В середине мая ввиду значительного наплыва во Львов беженцев, деятельность Главного Краевого Благотворительного Комитета сосредоточилась почти исключительно на принятии мер по снабжению их всем необходимым в настоящее время и устройством их на будущее. Так как приюты для беженцев были переполнены, а другие помещения, хотя и имелись, но не были оборудованы надлежащим образом, а потому неудобны, комитетом принимались меры к тому, чтобы предоставить беженцам возможность переправиться во внутренние губернии России и в частности в Киев.
В Киеве городские власти, земство, представители правительственных учреждений и общественных организаций принимали меры по устройству беженцев. Для тех из них, которые потеряли все, что они имели, и выразили желание получить работу в помещичьих имениях и других предприятиях, подыскивали работу.
Тех из беженцев, которые бросали свои родные места спешно и прибыли из Карпат во Львов без большого количества вещей, хозяйственного имущества и без домашних животных, Благотворительный Комитет постепенно отправлял в предоставляемых управлениями Галицийских и Юго-Западных железных дорог поездах. К середине мая таким образом было вывезено в Киев около 8000 человек беженцев. Но бывали случаи, когда беженцы успевали захватить с собой домашнюю скотину, кое-какое имущество, и приезжали во Львов с нагруженными домашней утварью возами. В виду этого, Благотворительным Комитетом было избрано несколько пунктов в Волынской губернии, куда такие беженцы, которых насчитывалось до 10.000 человек, направлялись не по железной дороге, а походным порядком. В ожидании отправки они находились на окраинах Львова и в его окрестностях. Благотворительный Комитет снабжал их пищевыми продуктами и средствами, необходимыми к походному передвижению.
В Волынской губернии местом размещения беженцев-галичан был избран Владимир-Волынский уезд, в котором для их поселения предоставлялись школьные здания и все свободные помещения в Милятине, Жужарах, Дружкополе, Стрельче и Порецке. В пути беженцев сопровождали уполномоченные Благотворительного Комитета, которые следовали все время с обозами, руководя делом снабжения беженцев в пути продовольствием и всем необходимым. Для снабжения направляемых в Россию галичан продовольствием Комитет выделял особые средства.
В среду 6 (19) мая во Львов прибыло несколько новых партий беженцев-галичан. Большинство пришло пешком, некоторые приехали на подводах. Среди крестьян встречались и представители интеллигенции из более крупных населенных пунктов. Те из беженцев, которые привезли на своих подводах остатки имущества, устраивались временно в окрестностях города. Остальных постепенно отправляли в Россию.
В середине мая во Львове началась эвакуация. На главном вокзале, по словам очевидца, “бурлило как в пекле”. Эшелоны с войсками уходили на запад, к фронту. А на восток вывозили раненых и больных из львовских госпиталей, выезжали гражданские служащие, русские купцы, которые ликвидировали свои предприятия с большими для себя убытками, уезжали галичане – сторонники русского движения. В товарные вагоны загружали ящики, мешки, различные материалы, оборудование. По улицам города тянулись целые вереницы груженых конных повозок, иногда лошади тащили неисправные автомобили.
В этой напряженной обстановке в городе активизировалась подпольная торговля водкой, так как спрос на спиртные напитки и, соответственно, их цена значительно выросли. В воскресенье 17 (30) мая в заметке “Торговля водкой” газета “Червонная Русь” писала:
«Несмотря на наказания, тайная торговля водкой процветает прекрасно. Ею увлекаются многие в ожидании громаднейшего заработка в виду того, что цена и спрос на спиртные напитки поднялись в настоящее время до неимоверных размеров. И так в пятницу были задержаны городовым Юлия и Елена Тайльгаммер с бутылками водки, которые были ими спрятаны в сундуке. Дознанием установлено, что водка была ими куплена у одного из жильцов по ул. св. Анны, где обнаружено 22 бутылки спиртных напитков. Поставщиком этого предприятия был некий Хаим, проживающий в гостинице “Под неграми”».
* * *
Под натиском превосходящих сил австро-германцев русские войска отступали все дальше на восток. Подавляющим было превосходство противника в артиллерии. Окопы не могли защитить войска от тяжелых снарядов германских гаубиц и мортир. Ни в какое сравнение не шла и обеспеченность боеприпасами. Русские артиллеристы имели всего по 30–40 снарядов на орудие, а противник по 1200 на легкое и 600 на тяжелое.
Как вспоминал А.А. Брусилов:
«Действительно, к этому времени, то есть к маю 1915 года, огнестрельных припасов у нас было столь мало, что мы перевооружили батареи из 8 в 6 орудийный состав, а артиллерийские парки отправили в тыл за ненадобностью, ибо они были пустые».
Эта ситуация должна была показать и войскам на фронте, и населению в стране полную беспомощность военного и политического руководства Российской империи в деле снабжения армии.
(Однако, как следует из опубликованных после войны подсчетов, произведенных генералом А.А. Маниковским, ведавшим в годы войны боевым снабжением русской армии, снаряды в 1915 году в России были, и в достаточном количестве. Так, снарядов к трехдюймовым орудиям, основным тогда в русской армии, к началу 1915 года имелось 4,5 миллиона. В 1915 году таких снарядов было произведено в России 10 миллионов, из которых 4 миллиона поступили в первой половине года, а также было завезено из-за рубежа 1,2 миллиона. Таким образом, в 1915 году Россия имела около 16 миллионов трехдюймовых снарядов, а за пять месяцев отступления, с мая по сентябрь, русская артиллерия израсходовала немногим более 4 миллионов таких снарядов.
Дело в том, что определенные круги российской буржуазии, стремившиеся к устранению монархии и установлению буржуазной республики, были заинтересованы в том, чтобы императорская армия терпела поражения из-за нехватки снарядов, что, в свою очередь, должно было вести к дискредитации царской власти.)
Отступающие русские войска подошли к Перемышлю. Крепости, как таковой, уже не существовало. Форты были взорваны австрийцами при сдаче, артиллерия и снаряды вывезены, гарнизона не было. Поэтому Перемышль, как один из участков позиции, важного значения не имел, но он имел огромное моральное значение, и А. Брусилов понимал, что потеря Перемышля усилит упадок духа в войсках, произведет тяжелое впечатление во всей России и, наоборот, поднимет дух противника. Было ясно, что удержать Перемышль в сложившейся обстановке не удастся и можно удерживать его только некоторое время. Две недели войска 8-й армии удерживали Перемышль, после чего в ночь на 21 мая (3 июня) А. Брусилов отдал приказ оставить крепость.
Войска неприятеля продолжили наступление. На львовском направлении наступала 2-я армия генерала Эдуарда фон Бём-Эрмолли.
* * *
Если раньше на работы по строительству фортификационных сооружений приглашали желающих заработать, то теперь, когда ситуация становилась угрожающей, неработающих трудоспособных мужчин стали в принудительном порядке посылать на эти работы. Те же, кто не хотел отправляться из города рыть землю где-то в поле, и при этом имел деньги, старались откупиться от такой трудовой повинности. И кому-то это удавалось, о чем стало известно градоначальнику. Поэтому 30 мая (12 июня) градоначальник города Львова полковник А. Скалон обратился к чинам львовской полиции со следующим приказом:
