Магазины должны быть открыты и нормально функционировать. Представления в театре и кинотеатрах могут происходить беспрепятственно; публике разрешается ходить по городу до 10 часов вечера. Ворота и двери домов должны закрываться в 9 часов вечера. Город должен и дальше жить нормальной жизнью, так как не произошло ничего такого, что должно было бы ее нарушить.
С юга и запада доносился грохот орудий. Около полудня Львов содрогнулся от других, более близких взрывов. В разных местах города поднялись к небу огромные столбы дыма. Это начали взрывать и жечь военные склады, чтобы не оставлять их неприятелю.
Сильнее всего выделялся пожар на главном вокзале, где на станционных складах были подожжены большие запасы бензина и керосина, вывезти которые уже не было возможности. Клубы черного дыма вырывались из складов, где находились сотни бочек с горючим. Плотная завеса дыма затянула окрестности. Огонь охватывал станционные постройки, один за другим загорались стоящие на путях вагоны, и вскоре часть товарной станции со стороны улицы Гродецкой представляла сплошное море огня. Жители близлежащих домов выбрались на крыши, откуда наблюдали за пожаром, опасаясь, как бы огонь не перекинулся на их жилища, но к счастью пожар не распространился за пределы станции. Место этого пожара до захода солнца отмечал достигающий зенита черный столб дыма, а ночью огромное зарево, охватывающее полнеба и сливающееся с заревом пожаров со стороны Знесенья и Жолкевского предместья.
Жители Львова и окрестностей бросились на оставляемые военными объекты, стремясь запастись какими-либо полезными в хозяйстве вещами. Во время пожара на станции люди почти из огня вытягивали мешки с мукой и овсом, большим спросом пользовались дрова, которые мешками вывозили с места пожара. Из канцелярий и залов ожидания вокзала толпа растащила столы, кресла, зеркала и картины. Разграбили также библиотеку железнодорожников, откуда унесли все книги.
Во второй половине дня начали гореть железнодорожные мастерские со стороны улицы На Блоне. Отсюда выносили предметы из меди и латуни, инструменты и электрическое оснащение.
Пожар полностью уничтожил расположенное возле вокзала большое здание почты и перекинулся на стоящий рядом с ним четырехэтажный дом, где жили железнодорожные и почтовые чиновники. В этом доме сгорело все деревянное, а также вещи тех жильцов, которые в августе предыдущего года покинули Львов, оставляя без присмотра свои квартиры. Во время пожара грабители выносили из огня некоторые предметы. Нашлись даже четверо таких грабителей, которые с третьего этажа с риском для жизни вынесли пианино. Снеся его вниз, они начали между собой драку за обладание этой добычей. Драка закончилась уничтожением пианино – его разбили на мелкие куски.
Вандализму толпы подверглась и цветочная клумба перед главным вокзалом, на которой вырвали все цветы с корнями.
Конец грабежам положила полевая жандармерия, которая явилась вечером.
Толпы людей – мужчин, женщин и детей устремились также на Цитадель, откуда ушли русские войска. Забирали все, что там оставалось: поленья дров, топоры, ранцы, пустые бочки и т. д. Люди тянулись целыми процессиями, унося с собой различные вещи. Комичный вид представляла какая-то дама в шелковой блузке, с большой шляпой на голове, уносившая несколько веников. Ее появление вызвало в толпе веселье и возгласы “виват!”
Русские солдаты не препятствовали людям забирать вещи из оставляемых складов и заведений. Во время пожара на главном вокзале солдаты сами приглашали людей брать, пока возможно, мешки с мукой, сушеную рыбу, консервы, топливо.
В некоторых местах города (на Зофиювке, на Гродецком, ул. Казимировской, на Жолкевском и др.) толпы бросились на шинки, начали их разбивать и грабить водку.
Как отмечала газета “Dziennik Polski”: «Отвращение охватывало человека, когда смотрел на эти разнузданные толпы, врывающиеся в шинки, откуда в кувшинах, графинах и бутылках выносили отраву алкоголь, а боль пронизывала сердце, когда среди этой грабящей и крадущей толпы можно было видеть также 8 и 10 летних детей, даже очень чисто и прилично одетых. Что из этих детей вырастет, и какие это у них родители, что такое позволяют?»
Пользуясь моментом, принялись за дело и откровенно уголовные элементы. Этих не интересовали дрова и старый хлам. Они грабили магазины, посягали на имущество обывателей. Однако в отличие от сентября 1914 года, когда после отхода австрийцев город был оставлен на произвол судьбы, теперь власть в городе была. Согласно законам военного времени, грабителей, схваченных на месте преступления, полевая жандармерия без долгих церемоний выводила в расход.
Так, на улице Жрудляной офицер русской полевой жандармерии задержал грабителя в момент, когда тот грабил какого-то еврея. В соответствии с военными предписаниями офицер немедленно на месте застрелил грабителя, труп которого потом жители убрали с улицы.
Не делали исключения и для совершивших преступления солдат своей армии. Неподалеку от Жолкевской рогатки какой-то пьяный солдат открыл стрельбу в воздух, но одна из пуль к несчастью поразила насмерть проходившего по улице кондуктора трамвая Собчиньского. Видевшие этот случай прохожие задержали солдата и уведомили власти.
Военный губернатор С. Шереметев немедленно направил на место происшествия прапорщика Глембоцкого с целью проведения следствия и возможного наказания виновного. Опросив свидетелей, офицер убедился в виновности солдата, после чего на основании полученных инструкций вынес ему смертный приговор, который немедленно был приведен в исполнение.
Чтобы воспрепятствовать грабежам, всю ночь кружили по улицам города патрули жандармов. Они схватили несколько десятков грабителей, которые были отданы под военный суд.
* * *
Наступил пасмурный и прохладный понедельник 8 (21) июня. Время от времени падал дождь. Движение на улицах было почти нормальным, трамваи ходили. Торговля на Рынке была слабой, так как снова не явились торговцы.
Беспокойство среди жителей Львова нарастало. Пушки гремели не переставая. По городу кто-то распускал слухи о возможной резне, погромах и грабежах, которые учинят арьергарды отступающей армии. Хотя весь опыт предшествующих десяти месяцев должен был убедить людей в том, что такие опасности им не грозят, порожденные больным воображением слухи раздували страх в душах людей. Однако было уже несомненным, что русские войска не станут вести уличных боев во Львове. Основные силы армии отступали в обход Львова, и через город в последние дни кроме обозов почти никакие подразделения войск не проходили.
Военный губернатор С. Шереметев, приняв на аудиенции управляющего городом Б.Островского, заявил, что надлежит массе, а в особенности сферам менее образованным, огласить, что каждый, схваченный с поличным на грабеже, будет казнен на месте. Следует также предупредить публику, что никому не разрешается без специального письменного разрешения входить в частные жилища, например, под видом снятия квартир. О таких случаях надлежит докладывать военному губернатору. Все жалобы губернатор принимает без перерыва, как днем, так и ночью.
