста.
В сентябре 1914 года дешевых столовых во Львове было 13, и они выдали за месяц в общей сложности 304,5 тысячи бесплатных и 8 тысяч платных обедов. Со временем, по мере того, как исчерпывались денежные сбережения у людей, лишенных заработка, открывались новые столовые: в октябре их количество увеличилось до 17, в ноябре – до 51, в декабре их было 57, в январе 1915 года – 67. В январе в этих 67 столовых было выдано 1 800 710 бесплатных и 38.460 платных обедов. Платный обед стоил 3 копейки.
Для выделения помощи в районных комиссариатах учреждались комиссии по делам бедных, которые должны были выдавать нуждающимся, после изучения их материального положения, талоны, по которым можно было получить продукты. Талоны предусматривались четырех разновидностей в зависимости от числа членов семьи. К примеру, на семью из 2–3 человек полагалось в месяц бесплатно 12 кг муки, 4 кг крупы, 3 кг сахара, 2 кг соли и 2 пачки кофейных консервов.
В первый день выдачи талонов огромные толпы собрались у комиссариатов. Здесь разыгрывались бурные сцены, доходило до того, что и двери выламывали; поддерживающая порядок стража часто оказывалась бессильной. Как это нередко бывает, громче всех требовали помощи не самые бедные, а самые нахальные, и члены комиссий не раз подвергались несправедливым нападкам со стороны таких просителей. Право на продуктовую помощь получили не только члены семей резервистов, призванных в армию, но и другие лица, оставшиеся без средств к существованию, то есть и семьи чиновников. Бывали, однако, случаи, когда члены семей чиновников, пришедшие за талонами, вынуждены были уходить ни с чем, ибо здесь проявлялась извечная неприязнь пролетариата к интеллигенции. Собравшиеся перед комиссариатами просители из сфер трудящихся или просто не пускали, или обзывали оскорбительными словами женщин, которые были лучше одеты, хотя их нынешнее материальное положение было таким же, а возможно, и худшим. Многие жены чиновников в слезах уходили с пустыми руками. Чтобы впредь подобного не допускать, решили выдавать талоны для интеллигенции в отдельно установленные часы.
