Ответил мужчина, сидевший слева от Мейсона:
– Жертву сбили автомобилем, водитель скрылся.
Непредумышленное убийство.
– Я принимаю заверения обвинителя, что за этим вопросом не
последует сообщений ни о каких признаниях. Возражение отклоняется, – постановил
судья Кадвелл. – Свидетель, отвечайте на вопрос.
– Он сказал, что провожал своего дядю и жену дяди на поезд,
– начал свидетель. – Потом отправился на вечеринку, где изрядно выпил и…
– Секундочку, ваша честь, – перебил свидетеля адвокат
защиты. – Теперь выясняется, что заявление обвинителя оказалось неправильным,
поскольку он пытается представить признание или…
– Я спрошу об этом у обвинителя, – суровым голосом прервал
возражение судья Кадвелл.
Обвинитель уже вскочил на ноги.
– Пожалуйста, ваша честь!! Если вы выслушаете ответ до
конца, вы поймете мою позицию.
– В нем пойдет речь о признании?
– Свидетель скажет о том, на какие вопросы обвиняемый
ответил утвердительно. Это не совсем то, что признание.
– Представитель окружной прокуратуры намерен показать, что
обвиняемый признался в том, что был пьян, – вставил адвокат защиты.
– Пусть свидетель договорит до конца, – постановил судья
Кадвелл. – Продолжайте, мистер Демпстер.
– Обвиняемый сказал, что изрядно выпил на той вечеринке и
ему стало дурно. Он думал, что к алкоголю подмешали наркотик. Он заявил, что
отключился и ничего не помнит до того момента, как пришел в себя в своей машине
и…
– Ваша честь! Ваша честь! – запротестовал адвокат защиты. –
Здесь совершенно определенно….
– Сядьте, – велел судья Кадвелл. – Пусть свидетель закончит.
Если его ответ окажется таким, как я предполагаю, я потребую объяснений от
господина обвинителя. Это суду совсем не нравится. Суд считает, что сделана
попытка оказать на нас давление.
– Пожалуйста, выслушайте ответ полностью, – взмолился
обвинитель.
– Именно этого я и жду.
– Продолжайте, – обратился обвинитель к свидетелю.
– Он сказал, что пришел в сознание в своей машине, –
заговорил Демпстер. – Какая-то женщина сидела за рулем.
– Какая-то женщина? – воскликнул судья Кадвелл.
– Да, ваша честь.
– Значит, он сам не вел машину?
– Нет, ваша честь, – ответил обвинитель. – Теперь, я
надеюсь, суд понимает, что я пытался показать.
– Да, – кивнул судья Кадвелл и повернулся к свидетелю: –
Продолжайте, мистер Демпстер. Что еще сказал обвиняемый?
– В сознании он находился очень недолго, он помнит, что его
тошнило. В следующий раз он пришел в себя только дома, в собственной постели.
Ему страшно хотелось пить. Он посмотрел на часы – они показывали без двадцати
пяти пять утра. Голова была очень тяжелой.
– Вы спрашивали его о том, что за женщина сидела за рулем? –
снова обратился к свидетелю обвинитель.
– Да.
– Что он ответил?
– Он сказал, что не помнит, что он не уверен.
– Так что же все-таки – что не помнит или что не уверен?
– И то, и другое.
– Вы его еще о чем-нибудь спрашивали?
– После этого я задал ему несколько вопросов, но не получил
ни одного ответа. Он хотел узнать, что случилось. Я объяснил, что мы расследуем
смерть – человека сбили на автомагистрали, водитель скрылся. Имеются
доказательства, что в дело замешана его машина. Услышав это, он заявил, что
если ситуация складывается таким образом, то он не скажет больше ни слова, пока
не проконсультируется со своим адвокатом.
– Вы можете проводить перекрестный допрос, – повернулся
обвинитель к адвокату защиты.
Мортимер Дин Хоуланд, представляющий Балфура, славился
своими нагоняющими страх скандальными перекрестными допросами.
Он опустил густые брови, выпятил вперед челюсть, в течение
минуты сурово смотрел на свидетеля, а потом задал первый вопрос:
– Вы отправились в тот дом, чтобы попытаться получить
признание у обвиняемого, не так ли?
– Ничего подобного.
– Но вы отправились в дом?
– Конечно.
– И попытались получить признание у обвиняемого?
– Да, в некотором роде.
– В таком случае вы отправились в тот дом, чтобы попытаться
получить признание у обвиняемого – одним или другим способом.
– Я поехал туда, чтобы посмотреть на автомобиль обвиняемого.
– Почему вы решили туда поехать и осмотреть автомобиль
обвиняемого?
– Я решил это сделать после получения определенной
информации.
Адвокат помедлил и, боясь открыть ловушку для споров по
техническим аспектам, изменил тактику:
– Когда вы в первый раз увидели обвиняемого, вы пробудили
его от глубокого сна, не так ли?
– Я не будил. Это сделал слуга.
– Вы знали, что обвиняемый плохо себя чувствует?
– По его виду сразу же становилось понятно, что он провел
бурную ночь. Это все, что я знал, пока он сам не сообщил мне, что его тошнило.
Я подумал, что он…
– Меня не интересует, что вы подумали! – закричал Хоуланд.
– Я считал, что вы спрашиваете именно об этом, – спокойно
ответил свидетель.
В зале суда послышался смех.
– Сосредоточьтесь на задаваемых вопросах! – продолжал орать
Хоуланд. – Вы могли сказать, что обвиняемый плохо себя чувствует?
– Да, он не выглядел свеженьким, как огурчик. По его виду
становилось ясно, что он страдает от похмелья.
– Я вас не об этом спрашивал. Я хотел выяснить, могли ли вы
сказать, что обвиняемый плохо себя чувствует?
– Он был в отвратительном настроении. Сразу же бросалось в
глаза, что он изрядно выпил.
– Хватит! – закричал Хоуланд. – Хватит острот! Здесь на
карту поставлена свобода человека. Просто отвечайте на вопросы. Вы знали, что
он выглядит не так, как обычно?
– Я не знаю, как он обычно выглядит.
– Вы знали, что подняли его с постели?
– Я это предполагал.
– Вы знали, что он плохо выглядит?
– Да.
– Как он выглядел?
– Ужасно. Как человек в состоянии похмелья.
