Кроме того, храмовников постоянно обвиняли в том, что они больше думали о поддержании хороших отношений с мусульманскими владыками во имя своих собственных интересов, чем заботились об (узко понимаемых) интересах Христианского мира или боролись силой оружия с исламом и его приверженцами. Это стремление рыцарей Храма, в конце концов, завело их так далеко, что они не стеснялись даже на поле боя вступать в переговоры с мусульманами, а порой поднимали меч на членов других христианских военно-духовных орденов – например, госпитальеров-иоаннитов, и даже (якобы) принимали иногда в свой собственный орден рыцарей-мусульман (преимущественно – измаилитов-низаритов, но не только их)!
Естественно, можно было бы отчасти объяснить все это, с учетом достаточно низкого культурного уровня тогдашней христианской Европы, мистической и интеллектуальной притягательностью духовной и материальной культуры Азии для рыцарей Запада. Ибо именно мусульмане (в первую очередь, арабы, но также персы, другие иранцы – например, курды, таджики, хорезмийцы – и тюрки) обладали в то время духовным наследием Античности – утонченной философией, и вообще культурой, более высокой и развитой во всех отношениях. Поэтому совершенно не удивительно, если тот или иной храмовник усваивал те или иные идеи, представлявшиеся совершенно чуждыми верным чадам тогдашней христианской Церкви Запада. Что, однако, ни в коем случае не означает отречения рыцарей в белом облачении с красным «мученическим» крестом от Христианской веры.
Критика, которой постоянно подвергаются орден Храма и его члены в связи с обвинениями в вероотступничестве и сатанизма, ни в коей мере не может быть признана добросовестной.
Так, из книги в книгу (начиная с изданных еще в начале прошлого века трудов Сергея Нилуса и Ипполита Лютостанского) кочует изображение «Бафомета» – идола, которому якобы тайно поклонялись тамплиеры. Он изображается в виде двуполого чудовища-андрогина с бычьей головой, козлиными рогами, крыльями, женской грудью, оплетенным двумя змеями кадуцеем вместо фаллоса, пылающим факелом на макушке и с пятиконечной звездой-пентаграммой во лбу. Между тем, сие козлобородое чудище является плодом больного воображения французского масона-каббалиста Элифаса Леви (католического монаха-расстриги Альфонса Констана), жившего в середине XIX века и не имевшего к историческому ордену Храма, основанному Гуго де Пайеном и его восемью соратниками, никакого отношения. Не вдаваясь в эти «детали» и «не мудрствуя лукаво», последующие «конспирологи» (если не сказать «конспиролухи») тиражируют фальшивку, хотя из протоколов французских инквизиторов известно, что идол «Бафомета» представлял собой мужскую голову с длинной бородой (а не козла-андрогина со звездой во лбу; впрочем, эту пентаграмму иные «борцы с тамплиерством», не удосужившиеся ознакомиться даже с трудом Леви, Нилуса и Лютостанского, стали помещать «Бафомету» не на лоб, а на грудь) .
Утверждают, что Великий магистр храмовников Жак де Молэ взошел на костер и умер «нераскаянным грешником». Между тем, его последнее желание заключалось в том, чтобы его привязали к столбу лицом к Собору Парижской Богоматери, чтобы он до последнего мгновения своей земной жизни мог лицезреть Небесную Заступницу ордена Храма и Мать Спасителя Христа.
Утверждают также, что де Молэ перед смертью «проклял» короля и папу, осудивших его на смерть. В действительности же он их не «проклял», а призвал на Божий суд (и они действительно в течение года последовали вслед за невинно осужденным в мир иной, к Престолу Всевышнего).
Vincit veritas, как говорили древние римляне. Истина побеждает. Королей французских давно уже нет, а орден тамплиеров, в лице его законного преемника – Суверенного (Верховного) Военного (Рыцарского) ордена Иерусалимского Храма (Ordo Supremus Militaris Templi Hierosolymitani) во главе с Великим магистром Дэвидом Эплби – существует, по милости Божьей, имея представительство при Организации Объединенных Наций, других международных организациях, и отделения во многих странах мира, включая Российскую Федерацию (Великий Приорат России).
Здесь конец и Господу нашему слава!
Приложение 5.
Вольфганг Акунов.
Тамплиеры, низариты и энигма Грааля
И перед залом потрясенным
Возник на бархате зеленом
Светлейших радостей исток,
Он же и корень, он и росток,
Райский дар, преизбыток земного блаженства,
Воплощение совершенства,
Вожделеннейший камень Грааль…
Вольфрам фон Эшенбах,
«Парцифаль».
В краю святом, в далеком горнем царстве,
Замок стоит – твердыня Монсальват.
Там Храм сияет в украшеньях чудных,
Что ярче звезд, как солнце дня, горят.
А в Храме том сосуд есть силы дивной,
Как высший неба дар он там храним.
Его туда для душ блаженных, чистых
Давно принес крылатый серафим.
И каждый год слетает с неба голубь,
Чтоб новой силой чашу укрепить.
Святой там Грааль – источник веры чистой,
Блаженны те, кто мог ее вкусить.
Кто быть слугой Грааля удостоен,
Тому дарит он неземную власть.
Тому не страшны вражеские козни,
Открыто ими зло, враг черный должен пасть.
И если рыцарь послан в край далекий,
За верность, честь и правду в бой вступить,
Он и там силы дивной не теряет,
Лишь имя в тайне должен он хранить.
Так чист и свят источник благодатный,
Что верить должен слепо человек,
А если в ком сомненье зародилось,
Небес посол тотчас уйдет навек.
Итак, вы тайну знать мою хотели;
Я Грааля волей к вам сюда пришел.
Отец мой – Парсифаль, Боговенчанный,
Я – Лоэнгрин, святыни той посол.
Рихард Вагнер, «Лоэнгрин», III, 3.
«И вот в наивысшем исходном пункте вечно духовно-сущностного находится Хрустальный Дворец, духовно-зримый и доступный – но лишь такому же духовно-сущностному виду. Этот Хрустальный Дворец заключает в себе некое пространство, находящееся на внешней грани с Божественным, то есть пространство, еще более эфирное, чем все иное духовно-сущностное. В этом пространстве, как залог вечной Божественной Благодати, Символ Его Чистейшей Божественной Любви и Исток Его Божественной Силы, находится Святой Граль.
Это Чаша, в которой непрестанно, не переливаясь, бурлит и клокочет подобие красной крови. Чаша эта омывается Лучами Светлейшего Света; и только чистейшим из духовно-сущностных дано заглянуть в этот Свет. Таковыми являются Стражи Святого Граля! Когда в поэтических сказаниях повествуется о том, что только чистейшим из людей предназначено быть стражами Граля, это – момент, который талантливый поэт слишком приземлил, ибо иначе он и не мог это выразить.
Никакой человеческий дух не может ступить в эту священную обитель. Даже в совершеннейшей своей духовной сущности, пройдя уже через все вещественное, он – по возвращении своем – не является еще достаточно эфирным для того, чтобы переступить этот порог, то есть этот предел. Даже в высочайшей своей завершенности он еще слишком для этого плотен.
