Оба бросились на противоположную сторону. Реджис подпрыгнул и пополз по стене, Далия, уперевшись посохом в трещину между двумя камнями, воспользовалась им в качестве опоры и приземлилась на балконе. По стене здания застучали стрелы и камни. Реджис первым добрался до крыши, подтянул наверх Далию, и они оба помчались дальше.
– К Ясгуру! – крикнула на бегу Далия, назвав имя хозяина надежного укрытия, известное каждому в Бреган Д’эрт и Доме Тополино. Она свернула в сторону, пересекла крышу и перепрыгнула на соседнюю, а добравшись до края, снова воспользовалась посохом и в сальто с разбега перелетела через улицу снова на крышу дома.
Прыжок произвел сильное впечатление на Реджиса, но он не мог остановиться и восхититься ловкостью эльфийки, поскольку сам бежал, спасая свою жизнь. Снизу он слышал крики и тяжелый топот солдатских сапог по мостовой.
Он не мог их обогнать. Хафлинг подумал было принять другое обличье с помощью своего берета, но в городе едва наступило утро, улицы еще пустынны. Какая маскировка может одурачить преследователей?
Он взобрался на конек очередной крыши и обнаружил, что дальше бежать некуда, поскольку здания стояли далеко друг от друга, и перепрыгивать с одной крыши на другую ему больше не удастся.
Он подобрался к ближайшей дымовой трубе, но она оказалась для него слишком узкой. Тогда Реджис снял с пояса волшебную сумку и разложил ее поверх кирпичей, постаравшись раскрыть как можно шире.
В следующее мгновение сумка упала в камин частного дома.
При своей ловкости и с помощью посоха Далия ушла далеко от погони. Она спустилась на мостовую и повернула назад, намереваясь обогнуть преследователей и вернуться туда, где остался Энтрери. Она сумела подойти почти к самому дому и под таким углом, что уже видно было темное окно.
Сможет ли она туда забраться?
Она как раз прикидывала маршрут подъема, решив попытаться, но в этот миг заметила процессию.
Далия отпрянула назад и затаила дыхание. По переулку маршировал отряд солдат – солдат Маргастеров, как она полагала, – а вместе с ними шли четыре низкорослых и коренастых демонических существа, похожих на дворфов, которые несли носилки с атаковавшим троих друзей мерзким созданием, теперь свернувшимся в подобие закрытого тюльпана.
Далия знала, что находится внутри этого отвратительного и смертельно опасного бутона.
В этот день Форесби Янгу предстояла колоссальная работа. Архитектору поручили переделать склад в помещение для купеческой гильдии, и заказчики хотели видеть чертежи уже в этой декаде.
Он вошел в мастерскую, когда-то послужившую ему убежищем (и снова послужит, не сомневался он, когда у жены иссякнет терпение), и разложил пергамент на чертежном столе. Ему захотелось разжечь огонь. Танцующие языки пламени всегда вдохновляли его, даже в жаркий летний день. Он взял полено из кучи дров и нагнулся, чтобы положить его в камин, но вдруг замер.
– Что это?! – воскликнул он, положил полено на пол и потянулся к кучке золы, где лежал какой-то кожаный кошелек.
– Но как… – продолжил он удивляться, открывая сумочку. Однако не закончил фразу, а только охнул, когда вылетевший из сумочки маленький дротик впился в кожу под подбородком.
Форесби попытался закричать, но не получилось: он уже оседал на пол и заснул, не успев окончательно упасть.
Из сумки, из волшебной бездонной сумки, выполз Реджис и с жадностью вдохнул свежего воздуха после заключения в душном межуровневом пространстве.
Он осмотрелся по сторонам, отметил, что утро уже наступило, и прикоснулся к своему берету.
Спустя некоторое время из дома Форесби Янга вышла девочка человеческой расы. Она бегала, она прыгала на одной ножке, она хихикала и играла в глупые игры, принятые у человеческих детей, но при этом придерживалась направления к дому фермера Ясгура.
Где ждала Далия.
ЖУЖЖАТ… ЖАЛЯТ… МЕЛКИЕ ВЗРЫВЫ ОГНЕННАЯБОЛЬЯРКИХИОРАНЖЕВЫХИСКР…
Они заползают под мои штаны, кусают тысячами ос, тысячи тысяч, бесчисленные. Слишком много.
Господибожевсееышний, ах! Они у меня во рту! Они в… Почему я не могу двигаться? Почему я ничего не вижу? О боль, маленькая боль, слишком много маленькой боли сразу.
Осы! Не осы!
Огненнаябольяркихиорнажевыхискр… убейте меня. Пожалуйста, убейте меня.
Далия… Далия…
Часть III. Духовные границы
Каждый наш шаг сопровождает великое множество наставлений, но мудрость ли это или же границы? Ценная информация, заслуживающая внимания, или незначительные тропы давних времен, которые лучше забыть или, по крайней мере, обновить?
Как часто я обнаруживал, что эти традиции и древняя мудрость относятся ко второму варианту. Само понятие мудрости того времени кажется… легко изменяемым, и, в конце концов, как, связанные понятиями предков, мы можем надеяться изменить к лучшему их наследие? Так ли сильно ритуалы и традиции отличаются от физических структур? Неужели дворфы прекратили бы горные работы при достижении границ тоннелей в землях своих предков?
Нет, не прекратили бы. Они прорыли бы новые тоннели, а если бы при этом обнаружили лучшие материалы или идеи, то использовали бы их – и, возможно, вернулись бы к старым выработкам и улучшили результаты трудов своих праотцев.
Почему же это не работает в отношении традиций? В моем народе ограничения, обусловленные традициями, особенно сильны. Половина населения Мензоберранзана обречена на низшие роли, их амбиции сдерживаются словами, чей возраст намного превосходит возраст самых старых темных эльфов, – словами, произнесенными тысячелетия назад. Частично причина тому довольно очевидна: Госпожа Ллос и ее заветы. И в самом деле, для приверженцев любой веры заповеди считаются святыми и нерушимыми, не подвластными ни здравому смыслу, ни требованиям простой справедливости. Утверждается, что Слово вечно, но во многих случаях все же очевидно, что это не так.
Почему же тогда эти так называемые заветы мудрости так сильны?
Я считаю, что желания недоступного и, очень кстати, неопровержимого божества – это лишь часть ответа. Другая часть берет начало в темных закоулках обычаев любой разумной расы. Потому что те традиции, что держатся вопреки всем рациональным понятиям и очевидным моральным изъянам, те, что сохраняются особенно рьяно, зачастую служат тому, кто получает от этого наибольшую выгоду.
В городе, где я родился, власть имущие не испытывают необходимости бороться с половиной населения. Верховным матерям не надо беспокоиться о своих партнерах, и по традиции они вправе использовать своего спутника-мужчину по собственному желанию. Даже такие сугубо личные действия, как занятия любовью, определяются женщинами Мензоберранзана, – и пусть у вас не возникает иллюзий по поводу «любви» в этом акте, – и мужчина, не уступивший желанию женщины, может подвергнуться жестокому наказанию за подобную дерзость. Только женщины могут стоять во главе Дома. Только женщины могут заседать в Правящем Совете, и мужчина даже самого высокого ранга, обычно это архимаг Мензоберранзана, по традиции, по закону, по требованиям безжалостных правительниц все равно занимает низшее положение по сравнению с женщиной даже низшего ранга.
