Именно на основании этого представления большинство казачьих начальников, упомянутых в тексте рапорта, получили ордена, но не за отдельные дела и бои, а в целом ― «за изгнание неприятеля из пределов России». Правда, Платов, с блеском проявив качества тонкого и расчетливого политика, дополнительного для себя вознаграждения за преследование французов так и не получил. Косвенной наградой для него стала лишь Высочайшая грамота «вернолюбезному» Войску Донскому за казачьи отличия в 1812 г.
Эпоха двух императоров: великий полководец и великий дипломат
[171]Ход мировой истории в первой четверти ХIХ в. во многом определяли события, происходившие на европейском континенте. Этот важный временной отрезок в четверть столетия принято именовать по-разному: эпоха наполеоновских войн или наполеоновская эпоха; эпоха коалиций; эпоха Отечественной войны 1812 г.; эпоха конгрессов. Без всякого сомнения, это был, в силу значимости событий и брожения общественных идей, переломный момент в истории человечества, поскольку именно в этот период глобальных конфликтов великих европейских государств определялась судьба будущего мироустройства. Она решалась как на полях сражений, так и в ходе закулисных дипломатических переговоров.
Чрезмерная милитаризация пронизала все сферы жизни общества и государства и России, и Франции. На авансцене политической истории появился ряд ярких образцов для подражания в духе романтизма, царил настоящий культ «героев», в сознании современников и потомков эта эпопея борьбы европейских гигантов прочно ассоциировалась с именами людей, возглавлявших и определявших главные направления значимых событий. В центре исторической драмы начала ХIХ столетия, несомненно, оказались два человека, имена которых олицетворяли эту бурную эпоху ― французский император и великий полководец Наполеон Бонапарт и российский монарх Александр I, получивший после окончания казавшихся бесконечными кровавых войн, титул Благословенный. Именно эти два исторических персонажа оказались столпами европейской и мировой политики начала ХIХ столетия.
И Наполеон, и Александр I стояли во главе великих держав, диктовавших и определявших ритм эпохальных событий. От личной воли и действий этих двух властелинов во многом зависели судьбы народов мира, хотя они оба, как никто, умели подчинять свои личные амбиции политической целесообразности и государственным интересам. Каждый из них в свое время играл роль «Агамемнона Европы» ― «царя царей». В 1805–1807 гг., казалось бы, непримиримые соперники и конкуренты в европейской политической жизни, стремившиеся доказать свое имперское превосходство на международной арене силой оружия; с 1807 по 1811 г. ― союзники и «братья» (по принятому тогда среди монархов обращению друг к другу), едва не породнившиеся между собой; а впоследствии ― заклятые враги, поочередно совершавшие «визиты» в столицы государств противника во главе своих вооруженных подданных.
Современники и потомки, при всей полярности мнений, очень высоко оценивали масштабы их личностей. Справедливости ради следует отметить ― планка оценок Наполеона в общественном сознании всегда была выше: «величайший полководец в мировой истории», «административный и государственный гений». В отношении же Александра I ― больше споров. Акцент обычно делался на загадочности и противоречивости его фигуры, а для характеристики приводилось звучавшее актуально во все времена высказывание П. А. Вяземского: «Сфинкс, не разгаданный до гроба, о нем и ныне спорят вновь». Но в историческом контексте своей эпохи это были антиподы. Каждый из императоров являл два противоположных начала, что во многом было обусловлено как разницей в происхождении и воспитании, так и разным способом прихода к власти. И Наполеона, и Александра I необходимо рассматривать как закономерный результат определенных социальных обстоятельств. Можно, конечно, найти и ряд схожих моментов, объединявших обоих.
Во времена их юности в воздухе витал дух перемен. Как личности, оба сформировались под воздействием идей просветительства, повлиявших на их мировоззрение, но позже под давлением жизненных обстоятельств взгляды обоих изменились. Если рассматривать образ мыслей молодого Наполеона, то, бесспорно, он начинал как крайний радикал. Затем проделал путь весьма характерный для послереволюционной Франции. Из ярого и убежденного якобинца он превратился в императора всех французов, озабоченного лишь сохранением и упрочением своей неограниченной власти, поскольку она не была освящена старыми феодальными традициями и враждебно воспринималась его противниками. Александр I, получивший в юности в процессе воспитания хороший теоретический заряд передовых и даже республиканских идей, без всякого сомнения, в юности числился либералом, но к концу жизни, после столкновения с реальной действительностью, его либерализм пошел на спад. Большинство его биографов считали, что в последний период своего царствования он скатился в лагерь реакции.
Как отмечали современники, оба императора, каждый на свой лад, обладали магнетической силой воздействия на окружающих: Наполеон, помимо умения мгновенно подчинять себе любого, самого отчаянного и храброго генерала, только своим появлением во время сражения мог зажечь и поднять в бой солдатские массы. Даже знаменитый противник французского императора английский полководец А. У. Веллингтон заметил, что «его присутствие на поле брани создавало перевес в 40 000 человек». Александр I также обладал редким даром (унаследованным от Екатерины II) обольщения людей из своего окружения («сущий прельститель»), особенно женщин. По мнению историка М. А. Корфа, он «в высшей степени умел покорять себе умы и проникать в души других». Без всякого сомнения, оба имели незаурядные актерские способности, причем русский царь в этом искусстве, видимо, на голову превосходил своего партнера по политике: чего только стоило его знаменитое умение пускать слезу в нужный момент. Недаром Наполеон, реально отдавая себе отчет, что игру на политической сцене с ним вел высочайший мастер, назвал как-то Александра I «северным Тальма». В целом оба умело использовали крайне необходимый для любого венценосного властителя арсенал средств (врожденных или благоприобретенных) и имели многие достоинства и недостатки, присущих большинству высших государственных деятелей.
Помимо общих и сближающих моментов, существовали разительные отличия даже во внешне казалось бы схожих обстоятельствах. Например, оба почти одновременно получили в свои руки верховную власть фактически в результате государственных заговоров. Но во Франции и в России причины и ход событий резко отличались друг от друга. По иному оказались распределенными и роли, выпавшие на долю генерала Наполеона Бонапарта и наследника российского престола великого князя Александра Павловича, а также степень их участия в происходившем.
Наполеон, дитя и наследник Великой французской революции, был обязан ей всем: как временными невзгодами, так и феноменально удачной карьерой. Он пришел к власти на волне общественной усталости от революционных ужасов и потрясений, разочарования в провозглашенных идеалах, а также благодаря жажде порядка и спокойствия в самых разных общественных слоях. Молодой генерал эффективно использовал сложившуюся благоприятную ситуацию и, действуя решительно, взял в 1799 году власть в свои руки в результате хорошо продуманного и бескровно совершенного государственного переворота. В России же в 1801 году события развивались по другому сценарию. Александр I взошел на престол и надел императорскую корону в результате недовольства русского офицерского корпуса и бюрократии деспотическим правлением императора Павла I, скорого как на гнев, так и на прощение. Роль наследника в этом классически осуществленном дворцовом перевороте была пассивной, он лишь дал свою согласие кучке заговорщиков на действия по отречению своего отца от престола. Но произошедшая трагедия ― убийство Павла I ― затем повлекло, по мнению многих современников, постоянные терзания совести у русского «коронованного Гамлета» (А. И. Герцен) до конца его правления.
